Плохой Круз (ЛП) - Шен Л. Дж.

Она вела целый разговор сама с собой. Не очень хороший признак.

— Понимаешь?  — Я серьезно сомневался в этом, но все же поддержал разговор.

— Ты просто струсил, потому что Уатт женится, и ты знаешь, что будешь следующим. Я могу подождать, Круз. В этом смысле вообще нет давления.

Ничего, кроме того факта, что она уже отметила обручальные кольца в свадебных журналах и оставила их там, где я мог их найти. Честно говоря, я думал, что трех месяцев недостаточно, чтобы понять, хотите ли вы поделиться с человеком подпиской на Netflix, не говоря уже о том, чтобы сделать предложение руки и сердца.

— Дело не в этом. Мне нужно время, чтобы привести мысли в порядок.

— Обещай мне одну вещь.

Габриэлла теперь как-то вовсю рыдала, и я ненавидел себя за то, что ложусь с ней в постель. В свою защиту скажу, что я не думал, что мне придется увидеть ее на следующий день или в последующие три месяца.

— Конечно. — Я позволил себе улыбку, похлопав ее по колену. — Что угодно, дорогая.

Она сжала мои плечи, глядя мне прямо в глаза. — Ты серьезно подумаешь и сообщишь мне, когда вернешься из круиза. Я буду ждать тебя.

— Хорошо,

Я не хотел, чтобы она ждала меня.

Что еще более важно, я не хотел ждать её.

Круизы могут идти разными путями. Было вполне возможно, что я найду отдыхающего, с которым можно было бы завязать короткую интрижку, и я не хотел сдерживаться. Не тогда, когда я уже знал, что не хочу быть с Габриэллой еще один день.

— Тебе не обязательно меня ждать, но я буду чувствовать себя лучше, если подожду тебя. — Она изобразила слабую, усталую улыбку.

Это звучало как довольно запутанное соглашение для меня, но, возможно, Габриэлле нужно было несколько дней, чтобы переварить это. Я пытался порвать с ней уже два часа, и мы продолжали ходить туда-сюда.

Если это было то, что заставило ее уйти, я притворюсь,что в её команде.

— Хорошо. Мы еще поговорим, когда я вернусь.

— И постарайся вспомнить, что вообще заставило нас сойтись вместе, — предложила она. — Может быть, это что-то разожжет в тебе.

В этот момент я практически выталкивал ее из своей квартиры.

Как только я подумал, что смогу закрыть дверь за этими адскими часами и обрести утешение в объятиях единственной любви, которая никогда не подводила меня, — в бутылке пива, — остроконечная красная пятка протиснулась между моей дверью и косяком, прежде чем я можно было закрыть до конца.

Я быстро открыл ее, надеясь, что это не Теннесси Тернер с ее австралийским размером.

Мама стояла по другую сторону моей двери.

У Кэтрин Костелло была прическа Нэнси Пелоси, изящная фигура и гардероб Джеки Кеннеди. Она выглядела — и я говорю это с большой любовью — как любая богатая белая женщина, которую вы когда-либо видели в спортивном костюме босса-женщины эпохи 90-х в телевизионной драме.

— О, Крузи. Я ничего не прерываю, не так ли?

Я полностью открыл дверь, понимая, что нет смысла говорить ей, что это она. — Вовсе нет, мама. Заходи.

—Я заметила, что Габриэлла была немного угрюма. — Мама начала выгружать коричневую сумку, которую принесла с собой. Домашняя еда, бесспорно.

Во всех смыслах она была замечательной, властной матерью, с которой мне очень нравилось проводить время, и в то же время мне не терпелось попрощаться с ней.

Запутались ? И я.

— Ага. Мы расстались. — Я открыл холодильник, достал пиво для себя и диетический лимонад, который специально для нее припас.

— Это очень грустно слышать.

Она начала открывать контейнеры. Пахло ее запеканкой со стручковой фасолью и стейком.

— Мои извинения.

Я звучал искренне, потому что я был искренен.

Я хотел сделать своих родителей счастливыми. Я просто не хотел связываться с женщиной, которая находила больше удовольствия в фотографировании десертов, чем в их еде, и считала Vogue авторитетом в литературе для интеллектуалов.

— Так же я могу сказать, что твоё сердце не было задействовано в этих отношениях. Иди, садись и ешь.

