Безымянный дракон - Виктория Абзалова

Перл ответил ему удивленным взглядом.

— Попробуй! Не обязательно сейчас… Но ведь лучше знать наверняка, чем мучится сомнениями! — неожиданно предложил Соно, пораженный своим великодушием.

— Спасибо, — прошептал Перл, и тут же вскинулся в своей обычной манере, — А что если я все-таки улечу?

— Ты дал слово, — напомнил принц, гоня от себя мысль о несправедливости пользоваться вырванным в безвыходности обещанием.

Дракон только задумчиво кивнул.

Помимо прочего, принц стал звать дракона каждый вечер, едва пробуждалась вечерняя звезда, забыв о томных жаждущих ласки и страсти наложницах… Женщины? — женщины будут всегда, а дракон до сих пор казался сказочно нереальным.

— Ты бы хотел жить, как я? — спрашивал принц.

Дракон поводил взглядом по роскошным покоям:

— Нет.

— Почему?

— Зачем?

— Все драконы отвечают вопросом на вопрос?

— Но ты ведь понял меня?

— Ты никогда не уступаешь? — усмехнулся принц.

Дракон сник:

— Стараюсь.

Еще одна слабинка в драконьей броне уже не радовала, вызывая неясное чувство вины. Понятия силы и слабости смешались и перепутались, и Соно уже не хотелось доказывать свое превосходство.

— Расскажи мне о драконах, — вместо новой словесной дуэли, просил он.

— Наша стая была совсем маленькой, — тихо рассказывал Перл, — Мы жили на юге Островов в развалинах храма. Вьюга учила нас сражаться и охотиться. Она была неистовой в битве и все время повторяла, что кто-то из сестер должен убить ее, потому что нет большего позора для дракона, чем умереть немощной развалиной. Она говорила, что уже слишком стара, что бы иметь своих детей, и поэтому когда мы станем на крыло, ей придется подняться повыше и сложить крылья… Но с ней никто не мог сравниться: при мне она победила двоих сестер. Только Волна могла бы справиться с ней, но она ушла вслед за Смерчем. Нас оставалось трое…

Соно сам не заметил, как задремал и ему виделись драконы: старая Вьюга и ее молодые соперницы, юные дракончики благоговейно взирающие на их поединки… и среди них Перл. Волна… Смерч…

Вскинувшись со сна и оглядевшись, Соно увидел, что дракон сидит на самом краешке раскрытого окна, свесив ногу вниз и подставив луне запрокинутое лицо. Н-да! — глупо бояться высоты, родившись с крыльями!

А ведь он мог спокойно меня убить сейчас, — подумалось Соно, — Убить и если не улететь, так уйти! Он давно мог уйти…

— Перл…

Дракон обернулся.

— Почему ты согласился остаться здесь? Вряд ли потому, что считаешь меня своим хозяином… — спросил принц.

Дракон улыбнулся: чуть-чуть дрогнули уголки губ.

— Мне некуда бежать, — тихо сказал он, — Я — последний.

До Соно не сразу дошел смысл его слов.

— То есть? — он привстал, — Больше драконов нет?!

— Нет.

— А те, о ком ты… — принц не договорил.

Перл кивнул.

— Может драконы просто ушли очень далеко! Откуда ты знаешь?!

— Знаю, — уронил Перл, снова отворачиваясь к луне.

Соно упал обратно на подушки. Да уж, действительно бесценен! Последний дракон! В голосе Перла была такая обреченная спокойная уверенность, что он сразу поверил.

И известий о драконах давно нет…

Последний… Легенды говорят, что драконы могут жить почти вечно — и всю эту бездну лет жить, зная, что ты — последний из рода?! Соно попытался представить каково это и ощутил вдоль хребта легкий морозец. Раб ли, пленник — всегда живет надеждой на будущее… Наверное, только дракон может вынести знание, что надежды нет. Потому что он — один. И всегда будет один.

На дракона он взглянул уже новыми глазами.

— Не верю! Драконы были всегда и будут всегда!

— Всегда… Так не бывает… — снова улыбнулся Перл.

— Почему ты сказал мне?

— А какой смысл скрывать? — совсем по-человечески пожал плечами дракон.

— Ты согласился — по этому?

Дракон долго молчал, прежде чем ответить:

— Не только…

— Перл, послушай, — Соно был смущен говорить о таких вещах с юнцом, который наверняка еще не был с женщиной, — Драконы же умыкали девиц… И что, неужели…

Перл опять пожал плечами:

— Драконом нужно родиться не телом, а сердцем…

Сильно сказано! Соно снова задумался. И даже вздрогнул, когда Перл заговорил снова.

— Меня все равно не приняли бы…

— Потому что ты был… в плену? Служишь мне?

— Нет.

Против воли Соно ощутил облегчение.

— Дракон считается взрослым, принимает имя — когда становится на крыло, становится достойным для схватки…

— Ну уж у тебя-то схваток было достаточно!

— И все из них я проиграл!

Соно почувствовал угрызения совести: мало чести в том, что бы скрутить истощенного голодом и неволей мальчишку — пусть и дракона! А смог бы он сам так же неистово раз за разом бросаться на тех, кто его пленил? Даже зная о бесполезности таких попыток…

— Ни одна из них не была честной! — признал Соно.

— Жизнь не бывает честной. Так что… прости — я не совсем настоящий дракон! Я слишком слаб!

Принц поднялся и подошел к своему дракону. Дракону? Мальчишке, который боится быть драконом, боится летать, и сам себя считает позором для рода… Последнему из этого самого рода… Смутное тяжкое подсердечное чувство, которое он так долго гнал от себя — наконец оформилось.

— Ты хотел умереть… потому что нет большего позора для дракона, чем слабость…

— Мне все равно оставалось не долго… А ты предложил мне свое сердце, как будто я достоин его! — Перл закусил губы, что бы они не дрожали.

Соно развернул его к себе, заставляя смотреть в глаза.

— Достоин! Ты — достоин! Оно твое…

В устремленных на него глазах были растерянность и смятение…

Принц был испуган и смущен тем, на что внезапно обнаружил себя способным. Он прилагал громадные усилия, что бы не признаваться в этом никому — в первую очередь себе. А особенно — Перлу, ибо уже достаточно знал, что бы понимать: его покровительство для дракона было бы тягчайшим оскорблением!

Но к непосредственному и диковатому юноше, он вдруг испытал полностью захватившее его чувство, для которого у него не было названия.

Жалость? Но дракон одновременно восхищал его и вызывал зависть: каким-то образом он умудрялся быть совершенно независим от внешних обстоятельств. Его не интересовали выгоды его нынешнего положения любимца, и не трогала окружающая роскошь, как раньше не смогли сломить лишения. Хотя некоторые преимущества Перл все же ценил — почти полную свободу передвижения и возможность пользоваться купальней в любое время. Пошутивший над этой его склонностью Соно, сравнивший его с одалисками, был осажен спокойным замечанием:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});