Рейтинговые книги
Читем онлайн Том 27. Статьи, речи, приветствия 1933-1936 - Максим Горький

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 118

Коренное различие капиталистического мира и нашего заключается именно в том, что у нас руководящая идея и вся хозяйственная практика, решительно отвергая эксплуатацию человека человеком, неустанно и успешно воспитывают людей как разумных эксплуататоров энергии природы.

Капитализм живёт эксплуатацией человека, а силы природы эксплуатирует настолько, насколько они помогают двуногим хищникам эксплуатировать рабочего как производителя и потребителя, мягкотелого интеллигента-гуманиста как примирителя в неизмеримой борьбе классов, паразитивную мелкую буржуазию как свой резерв, и вообще для капитализма человек есть нечто, осуждённое удовлетворять идиотизм страсти к наживе, укреплять и оправдывать безумие власти золота, которому Владимир Ильич Ленин предназначил роль строительного материала для общественных уборных.

Я повторяю не однажды сказанное: нигде в прошлом, даже в эпохи величайших напряжений энергии, как, например, в эпоху Возрождения, количество талантов не росло с такой быстротой и в таком обилии, как растёт оно у нас за время после Октября. Основным стремлением наших талантов является дерзновенное стремление изменить все условия жизни в их основах, построить новый мир. Это известно нам как фраза, как слова, но мы плохо знаем это как наше дело, — ибо у нас нет органа, который ясно и последовательно показывал бы нам точные итоги наших достижений во всех областях промышленности, техники, науки, изобретательства, развития сельскохозяйственной культуры, роста энергии массового разума. Наиболее успешно и наглядно выражаются наши достижения в науке и технике. За моё преклонение пред людьми науки и техники надо мною всегда посмеивались, кое-кто и сейчас продолжает заниматься этим безобидным для меня, а объективно и социально вредным развлечением невежд. За этими усмешками прячется дрянненький пережиток старины, именно: скептицизм невежд, мещанский скептицизм.

Но в современности нет ничего более поучительного, как поучительна общая картина интеллектуального роста масс и личностей Союза Советов. Меня эта картина обязывает признать подлинными героями нашей действительности работников науки и техники. Я имею в виду не только глубокое культурно-революционное значение их разнообразной работы, — говорить об этом здесь нет места. Но я скажу несколько слов о нашем учёном и нашем инженере как о социальном типе. Это поистине новый человек. Новый не только потому, что он решительно отверг лозунг учёных специалистов буржуазии «наука для науки», лозунг искателей «непоколебимой истины», — наш молодой учёный знает, что вечных истин нет, что каждая истина есть только орудие познания, ступень вперёд и выше. Он новый человек потому, что от всех других мастеров культуры он отличается как непосредственный деятель, практически изменяющий мир, как «выдвиженец» пролетариата, показатель скрытой, «потенциальной» талантливости рабочей массы, обнаруживающий эту талантливость. И особенно ценной его чертой нужно признать развитое в нём чувство ответственности, — подлинно социалистическое чувство, на мой взгляд. Он сознаёт себя ответственным пред материалом, с которым работает, пред техническим процессом, в котором участвует, пред коллективом, в среде коего обнаруживает свои способности, пред партией и классом, в котором он не наёмник, а одна из творческих единиц класса. Он — часть рабочего коллектива, — необходимая, иногда главная, — он объединяет и сгущает энергию коллектива в процессе труда. Он не может не чувствовать глубокой ответственности своей.

Невольно и не без грусти напрашивается сравнение инженера и работника науки с другими мастерами и проводниками культуры в массы, например, с артистами сцены, с литераторами. Писатель и артист более близко знакомы обществу, они пользуются вниманием, симпатиями, заботами общества и власти гораздо более, чем работники науки и техники. Труд мастеров техники и науки оплачивается покамест не так высоко, как труд литераторов, заслуживших известность, не говоря о труде врача, стража и борца за охрану здоровья людей, о труде учителя, который открывает детям глаза на мир, окружающий их.

Имеется весьма значительное основание утверждать, что чувство социальной ответственности развито у литераторов значительно слабее, чем у других мастеров культуры. Можно даже поставить вопрос: сознаёт ли писатель свою ответственность пред читателем, эпохой, обществом, или же он её чувствует только пред критиками? Весьма часто замечаешь, что нашим литераторам плохо знакома, а то и совсем незнакома, ответственность пред материалом. Температура индивидуализма у литераторов гораздо выше, чем у других мастеров культуры. Говорят, что это объясняется характером работы, — не берусь судить, насколько такое объяснение правильно. Индивидуализм инженера и учёного обусловливается их специальностями: астроному, астрофизику не обязательно знать биологию, медицину, строитель паровозов или мостов, вероятно, может не знать этнографию или зоологию.

