Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я так долго тренировал себя в умении мгновенно замечать все окружающее, что, еще только приходя в себя от изумления, уже механически запомнил всю обстановку в комнате: двуспальную кровать, комод с зеркалом, два кресла, небольшой стол с бюваром, который давно следовало поменять, открытую дверь в ванную. Но тут же, швырнув пальто и шляпу на кровать, я получил новый удар; на столе, перед которым стояло кресло без подлокотников, красовался пакет молока. Рядом стоял стакан. Боже мой, мелькнула у меня мысль, ведь он купил молоко для своего гостя! Я не обижусь, если вы не поверите мне. Я тоже не верил своим глазам, но дело обстояло именно так.
Кремер подошел к одному из кресел, сел и спросил:
– Вы пришли без «хвоста»?
– А как же иначе! Я всегда выполняю указания.
– Садитесь.
Я сел. Крекер не спускал с меня серых глаз.
– Телефон Вульфа прослушивается?
Я взглянул на него.
– Вы же прекрасно осведомлены об этом. Послушайте, если бы я перечислил сотню людей, которые могли ждать меня здесь, вас бы среди них не оказалось. Этот пакет молока для меня?
– Да.
– В таком случае вы свихнулись. Вы вовсе не инспектор Кремер, так хорошо нам известный, и теперь я даже не представляю себе, что ожидает меня. Почему вас интересует, прослушивается ли наш телефон?
– Потому что я не люблю усложнять что-либо без крайней необходимости. Я предпочитаю простоту во всем. Мне хочется знать, мог ли я позвонить непосредственно вам.
– Конечно, но в таком случае я бы посоветовал нам обоим молчать.
Кремер кивнул:
– Хорошо. Мне нужна информация, Гудвин. Мне известно, что Вульф сцепился с ФБР, и я хочу знать, в чем дело. Полностью и абсолютно все, даже если вам потребуются целые сутки на рассказ.
Я отрицательно покачал головой.
– Запретная территория, и вам это хорошо известно.
Кремер взорвался:
– Запретная территория, черт побери! А разве я не нарушаю запрет, появляясь здесь и вызывая вас сюда? А я-то думал, что у вас есть хоть немного здравого смысла! Вы что, не отдаете себе отчета в том, чем я рискую?
– Нет. Не имею ни малейшего представления.
– В таком случае я вам сейчас скажу. Я знаю вас довольно хорошо, Гудвин. Знаю и обязан знать, что вы с Вульфом иногда предпринимаете скользкие с точки зрения закона шаги, но мне также известно, что вы придерживаетесь определенных границ. Так вот, сейчас мы наедине, и я вам кое-что скажу. Два часа назад меня вызывал к себе начальник полиции Нью-Йорка. Ему позвонил Джим Перуццо. Знаете, кто это такой?
– Да, директор лицензионной службы штата Нью-Йорк. Дом номер двести семьдесят. Бродвей.
– Конечно, вы его знаете. Так вот, не буду тянуть: ФБР требует, чтобы лицензии, выданные Вульфу и вам, как частным детективам, были аннулированы. Перуццо предложил представить все данные, которые имеются на вас в полиции. Начальнику полиции известно, что в течение ряда лет я поддерживаю... гм-гм... контакт с вами, и он приказал мне представить письменный доклад. Вам известно, как пишутся доклады: их направленность зависит от того, кто их составляет. Прежде чем приняться за доклад, я хочу знать, что сделал или делает сейчас Вульф и почему он так восстановил против себя ФБР. Я хочу знать положение вещей самым подробным образом.
Когда что-нибудь требует внимательного размышления, полезно, чтобы ваши руки были чем-то заняты, например стряхиванием пепла с сигареты или доставанием носового платка. Но я не курю и поэтому, взяв пакет с молоком, оторвал клапан и осторожно наполнил стакан. Одно было совершенно очевидным. Ведь Кремер мог позвонить и вызвать меня к себе или прийти к Вульфу, но он не сделал ни того, ни другого, подозревая, что наш телефон прослушивается, а за домом ведется наблюдение. Кремер явно не хотел, чтобы ФБР стало известно о нашей встрече, и приложил много усилий, чтобы провести свидание конспиративно... Он сообщил мне о ФБР, Перуццо и начальнике полиции с какой-то целью, ибо не имел права рассказывать об этом постороннему человеку. Кремер, бесспорно, не хотел, чтобы наши лицензии были аннулированы, из чего следовало: что-то серьезно тревожит его и мне следует узнать, что именно. В такой ситуации, прежде чем начать рассказывать, да тем более полицейскому, следовало бы позвонить Вульфу и передать все на его усмотрение. Однако сейчас это исключалось. Полученные мною указания для подобных случаев заключались в том, что я должен руководствоваться здравым смыслом и своим опытом.
Я решил так и поступить. Я отпил молоко, поставил стакан на стол и сказал:
– Ну уж если вы можете нарушить инструкции, то и я вправе это сделать. Дело обстоит так... – И я изложил ему всю историю: про появление миссис Бранер, аванс в сто тысяч долларов, вечер с Лоном Коэном, мой разговор с миссис Бранер и Сарой Дакос, день, потраченный мною в «Эверс электроник», на Эрнеста Мюллера и Джулию Фенстер, и то, что я провел ночь на кушетке в кабинете. Я не вдавался в подробности, но коснулся всего. К тому времени, когда я закончил, стакан с молоком был пуст, а у Кремера изо рта торчала сигара. Вообще-то он не курит сигар, а лишь жует и портит их.
– Следовательно, сто тысяч долларов остаются у Вульфа, что бы ни произошло?
