Зелье - Алан Фостер

Майор Орвеналикс сидел в, похожем на гигантский совок, кресле и с неудовольствием разглядывал наконец-то явившихся Киттен и Порсупаха. Майор пользовался своей серединной парой конечностей, как руками и, подражая привычке гуманоидов, барабанил по столу пальцами. Двенадцатиперстный стук производил бесподобное впечатление на гостей. Для взрослой мужской особи транкса майор Орвеналикс был относительно невысок, нечто среднее между Порсупахом и Киттен в рассуждении роста. Зато он имел чрезвычайно широкую и мощную грудную клетку. Черная расшитая серебром накидка скорее отражала род занятий Орвеналикса, нежели личные пристрастия в одежде, которые вне службы, надо сказать, не отличались излишним консерватизмом. Хитиновый покров майора преждевременно побагровел, но бравые усища все еще сохраняли прежнюю упругость. Энергичному, почти задорному блеску больших черных глаз мог бы позавидовать любой молодой и резвый транкс.

Стукотня прекратилась, и Орвеналикс, выдержав паузу, тихо проговорил:

— Итак, великолепная, неподражаемая лейтенант Кай-Сунг соблаговолила почтить нас своим присутствием!

При этих словах майор игриво поклонился, то есть попросту накренил головогрудь. Ни один транкс, забранный жестким хитином и спеленатый несколькими слоями бронеподобной чешуи, не смог бы сделать это более элегантно.

— Да будет тебе, Орви!

— Попрошу обращаться ко мне по всей форме, — зарокотал майор в ярости и рубанул по столу лапой. — Не забывайте, что перед вами — старший по званию. И по занимаемой должности!

— Слушаюсь, сэр, — рявкнула в ответ Киттен, нагло прикидываясь исправным воякой, — майор Орви!

— Ах так? Вы будете…

Орвеналикс не договорил. Он вдруг внезапно умерил свой гнев, глубоко вздохнул и откинулся в своем кожаном совке.

— Ладно, пусть будет по-твоему. Вижу, что ты ни капли не изменилась!

— А если серьезно, сэр, — улыбнулась Кай-Сунг, — в чем дело? Я на видела вас уже больше года, с того самого момента, как закончилась ваша преподавательская деятельность у нас в Академии. Конечно, многое могло перемениться, но… ручаюсь, что вы уже давно не были так сильно разгневаны чем-либо, как минуту назад — моей смехотворной непочтительностью. Неужели пребывание на этой затхлой сонной планетишке так перекалечило вашу душу?

— Думаю, что прежде чем заводить разговоры о моей душе, тебе необходимо усвоить кое-что. Итак, я попросил приехать тебя для выполнения чрезвычайно важного задания. Ты должна будешь сыграть роль крайне деятельной, но в то же время не слишком разговорчивой особы. Понимаешь, для нашего дела нужно разыграть некую молодую леди, со средним, никак не низким, достатком, независимой, в меру испорченной и в меру капризной, любящей совать свой длинный нос в такие дела, которые сулят массу захватывающих приключений, возбуждают чувственность. Помни, милочка, что ты прибыла сюда только затем, чтобы круглые сутки отдыхать: загорать, купаться, удить рыбу, покупать в бешеных количествах различные безделушки, дабы осталась память об экзотическом Реплере.

— Э-э, майор, да ты, — Киттен вновь перешла на “ты”, — ходячий рекламный проспект. Тебе б зазывалой работать!

— Что делать, в нашем ремесле порой приходится прибегать и к таким вот банальностям. Надо полагать, моему отчему гнезду впору стыдиться меня, но Эурмет, к счастью, находится слишком далеко от этой непотребной планеты, несколько парсеков. Но и ты хороша, Киттен. Тебе следовало бы не привлекать здесь к своей персоне излишнего внимания, но ты, прямо в битком набитом всякого рода зеваками космопорте, завязываешь шашни с самым знаменитым реплерианским бабником и преспокойно летишь с ним в одном аэромобиле. Конечно, твоему спутнику далеко до тех прощелыг, которыми наводнены Армела, Трикс и Перт, но все же в этих краях он — личность заметная. Далее, ты оказываешься в его родовом поместье и швыряешь ключи от “Марка” прямо в лицо слуге Кингсли. Заказав такси, ты прощаешься с этим несносным трепачом и сплетником, как бы невзначай упомянув о том, что его хозяин торчит на островке с такими-то и такими-то координатами и наслаждается одиночеством. Наконец ты возвращаешься в город и легче ветра врываешься в гостиницу, будучи уверена, что здешние жители ни сном ни духом не ведают о твоих подвигах.

— Прошу прощения, сэр, — покаянным тоном объявила Киттен, — но откуда мне было знать, что слуга раструбит о моих, как вы изволили выразиться, подвигах, по всему городу? Я даже не понимала, кто он такой, пока наш разговор не зашел уже слишком далеко. Сначала мне хотелось засунуть ключ под дверь, присовокупив записку, где объяснялось бы…

Тут Кай-Сунг внезапно осеклась и умолкла. Орвеналикс с неудовольствием покачал головой.

— Было бы гораздо проще, — сказал он, — совершить с Расселом акт нерепродуктивного спаривания и вернуться все в том же “Марке” в отель. Поверь, ты бы не светилась так…

— В святом писании сказано, — прошептала Киттен, — что из яйца, снесенного до положенного срока, никогда не вылупится здоровый детеныш!

— Думаю, что ты просто кривляешься. Но возможно, что твой нечаянный ухажер вел себя и впрямь отвратительно, с него станет… Помнится, ты всегда заводилась только от своего ненаглядного Садуриквила, проныра несчастная!

— Орви! Ты еще не забыл моего прозвища? Ты назвал меня “пронырой”? Что за умница… Но теперь ты уже выпустил пар. Пора рассказать и о том, какая нужда заставила тебя вызвать двух аспирантов в это дикое место, где водятся только какие-то страшенные рыбы и уже совсем отвратительные недочеловеки-рыболовы?

— Уважаемый господин губернатор едва ли пришел бы в восторг от таких слов, — усмехнулся Орвеналикс.

Тут вмешался Порсупах.

— Послушай, — набросился он на Кай-Сунг, откуда тебе известно, что я тоже учусь в аспирантуре?

— Еще в гостиничном номере я дала себе труд ознакомиться с содержимым твоих карманов перед тем, как отправиться в ванную. Я обнаружила справку из аспирантуры, а также какие-то записи, очевидно, материалы для диссертации. Ах, все это явно противоречит твоей легенде!

— Ты не только распутная баба, — вскричал донельзя разозленный томианец, — но еще и воровка. Видно, совести у тебя и на вот столько нет, раз ты так запросто шаришь по чужим карманам.

— Зря ты поливаешь меня грязью! Ведь твой кошелек на месте, не так ли?

Порсупах немедленно запустил лапу (или руку — по желанию) в болтавшуюся на поясе сумку, желая удостовериться в том, что его не обманывают.

Орвеналикс украдкой поднес какую-то бумажку со стола ко рту, чтобы скрыть сильное подрагивание нижней челюсти, означающее у транксов смех.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});