Всходы Власти - Гэвин Магнус

Ренегон, основанный в 101 году от летоисчисления людей Тиала, вторым — Таллистрия, основанная в 172, третьим — Палеотра.

Записи древних архивов Ганатры гласили, что северо-восточное королевство было основано на восемьдесят лет позже своего заклятого южного соперника.

Семь столетий. Зал не был заполнен даже на треть: пожалуй, здесь могла бы разместиться и сотня павших королей, но саркофагов было около трёх десятков. Одна фамилия, по которой было названо королевство. Это была внушительная история, но сегодня меня интересовал лишь один человек из всей династии.

Я подошёл к саркофагу, что единственный находился по центру, в конце длинного зала. Суровое лицо воина с множеством шрамов на лице было выгравировано на гладкой каменной стене над ним.

Под ней была короткая, но крайне тщательно и ровно выбитая надпись:

Здесь покоиться Элдрих Ганатра, прозванный беспощадным. Великий герцог Ренегона, первый король и основатель Ганатры.

Я провёл пальцами по надписи, стряхивая с неё пыль. Люди Тиала никогда не раздавали прозвища без причины. Кем бы ни был на самом деле первый из королей теперь уже моего королевства, для кое-чего его останки ещё могут сгодиться.

Достав из-за пояса кинжал, я осторожно проколол себе палец и принялся аккуратно выводить своей кровью символы полукругом около саркофага.

— Дайте мне свои руки. Мне потребуется и ваша кровь. — коротко приказал я гвардейцам.

На лицах застыло сильное изумление, но спорить с королём воины не осмелились. Я достал из-за пояса порошок из сушёных шаманских трав, и смешал его со своей кровью. А затем достал прах мёртвых костей и соединил его с кровью гвардейцев, и, игнорируя их изумление, принялся рисовать полученными смесями кровавый полумесяц.

С точки зрения классического мастерства смерти, то что я делал, было нелепой глупостью, которая имела большие шансы обернуться пшиком.

Я намеревался сделать сразу три вещи: поднять нежить высокого класса, призвать дух павшего короля, как это делали шаманы детей льда, и связать их воедино.

Гвардейцы должны были послужить жертвой, дающей силой ритуалу. С моей точки зрения, это было безумным расточительством: приносить верных людей в жертву, когда легко найти альтернативны. Да и потом, сразу две жертвы на одного немертвого… Чаще всего поднятие нежити требовало намного, намного меньше сил. Даже высокоранговой. Если бы каждый высококлассный немертвый требовал жертв, о каких легионах мёртвых воинов можно было мечтать?

Но это отнюдь не значило, что я не готов жертвовать верными людьми, если считают это необходимым.

Но на этом и строился безумный план. Избыток силы смерти должен позволить на мгновение разбить часть законов мироздания, делая возможным невозможное. Так учил меня сам демон, но, как прагматик и рационалист, я никогда не пользовался этим подобным, предпочитая чаще всего пользоваться тем, что гарантированно должно получаться.

Я предполагал, что на это он и рассчитывал. На то, что подобный мне никогда не будет заниматься бредом, который имеет мало шансов на успех, и бросать в дело ценные ресурсы, которые лучше приберечь на потом.

В самом деле, как можно доверять оружию, которое может и не сработать? Однако я готов был рискнуть, чтобы съехать с рельсов чужих планов.

Рисование полумесяца заняло время. Около получаса. Я стремился выверить все линии символы идеально, интуитивно внося в совершенно новую, ранее не создаваемую фигуру поправки, которые казались правильными.

— Встаньте на края полумесяца. — приказал я гвардейцам.

Гвардейцы быстро переглянулись. Происходящее им явно не нравилось, потому что суть действия была совершенно непонятной. Но все же они выполнили приказ.

В следующее мгновение после того как жертвы заняли причитающееся им место, я активировал ритуал.

Две тонкие полосы серо-чёрного дыма сорвались с моих рук, окутывая молодых и полных жизни воинов, и спустя всего пару секунд их лица стали почерневшими, иссохшими мумиями. Они и успели-то только схватиться за горло, делая последний хриплый вдох. Факел выпал из рук гвардейца, затухая, но склеп отнюдь не погрузился во мрак.

Кровавый полумесяц, испещрённый рунами северных гигантов и древними символами мастеров смерти, вспыхнул ярко-багровым светом. Потоки силы смерти от жертв хлынули в фигуру, наполняя её силой. Но на этом дело не закончилось: что-то пошло не так!

Созданная мною фигура отнюдь не насытилась энергией от жертв, и требовала ещё силы, начиная тянуть энергию уже из меня!

Техника безопасности мастеров смерти гласила, что в такой ситуации следует немедленно разорвать контакт с ритуалом и прервать его целенаправленным ударом, если это возможно.

Но если уж ты решил быть непредсказуемым, то следуй за своей идеей до конца. И потому я поддался этому, усиливая напор.

За спиной были месяцы отдыха без серьёзных трат. После битвы за королевский замок душа была наполнена смертью под завязку, а вместить в себя мне удавалось много больше силы, чем от пары жертв. Широкие потоки антрацитово-чёрной дымки ударили с моих рук, заставляя багровую кровь запылать.

Сияние становилось нестерпимым, режущим глаза. Я чувствовал, как духи Исгерда в моей крови словно бы застонали от напряжения, пытаясь дотянуться до чего-то. В тёмном прямоугольном зале королевского склепа стало светло, как днём, и в этот миг яркая вспышка ударила по моим глазам, заставляя зажмуриться. Полумесяц перестал тянуть на себя силы, затухая и рассыпаясь серым прахом.

Проморгавшись, я попытался осмотреть теперь уже полностью тёмный зал. Получалось плохо. Присев на корточки, я на ощупь нашёл неиспользованный факел второго гвардейца, и, сняв с его пояса примитивную зажигалку, принялся щёлкать кремнём.

Вскоре, прищурив слегка побаливающие от столь резких перемен освещения глаза, я зажёг ближайшие факелы склепа на стенах, и попытался осмотреть результат своих рук.

Гвардейцы превратились в почерневшие мумии. Символы и руны потухли и стали прахом. Больше ничего не изменилось. Сосредоточившись на собственных ощущениях, и направив фокус внимания в сторону саркофага, я понял, что не чувствую какой-либо связи с возможным немёртвым. Неудача?

Звук сдвигаемой каменной крышки саркофага разрезал тишину древнего склепа. И создал его отнюдь не я.