Переписка с протоиереем Георгием Флоровским - Софроний Сахаров

Георгий Флоровский

P.S. Относительно трудностей «совместной» жизни и работы у меня свои соображения. Мне кажется, что «прелести» в миру гораздо больше, чем нам хочется допустить. «Осуждать» плохо и опасно, но «судить» (διακρίνειν) неизбежно, или, лучше сказать, «рассуждать». Я очень боюсь, что кроме «прелести» в собственном смысле, допускаемой по небрежению, есть много «ложной духовности», культивируемой сознательно и нарочито. В Америке это совершенно очевидно и об этом открыто говорят и пишут. Непосредственно это касается протестантских и обмирщенных кругов. Но я имею основания думать, что зараза пришла уже и в среду православных, даже духовенства, и под видом «духовной жизни» многие занимаются самым зловредным «оккультизмом». Я никого не стану обвинять, но принимаю свои меры предосторожности. Подобные же подозрения приходят в голову и неправославным. Недавно мне пришлось говорить на эту тему в одном англиканском vicarage’e[55] в Бостоне, где я проповедовал на великопостной вечерне. Разговор начался с романов Charles Williams’a, действительно очень замечательных (особенно «War in Heaven»[56]), в которых описывается демоническое действие в мире. Charles Williams — один из современных классиков английской литературы и верующий англо-католик (теперь уже покойный). Возможно, что нечто подобное есть в Европе. Было, во всяком случае, нечто подобное в первые годы в Сергиевском Подворье (до нашего приезда в Париж). А несколько позже я случайно обнаружил нечто страшное, уже будучи иереем, когда одна «благочестивая» прихожанка на 10 rue Montparnasse открыла мне свою «тайну», уверенная, что такой «ученый» священник не может быть настолько старомодным, чтобы не заниматься «высшей мистикой». Это была настоящая борьба с бесом — после двухчасовой беседы я чувствовал себя точно избитым, совершенно мокрым, как после самой изнурительной физической работы. Но, слава Богу, Господь помог. Подобных людей можно было встретить и в окружении покойного Н.А. Бердяева, который слишком доверчиво относился к этой «высшей мистике» и в тоже время бурно отвергал подлинную аскетику и учение святых подвижников. Это, может быть, и не совсем на тему, но я научился быть очень осторожным не столько насчет так называемой «наивной прелести», которую сравнительно легко распознать, сколько насчет замаскированного «демонизма», одетого в «ангельскую маску», ибо он непримирим и агрессивен.

Г.Флоровский

Кстати о Contacts. Я уже давно получил письмо от М. Balfour и не ответил. Извинитесь пред ним за меня. Он просил моего участия, а я не имею времени подумать об этом конкретно. Надеюсь это сделать до своего приезда во Францию.

Ответное письмо 2

О написанном предисловии. Об упадке монашества на Афоне. О забвении святоотеческих творений. О равнодушии семинаристов к книге В.Н. Лосского. Как усвоить святоотеческую мысль. О вытирании «богословской культурности». Для исторической миссии нужна «культурность»: не только святость, но и мудрость

Cambridge (Massachusetts, USA), 18 мая 1958 г.

Дорогой отец Софроний!

Получил Ваше письмо из Лондона. Что же Вы решили насчет дела? Предложения весьма привлекательные.

Одновременно посылаю мое предисловие в издательство и копию посылаю Вам. Копию рукописи, присланную мне из Faith Press, по их указанию отсылаю в американское издательство. Напишите, что думаете о моем писании. Написал под живым впечатлением перечитывания книги. Ввиду краткости не смог уместить всего, что хотел и что, может быть, было нужно.

Вы в связи с этим вспомнили о Святой Горе. Видали ли Вы книгу о. Феоклита (из Св.Дионисия[57]) «Μεταξύ ουρανου και γης»[58] (Ά&ηναι, 1957)? Написана она вполне «посвятогорски» и с большим чувством. Издана очень хорошо. Мы скорбим об упадке наших русских монастырей на Св.Горе. Но как будто Св. Гора вообще быстро клонится к закату. Все обители в упадке, и это вызывает тревогу и ревнителей монашеского жития. Но Элладская Церковь относится к этому более чем равнодушно, не исключая и Zcooj[59]: не отжило ли монашество свое время?! В связи с этим в Афинах большие споры, и, странным образом, — конечно, по «тактическим соображениям», — Афону больше сочувствует группа Аливизатоса и его друзей, чем Ζανή и т. п. Коечто из этого спора прорывается и в печати, только в ’Εκκλησία и отчасти в Άνάστασις. Ζωή обвиняют в «западничестве» и в этой связи возник бурный протест (до уличной демонстрации перед Митрополией) против избрания о. Котсониса во епископа.

В этой связи поднимается вопрос о забвении святоотеческих творений в современном греческом богословии, и мое имя часто поминается в спорах (в частности, моя мысль о «ново-отеческом синтезе», neopatmticsynthesis). Трембелис недавно весьма неудачно напал на одну докторскую диссертацию, представленную в Афинском факультете одним из здешних учеников, и «ересь» оказалась учением св. Григория Паламы! Диссертация была пропущена summe cum laude[60] большинством всех против одного (Трембелис) — только Трембелис отсутствовал.

