Тень Города - Синеусов Владимир

— Ой — и опозорились мы, Таня, прости! Лучше поскорее это место покинуть.

— Я провожу тебя, ты ведь в этой же гостинице остановился.

— Нет, лучше я провожу тебя до дома.

— Хорошо, я живу недалеко!

Лицо Владимира обдало свежим ветром — чистое небо белой ночи сияло над ними. Он чувствовал желание, да, но не только, он чувствовал крылья у себя за спиной и был рад собственному безумию.

Так, витая в облаках, он не заметил, как они подошли к её дому.

— Подожди секунду — в магазин заскочу.

— Но часа два уже!

— Он круглосуточный! — выскочив через полминуты с бутылкой шампанского, хотя на ногах она и так держалась неуверенно (что-что, а опьянение симулировать нельзя — это Владимир знал точно), она повисла у него на шее — я хочу провести эту ночь с тобой… Ты… — она покраснела и потупила взор

— И я! — Владимир засмеялся.

Дверь её квартиры открывалась такой же пластиковой картой: «Ну и продвинутая это Иллюзия, ну да и хрен с ней с Иллюзией!» — подумал Владимир.

Они смеялись до слёз, когда, разуваясь, Таня уронила сумочку, из которой вывалилось буквально всё — удостоверение, пластиковые карты различного назначения, бумажник, в котором фотографий было больше, чем денег, «Макаров».

Владимир аккуратно открыл шампанское, разлив в фужеры, которые Таня наспех нашла где-то в шкафу. Они были счастливы и смеялись, — рука Владимира была нетверда, и, большая часть шампанского «ушла мимо цели».

Дрожа, она раздевала его и раздевалась сама, затем, упала, широко раскинув руки, и Владимир полностью отдался охватившему его соблазну. Это было настоящее безумие — она утомила Владимира настолько, что после их сумасшедшей страсти, он, едва коснувшись губами её лица, скатился с кровати и пытался отдышаться.

Таня, напротив, была совсем свежа, хотя томное выражение её лица вызывало головокружение у Владимира. Она поднесла ему только что наполненный ею бокал шампанского: «Выпей, мой нежный, чуток в себя придёшь!»

Он выпил. Усталость не уходила, но присесть на кровать Владимир всё же смог. Внезапно, всё поплыло перед глазами, Владимир ухватился за подушку, как бы, пытаясь удержать остатки своего сознания. Он успел пробормотать: «барбит…тура, б..б..л..» — на второе слово, адресованное Татьяне, у Владимира уже не хватило сил.

III

Пробуждение

Какой-то кошмар приснился Владимиру, правда, он не мог вспомнить, какой. Но и глаза открывать не хотел — во-первых — голова разламывалась, во-вторых, он не знал где очнётся. Вариантов в голове промелькнуло несколько, в числе которых — довольно неприятные, но самым гадостным, всё же, он считал вариант очнуться в постели этой мрази, соблазнившей его. Хотя — при чём тут она — официанты, из униформы которых только погоны не торчали, щедро наливали и наливали вино с психотропами, наркотиками и афродизиаками. Не спроста и свечка — небось синтетической летучей опийной дури там было больше, чем парафина. А первый удар его сознанию нанесли ещё в травмпункте, введя вместе с реланиумом и луцетамом нечто вроде фенобензольного спиртового соединения — действует столь же избирательно, как и пентатол, но на другие центры — подавляет внимание, интуицию, инстинкт опасности, вызывает спокойствие и равнодушие — то-то всё ему было «пофиг» и «по барабану». Кстати, ведь она пила ту же дрянь в ресторане. Но, глаза открыть пришлось.

«Потолок белый, окно без решёток, обои не те, обстановка шикарная… Значит — ни КПЗ, ни «дурка», ни её квартира. Уже радует! Но где я?» — Владимир бегло осмотрел комнату.

Кровать, на которой он лежал была размером два на два и убрана шёлком. Кожаное кресло. Телевизор. Бар. Кожаный стул. «Опа! — на стуле его одежда!» Выглаженные брюки, рубашка — без жёлтого пятна от «Адреналин-раша» — постиранная и выглаженная, галстук, пиджак… Бумажник, удостоверение и ПММ лежали на прикроватной тумбочке. Владимир осмотрел кольцо для ремешка на рукояти — ни на четверть миллиметра не сдвинули! Вынул обойму — так — один в канале — бронебой, второй — экспансив, третий — пластик! В его стволе не ковырялись.

Осторожно, сняв ПММ с предохранителя, в трусах и в майке, Владимир подкрался к двери комнаты и резко распахнул её…

Его номер! Дорожная сумка и ноутбук так и лежали, как он их бросил вчера на большой кожаный диван: «И тело на дом доставили и рубашку, и брюки постирать и погладить успели и…» — Владимир увидел на своём локтевом сгибе ещё две маленькие точечки, помимо той, оставшейся после укола в травмпункте — «вначале кофеинчика ввели, чтоб в чувства привести, после того, как она его барбитурой свалила, или клофелином, или чем по бронебойнее, а потом — пентатол, родимый!» — предположение подтверждал и характерный фруктовый перегарчик: «Да — пентатол кололи! Но, почему он не помнил допроса? К своему несчастью, тем, что называют «временной алкогольной амнезией» — когда, проснувшись утром, не помнишь что было бурным вечером, он не страдал, помня проделки, как друзей, так и свои, хотя, многое лучше было не помнить. И «коктейль Молотова», которым его почивали и в травмпункте, и в ресторане, и барбитура и пентатол (тем более — кофеином, если не амфитамином, точно в себя приводили — с «трупом» о чём разговаривать?) не могли заставить его забыть допрос. Значит… Значит под пентатолом его ещё обрабатывал гипнотизёр. Он и вышиб допрос из памяти, под конец сеанса. Ну и сервис! Накололи, подтравили, напоили, накормили, бабу подсунули, под пентей и гипнозом допросили. Затем привезли «тело» в номер, да ещё вещи нагладили, а рубашку — даже постирали!» Серебряное колечко с беловатым кристаллом было на месте — не сняли, значит лишнего ничего не ляпнул, да об этом и не спрашивали.

Головная боль напомнила о себе. В кармане пиджака был пенталгин — Владимир вернулся в спальню. «Вот те на!» На другой прикроватной тумбе лежала упаковка «солпадеина» и стояла стопочка коньяка. Владимир выдавил пару капсул, запил коньяком, закусив долькой лимончика, «надетой» на стопку. «Солпадеин покруче пенталгина будет. Позавтракать надо. Скоро головную боль — как рукой. Ну что я мог им сказать даже под гипнозом?! В том-то и дело ничего!!!» — Владимир рассмеялся. «Что я и не подозревал об Иллюзии, но быстро догадался, что и идиотский «автопробег» и «случайный» КамАЗ — звенья одной цепи, и именно Иллюзия — цель моей командировки. Но что я должен здесь пронюхать? Вот этого я не знаю… Вобщем, моя голова сейчас пройдёт — после того, что я наболтал им под гипнозом — пусть теперь у них голова болит! Ревизор, не знающий, что он ревизор, и не знающий, что ему надо выяснить — нет голова у «мэра» болела всю ночь и сильно!» — Владимир рассмеялся снова, да так, что еле удержался за спинку дивана.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});