Рождественский мешок - Милн Кевин Алан

Соображая, как мне ответить, я опустил руку, в которой держал леденец. У меня не нашлось никаких подходящих вариантов. Я понимал, что все будет неправильно, что бы я ни сказал.

– У тебя… вероятно, у тебя какие-нибудь бинты на лице, и ты не хочешь, чтобы мы видели, пока все не заживет. Правильно?

– Опять не так! Так вы хотите знать, почему у меня на голове мешок?

Вопрос был риторический и не нуждался в формальном ответе, но мы с братом дружно кивнули. Последовала долгая пауза. Сквозь прорези для глаз было видно, что Катрина больше не глядела на нас, а уставилась вниз, на кафельный пол. Потом она тяжело вздохнула, вероятно, чтобы выпустить из себя хотя бы часть накопившегося гнева и не взорваться.

– Это… – снова заговорила она, уныло опустив плечи. Ее голос звучал еле слышно. – Это потому, что я безобразная. До того как я заболела раком, я не была такой страшилой, а потом рак и все это лечение… Теперь никто не захочет смотреть на меня. Даже мне самой неприятно видеть себя в зеркале. Вот я и надеваю бумажный мешок.

Я хотел что-то сказать ей в утешение, но не мог подобрать ни единого слова. Потом, уже поздно вечером, когда я лежал в постели и вновь и вновь прокручивал в голове эту сцену, у меня нашлось много удачных слов, которые нужно было сказать Катрине. Но в тот момент мое сознание было абсолютно пустым. Мы с Аароном просто стояли и смотрели, как девочка плакала под мятым бумажным мешком.

Опять все плохо, подумал я. Уже во второй раз эта девочка плачет из-за меня! Какой же я эльф?

Прошла целая вечность. Наконец Катрина подняла глаза и произнесла сквозь рыдания слова, которые мне отчаянно хотелось услышать.

– Пожалуйста, уходите!

И мы ушли.

Глава 6

Наши сердца смягчаются от детских воспоминаний и любви близких, и если во время Рождества мы снова становимся детьми, нам потом будет легче прожить грядущий год.

Лаура Ингаллс Уайлдер

В пятницу пятого декабря должно было состояться распределение ролей перед ежегодным рождественским представлением. Как и было условлено, мы с братом приехали в больницу раньше обычного. На пятом этаже царило заметное оживление. Многие из ребят уже знали нас по имени и кричали нам «привет», когда мы шли по коридору в палату к Мадху.

Только-только мы хотели постучаться, как его дверь распахнулась.

– Привет, эльфы! – сказал он при виде нас. – Вы пришли, чтобы потащить меня на репетицию, верно?

– Да, – засмеялся Аарон. – Сейчас мы потащим тебя. Ты готов?

– О да, очень даже готов. Мне не терпится узнать побольше про тех мудрецов… э-э… волхвов из восточной страны. Я уже и сам чуточку почитал про них.

– Вот здорово, – обрадовался Аарон. Они с Мадху уже повернулись, чтобы идти на распределение ролей.

И вдруг мне в голову пришла новая мысль, я остановился как вкопанный.

– Эй, стойте! – крикнул я им вслед. – Я подумал, что, может… ну… может, мы позовем с собой Катрину?

– Кого? Эту Катрину с ее мешком?.. – остановился на ходу Аарон.

Честно говоря, мне ужасно не хотелось встречаться с этой девчонкой, но что-то внутри мне подсказывало, что будет неправильно, если мы хотя бы не попытаемся позвать ее пойти вместе с нами.

– Ну да. Просто мне не хочется, чтобы она чувствовала себя одинокой. Понимаете?

– Это было бы замечательно, – подержал меня Мадху, кажется, искренне. – Я встречался с девочкой, про которую вы говорите. Я уверен, она с радостью присоединится к нам.

Аарон засмеялся – не без сарказма.

– Ты уверен, что мы говорим об одной и той же девочке?

Втроем мы пошли по коридору к палате Катрины и демократично решили, что говорить с ней будет Мадху.

С веселой улыбкой Мадху постучался в ее дверь.

– Привет, Катрина, это твой индийский сосед. Моя палата тут рядом. Я из Индии, из настоящей Индии, не как та девочка, которая происходит от коренных жителей Америки, но про которую все думают, что она из Индии. Ты помнишь меня?

