Иерусалим правит - Муркок Майкл

Еврей на своем резком и грубом наречии спросил, что он может для меня сделать. Я отказался говорить на этом упадочном диалекте и на английском потребовал показать один из лучших костюмов моего размера.

— Все по девять девяносто девять, все, какие вам только понравятся, — ответил он, осмотрев меня сверху донизу и сняв мерку.

Потом он подхватил длинную палку с крючком и побрел по этой огромной пещере, увешанной костюмами, чтобы найти подходящий.

— Вероятно, — сказал я, — вас устроит частичный обмен.

— Все эти костюмы совершенно новые, друг мой. — Он поскреб кожу под ермолкой, окидывая взглядом ряды брюк и пиджаков. — Если хотите купить подержанный, пройдите дальше по улице. Здесь все только за наличные. А что вы можете предложить взамен? — И он рывком подцепил один из костюмов. — Это ваш размер, мистер. Желаете примерить?

— Мой пиджак и брюки лучшего качества, — сказал я. — Любой специалист подтвердит.

— Когда-то, — согласился он, — у вас был хороший костюм. Кто бы его ни пошил, у этого человека есть вкус. Но теперь — взгляните! Его нужно чинить. Да и тогда дело не поправить…

— Возьмите его и пять долларов, — предложил я.

После этого настроение мужчины резко изменилось, и он отошел в сторону, закричав, чтобы я убирался из магазина и не тратил впустую его время. Разъяренный, я удалился с достоинством, призвав мистера Микса последовать за мной.

Я приблизился к вывеске с надписью «Заклады». Я подумал, что именно там могу получить все необходимое. Но прежде чем я вошел внутрь, мистер Микс схватил меня за руку.

— Надень это, — негромко сказал он. — Это, по крайней мере, поможет тебе ходить ровно.

Он стянул со стойки грубый башмак, который по цвету практически не отличался от моего и, как ни странно, прекрасно подошел.

Думаю, выглядит почти хорошо, — сказал Микс. Он поддержал меня, пока я завязывал шнурки, стоя на обочине. — Вряд ли кто догадается, что они не парные. Удачно!

Я пробормотал, что это скорее указывает на его воровские способности, чем на заступничество ангела-хранителя; он в ответ захихикал. Немного успокоившись, я вошел в новую пещеру, которая была еще темнее прежней. Здесь сильно пахло подгнившей кожей и сырой бумагой, плесенью и старой пылью. Одежда висела на стойках в одном конце помещения, в то время как другой был завален предметами домашнего обихода, велосипедами и корытами, механическими кухонными приспособлениями и всяческими устройствами, которые покупают для успокоения жен, с возрастающей яростью поджидающих глав семейств, пока те блуждают по мерзким трущобам. Такие магазины строили, чтобы разорять несчастных вроде меня и, как я предположил, моряков, которым зачем-то требовалось пробраться в обычный мир. Мне сказали, что пяти долларов хватит на пиджак, но «штаны стоят еще два пятьдесят». Времени уже не оставалось. Я не мог тратить на торг драгоценные минуты. Поэтому я согласился на пиджак, который, хотя и был мне немного маловат, неплохо сочетался с брюками и, по крайней мере, пусть от него и разило камфорой, оказался довольно чистым. Я сунул деньги в руку еврея и выбежал из его лавки. Пройдет всего полчаса — и я вновь встречусь со своей возлюбленной!

Большой лайнер во всем сиянии ослепительной меди и хрома, в белом, черном и красном убранстве еще не остановился окончательно; на его фоне казались маленькими даже трехэтажные посадочные эллинги, к которым по трапам собирались спускаться первые пассажиры. Повсюду слышался скрежет и грохот, стук и лязг. Моряки и докеры перекрикивались, перебрасывали, завязывая в искусные петли, канаты и цепи; натягивались страховочные тросы, зловоние нефти и дыма смешивалось с острым морским запахом озона, и я понял, что не слишком опоздал. Путешественники еще только покидали судно. Таможенники и флотские офицеры прохаживались по главному трапу, небрежно подавая сигналы матросам. Первые пассажиры, наскоро освежившись, всматривались вниз, отыскивая встречающих друзей. Немного опередив Джейкоба Микса, я подбежал к калитке в заборе, отделявшем причал от улицы, и барабанил по ней несколько минут, пока калитка не отворилась. За ней стоял охранник, одетый в форму; он выплевывал злобные вопросы, словно богохульные клятвы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Какого черта этот ублюдок, сукин сын, отребье шлюхи устраивает тут адский шум?

