Эскапада - Саттертуэйт Уолтер

Глава пятая

Я постучал.

— Кто там? — Голос Великого человека был еле слышен через толстую дубовую дверь.

— Бомон.

— Входите!

Великий человек лежал, распростершись, на покрывале лицом вверх, как будто свалился туда со скалы. Он был полностью одет, правая рука прикрывала глаза.

— В чем дело, Гарри? — спросил я.

— Мерзость, — сказал он. Хотя я и находился с ним в одной комнате, голос его все равно звучал слабо. — Мерзость. Никогда в жизни не слышал такой мерзости.

— Какой еще мерзости, Гарри?

Он снял руку с глаз. Сел и опустил ноги на пол.

— Вы слышали его, Фил? Этого вредного коротышку-немеца?

— А я думал, он австриец.

Гарри пожал плечами.

— Австриец или немец, какая разница? Вы слышали? Ребенок мечтает о том, чтобы обладать родной матерью! Своей матерью! — Он на мгновение закрыл глаза, потом снова открыл. — Фил, если бы моя дорогая матушка была жива и слышала это, ее тут же хватил бы удар. Вы когда-нибудь слышали такую непристойность? Я боялся, меня вырвет.

— Ну, Гарри, — сказал я, — читали мы об этих психоаналитиках. По-моему, не стоит воспринимать их всерьез. У них полно всяких бредовых теорий.

Он покачал головой и уставился вдаль.

— А этот сэр Дэвид? Как только у него язык повернулся?

— Мне кажется, сэру Дэвиду нравится шокировать людей.

— Но так говорить о своей матери. — Он взглянул на меня и проникновенно сказал: — Фил, я действительно верю, что если ангел когда-либо сходил на землю, то не иначе как в обличье моей матушки.

Он уже это говорил, и не раз.

Мне думается, что именно смерть матери привела его к медиумам. Гарри искал такого медиума, которому можно было бы довериться, но поскольку он и сам много чего знал, то не мог доверять никому.

— Похоже, сэр Дэвид так про свою мамашу не думает, — заметил я.

Гарри резко встал.

— Мы уезжаем, Фил. Мы не можем оставаться среди этих людей.

Я прислонился к каменной стене и опустил руки в карманы.

— А как же сеанс? Он отмахнулся.

— Пусть проводят свой дурацкий сеанс без Гудини.

— Произведем плохое впечатление, — заметил я.

Он нахмурился.

— Что вы имеете в виду?

— Если вы сейчас уедете, то признаете свое поражение.

Он выпрямился во весь рост.

— Гудини никогда не признает поражения.

— Этот медиум, мадам Созострис, будет всем говорить, что вы дали деру, потому как не сумели вывести ее на чистую воду.

Он фыркнул.

— Знаменитая мадам Созострис. Где же она? Опаздывает.

— Тем хуже. Вы даже не стали ее дожидаться.

Он сморщился и задумчиво прикусил нижнюю губу. Повернулся и направился к окну. Заложил руки за спину и обхватил левую кисть правой. Уставился в окно.

Может, он в него и не смотрел. Все равно, кроме тьмы, там ничего не было видно. Может, он любовался своим отражением.

— Почему бы их просто не замечать? — предложил я. — У вас весь мир в кармане, Гарри. В понедельник вы уже не увидите эту парочку.

— Мерзкие паразиты, — сказал Гарри. Он все еще смотрел в окно.

— А как насчет Конан Дойла? — спросил я. — Разве он вам не друг? Представляете, как он расстроится, если вас не застанет?

О чем я забыл упомянуть, так это о том, что лично мне выполнять свою работу в деревне было бы куда проще, чем в Лондоне.

Я также умолчал, что если мы уедем сейчас, то придется всю ночь сидеть за рулем, а я слишком устал и слишком любил жизнь, чтобы пустить за руль его.

— А лорд Боб и леди Алиса? — сказал я. — Вы их обидите. Об этом наверняка узнают. И вас перестанут приглашать на такие собрания.

Он подумал еще немного и отвернулся от окна.

— Да, да, конечно. Вы совершенно правы, Фил. Они на редкость приятные люди, эти лорд и леди Перли, не так ли? Удивительно вежливые. Я не могу их обидеть. Они были так гостеприимны.

— То-то и оно.

Он кивнул.