Я кивнул и добавил:
– И еще чек лично для меня. Я упоминал об этом?
– Да. Ну, Вульф с его самомнением меня не удивляет. Нет ничего, за что бы он не взялся, особенно если ему хорошо заплатят. Но вот вы меня просто поразили. Вы же прекрасно понимаете, что бороться с ФБР бесполезно. Даже Белый дом не в состоянии что-нибудь сделать с ФБР. Вы напрашиваетесь на крупные неприятности и, бесспорно, столкнетесь с ними. Если кто и свихнулся, так это вы.
Я налил себе еще молока.
– Вы правы, – согласился я. – Вы чертовски правы с любой точки зрения. Еще час назад я бы просто сказал «аминь». Но знаете, сейчас я чувствую себя иначе. Я говорил о том, что сказал мистер Вульф вчера вечером? Он сказал, что то или иное, совершаемое нами, может подстегнуть кого-нибудь на те или иные действия. Вот смотрите: ФБР подстегнуло Перуццо и заставило его позвонить начальнику полиции, тот подстегнул вас, а это вынудило вас позвать меня сюда и угостить молоком, что совершенно невероятно. Если могло произойти одно маловероятное событие, следовательно, может произойти и другое. Можно мне задать вопрос?
– Спрашивайте.
– Вы не питаете особой любви к Ниро Вульфу и, уж конечно, терпеть не можете меня. Почему вам хочется представить начальнику полиции такой доклад, после которого аннулировать наши лицензии будет затруднительно?
– Я этого не говорил.
– Вздор. Вызов меня сюда тем способом, который вы применили, подтверждает это. Почему же все-таки?
Кремер встал с кресла, на цыпочках подошел к двери, резко распахнул ее и высунул голову в коридор. В отличие от меня, он явно не был уверен, что пришел сюда без «хвоста». Потом он закрыл дверь, зашел в .ванную, оттуда до меня донесся шум воды, пущенной из крана; через минуту Кремер вышел со стаканом воды. Он неторопливо выпил ее, поставил стакан на стол, сел и, прищурившись, посмотрел на меня.
– Я служу фараоном уже тридцать шесть лет, – заявил он, – и впервые сейчас сообщу служебный секрет постороннему лицу.
Я вежливо улыбнулся:
– Польщен. Точнее говоря, мистер Вульф будет польщен.
– Враки. Ни он, ни вы не знаете, что такое благодарность, даже если ее оклеить соответствующими ярлыками. Гудвин, я хочу сообщить вам кое-что. Только вам с Вульфом и больше никому. Об этом не должны знать ни Лон Коэн, ни Саул Пензер, ни Лили Роуэн. Понятно?
– Непонятно лишь, зачем вы вообще упоминаете мисс Роуэн – ведь она всего-навсего мой личный друг. И кстати, какой вам смысл рассказывать мне нечто такое, что мы не имеем права использовать?
– Использовать вы можете, но без упоминания источника. Об этом никто не должен знать. Никто и никогда.
– Пожалуйста. Жаль, что здесь нет мистера Вульфа, чтобы подтвердить наше соглашение своим честным словом, поэтому я делаю это за него. За нас. Наше честное слово.
– Этого достаточно. Записывать вы ничего не должны, ибо у вас не память, а магнитофон. Вам что-нибудь говорит имя Морриса Элтхауза? – Он повторил фамилию по буквам.
– Я читаю газеты, – кивнул я. – Преступление, которое вам не удалось раскрыть. Убит выстрелом в грудь в конце ноября. Оружие не найдено.
– Да, в пятницу вечером двадцатого ноября. Труп обнаружен уборщицей на следующее утро. Смерть наступила между восемью часами вечера в пятницу и тремя часами утра в субботу. Одно пулевое сквозное ранение в грудь и сердце. Задев ребро, пуля вышла через спину и ударилась в стену в сорока дюймах над полом, но сделала лишь вмятину, так как была на излете. Элтхауз лежал на спине, вытянув ноги. Одет, но без пиджака, в одной рубашке. В комнате все в порядке и никаких признаков борьбы. Я не слишком быстро говорю?
– Нет.
– Прервите меня, если у вас будут вопросы. Это произошло в гостиной его квартиры на третьем этаже – по адресу: Арбор-стрит, дом номер шестьдесят три, – состоящей из двух комнат, кухни и ванной. Убитому было тридцать шесть лет, жил он там один. По профессии литератор, за последние четыре года написал семь статей для журнала «Тик-Ток». В марте должка была состояться его свадьба с двадцатичетырехлетней Мэриен Хинклей из редакции «Тнк-Ток». Конечно, я мог бы продолжать рассказ и даже принести сюда досье. Однако в нем нет ничего такого, из чего можно было бы узнать, что делал Элтхауз перед смертью, о его связях или знакомых. Во всяком случае, мы не нашли ничего полезного.
- Ниро Вульф и Лига перепуганных мужчин (сборник) - Рекс Стаут - Классический детектив
- Звонок в дверь - Рекс Стаут - Классический детектив
- Рука в перчатке - Рекс Тодхантер Стаут - Детектив / Классический детектив
- Смерть дублера - Рекс Тодхантер Стаут - Детектив / Классический детектив
- Где Цезарь кровью истекал - Рекс Стаут - Классический детектив
- Красная шкатулка - Рекс Стаут - Классический детектив
- Убей сейчас – заплатишь потом - Рекс Стаут - Классический детектив
- Банальное убийство - Рекс Тодхантер Стаут - Классический детектив
- Окно смерти - Рекс Стаут - Классический детектив
- Вышел месяц из тумана - Рекс Стаут - Классический детектив