Литератор должен знать если не всё, то как можно больше об астрономе и слесаре, о биологе и портном, об инженере и пастухе и т. д. Недостаточно сказать о клопе, что он — красный или рыжий, как обычно говорят наши литераторы о врагах пролетариата. Хорошо знают и понимают писатели некоторые старинные афоризмы, вроде: «Ты — царь, живи один». А афоризмишко — неверный. Цари окружали себя великим множеством разнообразных слуг. В подражание царям литературные бароны тоже пытаются обставлять себя кое-какой челядью. Не вычеркнут из обихода писателей другой древний афоризм — «искусство для искусства», и некоторые искусники пытаются фабриковать рафинированную литературу, подражая, например, Дос-Пассосу, неудачной карикатуре на Пильняка, который и сам достаточно карикатурен. Всё ещё спорят о якобы существующем противоречии между формой и содержанием, как будто возможна некая форма, лишённая содержания. Например, пушка, сделанная из воздуха, — хотя и воздух тоже есть нечто материальное, — не пушка, стреляющая настоящими боевыми снарядами. Чем серьёзнее социальное значение материала, тем более строгой, точной и ясной формы он требует, — мне кажется, это давно пора понять.

Весьма многие литераторы нимало не заботятся о том, чтобы произведения их разума и пера были сравнительно легко доступны пониманию читателя, — на это я неоднократно и вполне безуспешно указывал. Если сказать даже незаслуженному литератору: «Товарищ, а ведь вещь плоховата!» — он сердится, бежит куда-то жаловаться, и является статья, доказывающая, что означенный литератор гениален. Есть и такие, которым кажется, что если «так было», то, наверное, «так и будет», они чрезвычайно охотно роются в грязи прошлого и, находя ещё некоторые остатки её в настоящем, не без удовольствия подчёркивают сходство между вчера и сегодня. Создаются группочки взаимно симпатичных, порочат группочку антипатичных, им, последним, отвечает тем же и «Литературная газета», и называется этот неприличный кавардак «литературной жизнью».

Так как истина познаётся из сопоставления «противоречий», — я, конечно, не против группочек в том случае, когда каждая из них создана под влиянием однородного опыта и стремится не командовать, не властвовать, а противопоставляет сумму своего опыта какому-то иному и делает это честно, с целью достичь некоего высшего идеологического единства, необходимого союзу литераторов.

Скажут: «Начал за здравие, а кончил за упокой». Весьма похоже, а всё-таки не совсем. Ибо литература есть дело, а в нашей стране, в наших условиях — даже великое дело. Затем сила жизни такова, что я верю: упокойники могут воскреснуть.

Дорогие товарищи! Вы живёте в атмосфере коллективного труда масс, изменяющего физическую географию земли, вы живёте в атмосфере небывалой, изумительно дерзко и успешно начатой борьбы с природой, — в атмосфере, которая перевоспитывает вредителей, врагов пролетариата, закоренелых собственников, «социально опасных» в полезных, активных граждан. Может быть, и для вас, товарищи, уже наступило время перевоспитаться в подлинных мастеров своего дела, в активных сотрудников пролетариата, который работает на свободу, на счастье пролетариата всех стран?

Есть кочка зрения и точка зрения. Это надобно различать. Известно, что кочки — особенность болота и что они остаются на месте осушаемых болот. С высоты кочки не много увидишь. Точка зрения — нечто иное: она образуется в результате наблюдения, сравнения, изучения литератором разнообразных явлений жизни. Чем шире социальный опыт литератора, тем выше его точка зрения, тем более широк его интеллектуальный кругозор, тем виднее ему, что с чем соприкасается на земле и каковы взаимодействия этих сближений, соприкосновений. Научный социализм создал для нас высочайшее интеллектуальное плоскогорье, с которого отчётливо видно прошлое и указан прямой и единственный путь в будущее, путь из «царства необходимости в царство свободы». Успешный ход работы партии, созданной политическим гением Владимира Ленина, убеждает пролетариат всех стран и даже здравомыслящих людей, классово чуждых пролетариату, что путь из «царства необходимости в царство свободы» — не фантазия. Предсмертная судорога буржуазии, именуемая «фашизм», и особенно страшноватая агония буржуазии германской, ещё более убедительно говорит: путь пролетариата правилен. Железная воля Иосифа Сталина, рулевого партии, превосходно справляется с уклонами от прямого курса и весьма быстро вылечивает от всяческих «головокружений» команду партийного судна. Ко всему этому надобно добавить, что всё более решительно и успешно «история работает на нас».

1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 118
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Том 27. Статьи, речи, приветствия 1933-1936 - Максим Горький бесплатно.
Похожие на Том 27. Статьи, речи, приветствия 1933-1936 - Максим Горький книги

Оставить комментарий