Этот конфликт имеет свои отголоски здесь. Я рекомендовал в школе (греческой) книгу Лосского, ее читают с увлечением младшие, а старшие молчат в недоумении. Но на идею устроить монастырь в Америке все смотрят с ужасом и недоверием. Я говорю о греческой церкви. А в здешней «русской», может быть, еще хуже.

Мы предполагаем быть в Париже на несколько дней в начале июля, 7-13, проездом в Ниццу, но сейчас смущен «событиями».

Ксения Ивановна передает Вам привет. Прошу молитв.

С братским целованием Ваш всегда

Г. Флоровский

P.S. Вы меня как-то спрашивали, чего не хватает в моей коллекции «Журналов Московской Патриархии». Вот список недостающих номеров: 1944-9 и 10; 1945-9; 1946-7 и 8; 1951-7 и 8; 1952-4; 1954-5, 9 и 12; 1956-2. Если у Вас окажутся дубликаты этих номеров, для меня это будет приятное пополнение. Берлинского издания «Голос Православия» у меня только два случайных номера. Слышал, что теперь выходит журнал Чешской Церкни, но его здесь нигде нет. Знаю, что один из (русских) преподавателей (православного) богословского факультета в Прешове занят переводом «Восточных отцов» на чешский (с моего ведома), в качестве учебника по патрологии, но, по-видимому, это дело оказалось трудным для него; он жалуется (через третье лицо) на трудность русского текста, но я думаю, что трудность не в изложении, а в содержании: вряд ли переводчик достаточно подготовлен к усвоению святоотеческой мысли. Для этого нужно соединение духовного зрения (что дается, впрочем, по милости Божией, а не в порядке «естественного» дарования), богословской (и общей) культуры и литургической оформленности. Я боюсь, что «богословская культурность» в Православии вымирает с нашим поколением. «Духовная жизнь», конечно, важнее. Но без «культуры» (богословской) и внутренней «культурности» ИСТОРИЧЕСКАЯ миссия Церкви не может быть выполнена, особенно во времена общего кризиса и распада культуры, который мы сейчас переживаем. Кризис Средиземноморского мира в III-V веках нашей эры был преодолен не только святостью отцов, но и их мудростью: святой мудростью и умудренной святостью Афанасия, Златоуста, каппадокийцев и т. д. Я не уверен, что это достаточно понимается руководителями церковных школ по ту сторону занавеса.

Г. Флоровский

Письмо 12

О спешке издать книгу о Старце Силуане при жизни других свидетелей. О видении Старца Силуана в славе. О страхе ошибиться. Воплощение Бога-воплощение ипостасное. Христос-Человек как обязательный пример. Xpucmaлогия радикального различия исключает христианскую антропологию. Христос избегал «самообожепия».

О тайносовершительных словах. Спор с Богом: судить будет Сын-Человек, а не Отец-Бог. Вечная жизнь — не прогрессия, а полнота Божественной жизни. О недостатке богословской культуры

Ste-Genevieve-des-Bois, 25-26 мая 1958 г.

Дорогой отец Георгий!

Прежде всего спешу выразить Вам мою глубокую благодарность за Ваше «Введение» к Старцу Силуану. Оно вполне отвечает моему желанию: все только о Старце.

Тот факт, что Вы при своих посещениях Афона имели с ним личное общение, придает Вашему «Введению» характер исторического свидетельства о нем его современников, среди которых одно из видных мест занимает и покойный епископ Николай Жичский. С самого начала моей работы над книгою одною из моих главных забот было дать действительно историческое свидетельство о нем. Поскольку свидетельство одного лица всегда дает место предположениям, что оно, это свидетельство, «субъективно», постольку я торопился написать книгу и издать ее так, чтобы ее могли читать знавшие лично Старца и на Афоне, и вне Афона. О том, насколько неблагоприятными были условия, в которых я жил во время писания книги, знает один Бог. Помимо крайней бедности моей, я к тому же всегда был «полубольным», всегда неуверенным за завтрашний день. Это вынуждало меня писать «как можно скорее». В сущности, книга представляет слепок нескольких набросков, сделанных мною иногда во время моей работы на кладбище в Сент-Женевьев, иногда в поезде, иногда в комнате, после целого дня терзаний. Когда опасность потерять вообще всякую возможность работы и по материальным соображениям, и по состоянию моего здоровья стала принимать очень конкретный характер, я решил «кончить» книгу и издать ее в том виде, как она «вышла», или «вылилась» из-под руки в первый момент. Не надеясь найти издателя, я решился на «египетскую работу»: печатать книгу на ротаторе у себя в комнате в «Донжоне». Это взяло у меня много времени и потребовало чрезвычайного напряжения всех моих сил и «средств». Уже по выходе первого «ротаторного» издания, когда я получил немало самых благоприятных отзывов, я принял предложение одного человека из Америки помочь мне издать книгу «как следует». Тогда я задумал переработать всю книгу, написать ее совсем в ином «духе», иным порядком, для людей «иного склада», но Бог судил обо мне иначе: я внезапно заболел как раз накануне того дня, когда думал приняться за эту новую работу. После моей болезни и нелегкой операции я был уже без сил и для «печатного» издания ничего не смог сделать, кроме незначительных поправок и немногих дополнений в первой части.