— Ладно. Остаемся. Я стану выше этого, выше этой парочки. Паразиты. Придется их не замечать, как вы и предлагаете. Да и кто они для меня? Никто. Даже хуже того.

— Вот и правильно.

— Хорошо. — Он снова кивнул. — А теперь, я думаю, пора на покой. Я, как ни странно, здорово устал.

— Думаю, я тоже завалюсь спать прямо сейчас. Не возражаете, если воспользуюсь ванной комнатой?

— Нет, разумеется, нет.

Я вышел из его комнаты, прошел мимо ванной и вошел в свою. Обошел кровать и подошел к столику. Открыл свой чемодан. Я его не запирал. Люди, как правило, не интересуются открытыми чемоданами.

Но когда я присмотрелся, то обнаружил, что моим кто-то все же заинтересовался. Порылся. Осторожно, но не очень.

Я выложил одежду на кровать. Затем достал несессер с бритвой и зубной щеткой и положил рядом. Потом добавил до кучи бутылку бурбона.

— Фил? — Великий человек стоял в дверях между моей комнатой и его.

Я выпрямился и взглянул на него поверх атласного покрывала.

— Да?

Он недоуменно хмурился.

— Кто-то пытался вскрыть мой чемодан.

Я кивнул.

— Что-нибудь пропало?

Он нервно тряхнул головой.

— Нет, нет. Замки сделаны по специальному заказу, и открыть их, конечно, невозможно. Но кто-то явно пытался их взломать. Такой специалист, как я, может определить это с первого взгляда. — Он снова нахмурился. — Вы больно спокойно к этому относитесь, Фил.

— А в мой залезли. Правда, вроде ничего не взяли.

— Кто же посмел?

— Из гостей — никто. Они все внизу. Наверное, кто-то из слуг.

Гудини выпрямился.

— Фил, — сказал он, — мы должны немедленно об этом сообщить.

— Давайте не будем торопиться, Гарри.

— Но ведь это нарушение прав собственности. Осквернение. И если его слуги воруют, лорд Перли должен об этом знать.

— Кто бы это ни был, он ничего не украл. И если вы скажете хозяину, все слуги будут знать, что мы догадались. Включая того, кто это сделал. Может быть, ему лучше пока ничего не знать.

Великий человек подумал. Затем кивнул.

— Зато мы будем знать то, чего он не знает.

— Как маг и зрители.

Он снова кивнул.

— Так мы получим преимущество. И, может, сумеем поймать его за руку.

— Точно.

Он ухмыльнулся.

— Отлично. Согласен. Значит, молчок.

— Молчок, — подтвердил я.

— Прекрасно.

После того как Великий человек вернулся к себе в комнату, я сунул руки в пустой чемодан и большими пальцами нажал на две потайные защелки. Поднял фальшивое дно. Маленький «кольт» калибра 32 был на месте. Равно как и запасные обоймы.

Я установил дно на место. Повесил кое-что из одежды в шкаф, достал из кармана часы и положил на прикроватный столик. Потом разделся, надел пижаму и халат, прихватил несессер и пошел в ванную умываться.

Когда я открыл дверь ванной комнаты, Великий человек уже выходил оттуда в пижаме. Пижама была роскошная. Черный шелк, отвороты окаймлены золотом, на переднем кармане — золотая буква «Г». В одной руке он держал зубную щетку, в другой — порошок. На лбу — черная шелковая повязка для глаз.

— Спокойной ночи, Гарри, — сказал я.

Он переложил щетку в левую руку, в которой держал порошок, поднес правую к уху и вытащил кусок воска.

— Что вы сказали?

— Спокойной ночи.

Он улыбнулся и кивнул.

— Спокойной ночи, Фил. Приятных сновидений. — Он снова заткнул ухо.

Ночью он закрывает глаза повязкой и затыкает уши воском, потому как считает, что у него бессонница. Возможно, ему всю ночь снится, что он не спит. Но я однажды спал с ним рядом в купе поезда Амстердам — Лондон и долго-долго слушал храп, похожий на сопение спаривающихся свиней. А утром он заявил, что так и не сомкнул глаз.

Я вернулся к себе и закрыл общую дверь. Снял халат и повесил его на плечики в шкаф, потом скользнул в постель и выключил свет.

Я лежал и размышлял: кто мог залезть в мой чемодан? Потом решил, что сейчас я все равно ничего сделать не смогу. И уже через несколько мгновений я спал.