Как обычно, Мадху говорил со своей немыслимой быстротой, и я даже сомневался, поймет ли Катрина хоть слово из его монолога. Ведь он даже не делал пауз не только между словами, но и между фразами. Получался какой-то бурный поток сознания.

– Ты ведь наверняка меня помнишь, – продолжал он, не дожидаясь ответа. – Да-да, конечно же, помнишь! Как ты могла забыть единственного мальчика во всей больнице, который не празднует Рождество? Катрина, ты там? Можно к тебе зайти? Алло!

– С тобой двое мальчишек? – спросила она после своего обычного молчания. – Те, которые эльфы?

– О да, да! Конечно! Эльфы снова вернулись, вероятно, с Северного полюса. – Я не могу утверждать наверняка, но мне показалось, что за дверью раздалось хихиканье. – Они стоят тут рядом со мной, им тоже интересно, что ты делаешь. Можно мы зайдем?

– Да, только подождите секунду.

Мы с братом страшно удивились такому теплому приему. Прошло лишь несколько мгновений, и Катрина позвала нас в свою палату! Когда я входил, мой взгляд снова упал на табличку с ее именем и на прикрепленную под ней бумажку.

– Привет, Катрина. Что это означает? – спросил я сразу, чтобы потом не забыть, и прочел вслух: – «О.Д.С. двенадцать семьдесят девять». Это какая-то дата?

– Вроде того, – ответила она сквозь бумажный мешок, обходя свою койку. – Это когда я должна была умереть, еще в прошлом декабре. «О.Д.С.» означает «ожидаемая дата смерти».

– Ой, – пробормотал я, пожалев о своем любопытстве. – Извини.

– Ничего, все нормально. Просто это напоминает мне, что я должна быть благодарна за каждый прожитый день. Все доктора говорили мне тогда, что я, скорее всего, не доживу до Рождества, а я все еще живая.

Мне не нравился разговор о смерти, и я поскорее сменил тему.

– У тебя остался красный рождественский листок? – спросил я на вираже. – Я должен передать его доктору Ринглу.

– Я уже отдала его доктору, – отвечала она.

– Отдала? – Я ужас как удивился. – Но он велел мне зайти к тебе и забрать его. Когда же ты успела его отдать?

– В тот же вечер. Тогда я была злая, потому что… ну… ты сам знаешь, с тем леденцом и вообще. Когда ты ушел, доктор дал мне листок, и я написала на нем все свои пожелания. Потом смяла его в комок и швырнула в него. Попала прямо ему по носу!

– Катрина, – вмешался Мадху. – Возможно, доктор Рингл потерял твой листок. Такое бывает.

– Верно, – подтвердил Аарон. – Скорее всего, так и есть. Ты можешь написать еще раз свои пожелания?

– Ни за что! Вы это прочтете! Я не хочу, чтобы кто-нибудь, кроме Санты, их видел. И вообще, я уже отдала мой листок один раз, и этого достаточно.

– Как хочешь, но потом не обижайся на нас, эльфов, если не получишь на Рождество то, что хотела, – пошутил я. Но Катрина не оценила шутку.

Скрестив на груди руки, она ответила мне более-менее нормальным тоном:

– Я знаю, что все равно не получу на Рождество то, что мне хочется! Санта не может дать мне это. Зря я вообще что-то писала на том дурацком листке!

Казалось, Мадху не обратил внимания на ее быструю смену настроения. Своей обычной скороговоркой он погасил разгоравшийся пожар.

– Тогда что ж, – сказал он, – значит, мы с тобой вдвоем точно ничего не получим на Рождество. Твой список потерялся, возможно, в одной из ноздрей доктора Рингла, если ты бросила его достаточно метко, а мой был разорван в клочья безумным индийским мальчишкой и оказался в корзине.

Катрина рассмеялась. Возможно, в первый раз за долгое время из-под ее бумажного мешка слышался смех.

– Катрина, – сказал я, когда смех затих. – Мы пришли сюда не только за тем листком. Сегодня будут раздавать роли для рождественского представления, и мы подумали, что, может, ты захочешь пойти с нами. Там будет весело и…

– Нет, – сердито пробурчала она, не дослушав меня. Ее интонация и вся манера снова резко стали другими.