Я сказал ему, что опаздываю и что мне необходимо пройти прямо на корабль. Он рассмеялся мне в лицо.

— Даже особо важные персоны не могут этого сделать без моего разрешения.

Казалось, он уже выплеснул весь свой гнев. Я с подобающим достоинством сообщил, что перед ним не простой человек, а мой внешний вид объясняется несчастным стечением обстоятельств. Он снова рассмеялся и спросил, кто же в таком случае Джейкоб Микс.

Я опустил руку на плечо негра, как бы защищая его, и сказал высокомерному чиновнику, что мистер Микс — мой камердинер. В этот момент, без сомнения, устыдившись того, что не разобрался в ситуации, дурак захлопнул дверь, не став приносить извинения. Я сделал глоток из бутылки, которую вручил мне негр.

— Я не твой камердинер, Макс, — заметил мистер Микс, когда я промчался вдоль забора и свернул за угол, к главному выходу с пирса, где стоял большой знак, указывавший на место прибытия пассажиров. Но этот вход также сторожил тучный человек в униформе компании, под пунцовым носом которого висели усы, напоминавшие охотничий трофей. Охранник шагнул вперед, когда мы попытались войти.

— И чего джентльмены вроде вас хотят от пассажиров первого класса?

— Одна из этих пассажирок, мой добрый друг, — сказал я жирному мику[39], - моя будущая невеста. Именно я оплатил ее билет. Пусть вас не обманывает мой внешний вид.

— Меня волнует не столько ваш вид, сколько ваш запах. — С этими словами кретин театрально взмахнул рукой у себя перед носом. — Идите своей дорогой, ребята. Милостыни вы тут не получите. И здесь есть постоянные носильщики, которые могут заняться багажом пассажиров.

— Моя невеста на судне, — внушительно произнес я.

— И его невеста тоже? — Охранник указал на Джейкоба Микса. — Корабль приплыл из Италии, а не из Кейптауна. Идите отсюда, ребята, и не усложняйте мне жизнь, иначе мне придется обойтись с вами строго.

— Вы говорите ерунду. — Я попытался сдержать истерику. Так мало сна и еды, так много боли и неудач — все это не могло не подействовать на мой разум. — Я еще раз предупреждаю вас — вы потеряете работу, если не пропустите меня.

— Скорее наоборот — потеряю, если пропущу. — Он отодвинул нас в сторону. — В общем, я рискну.

Я видел женщин в блестящих шелках и мехах, мужчин в роскошно скроенных континентальных костюмах; смеясь и беседуя, они спускались туда, где таможенники почтительно изучали некоторые случайно отобранные чемоданы. Я искал взглядом Эсме, но она, несомненно, застенчиво держалась позади, надеясь увидеть меня с палубы. В моем воображении возникла напуганная, удивленная маленькая девочка, которая отчаянно нуждалась в утешении возлюбленного. Я распахнул ворота и рванулся к барьеру, где другие люди ждали своих прибывавших друзей. Внезапно меня схватили за волосы и пиджак и оттащили назад; в это время Джейкоб Микс умолял мужчину отпустить меня.

— Вы сами видите, бедняге пришлось нелегко.

Но в сердце этого злобного чиновного язычника не было жалости. К тому времени первые пассажиры уже вышли наружу и садились в ожидавшие их частные лимузины. Другие останавливали такси. Моя Эсме тоже непременно должна была выйти на улицу. В конечном счете, несомненно, мы окажемся вместе, но я мог представить, какое беспокойство и неуверенность моя девочка чувствовала тогда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я никогда не перестану проклинать этого жирного мерзавца и его ужасное высокомерие. Если бы я знал, как его действия изменят всю мою жизнь, я полагаю, что сумел бы рискнуть и убить его. Ferbissener? Могу ли я винить себя? Конечно, нет. Я не был никаким schnorrer. Я был простым pisher[40]. Пойдем же со мной, Эсме, еще есть время.