Да, потому что, черт возьми, не было ничего лучше, чем лучшая стряпня твоей мамы и пиво в конце долгого дня, сколько бы тебе ни было лет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Она обошла мой кухонный стол и села напротив меня, подперев подбородок переплетенными пальцами.

— Но я здесь не для того, чтобы говорить о Габриэлле.

— Я так и думал — это были последние новости. Я проткнул кусок стейка и сунул его в рот. — Чем могу помочь, мама?

—Роб Гассман вернулся в город.

Мне удалось не расплескать свое пиво в бифштекс.

Едва.

— Правда, сейчас?

Она кивнула. 

— Я пошла играть в бридж у миссис Андервуд. Она болтала о том, что ты спас мальчика у Джерри, когда возникла эта тема. Миссис Гуссман, заглянувшая, чтобы угостить нас своим знаменитым яблочным пирогом, сказала, что он вернулся и немного потрепался. Было несколько трудных лет. Он дважды разведен, ты знаешь?

— Я слышал, — Роб никогда не был хорош в отношениях, поэтому я не был удивлен. — Он здесь, чтобы остаться?

— Похоже на то. Он снял дом и все такое. Внизу, на Нортон-Крик, недалеко от другой девушки Тернер и их ребенка.

— Странно, что его еще никто не видел.

— Я думаю, что он пока ведет себя сдержанно. В любом случае, почему бы тебе не позвонить ему? Уверена, он бы это оценил. Бьюсь об заклад, он чувствует себя одиноким и более чем смущенным после всего фиаско с другой девушкой Тернер.

Ага.

У Теннесси Тернер не было поклонников в этом городе. На самом деле, моя мать только что смирилась с тем, что ее сестра Тринити будет невесткой, настолько она чувствовала себя некомфортно из-за этой связи.

Что касается меня, у меня были свои взгляды на мир, на менталитет провинциальной культуры отмены. Я не был поклонником мисс Тернер, но должен сказать, что много дерьма, изрыгаемого о ней, попахивало завистью и мелочностью.

— Конечно, — я запихнул в рот еще бифштекса. — Как только я вернусь из круиза. У меня сейчас много работы.

— Ой! А еще есть сын миссис Велла, Энтони. Он подумывает о поступлении в медицинскую школу и спросил, может ли он отправить тебе несколько вопросов по электронной почте. Я сказала: «Да, конечно».

— Конечно, — эхом повторил я, заземляя коренные зубы во время еды.

Сказать «нет» было невозможно. Я был идеальным сыном, идеальным соседом, идеальным знакомым. Всегда готов помочь.

— Еще кое-что, прежде чем я уйду. Твой отец хочет знать, можешь ли ты помочь ему просмотреть его инвестиционный портфель перед тем, как мы отправимся в круиз. Ты же знаешь, как он ужасен в этих вещах.

— Считай, что дело сделано. Я зайду завтра.

Ага.

Быть идеальным было утомительно.

Особенно, когда внутри я чувствовал что угодно, только не это.

***

Как только я подумал, что пятидесятичасовой рабочий день больше не продлится, мне позвонили и попросили вернуться в клинику, потому что сын миссис Боровски, Дженсен, решил, что для его мошонки было бы неплохо подойти ближе и лично познакомиться с игрушечным колесом паровозика Томаса.

Это был второй удар Боровски в этом месяце, когда ее дочь приземлилась на стол моего пациента всего две недели назад с радужным образцом какашек и смазанной улыбкой Джокера.

Очевидно, маленькая Элин подумала, что это отличная идея полакомиться мелками.

Я прибыл в клинику, снял шлейф радости с психического мешка Дженсена, добродушно объяснив ему, что это не последний раз, когда эта область его тела доставит ему неприятности, затем с хлопком стянул с себя эластичные перчатки, когда Тринити, моя невестка и медсестра, проскользнула в мой кабинет.

— Доктор Костелло.

— Пожалуйста, Тринити, зови меня Крузом, когда рядом нет пациентов. Мы скоро станем семьей.

— Круз, — Тринити почувствовала во рту мое имя и застенчиво улыбнулась. — Тебя вызвали на срочную процедуру?

Она открыла один из моих картотечных шкафов и бросила туда папки пациентов.