Любить птичку-ткачика: - Светлана Демидова

Конечно же, она все понимала, хотя в отличие от него считала, что детали из ее тканей вполне могли бы органично войти в его модели в качестве декоративных элементов. Но ее несказанно обрадовало то, что он, как оказалось, не покушается на «Иву». Неужели он и впрямь любит ее? Конечно, любит… именно ее… А почему, собственно, она недостойна его любви?! Она достойна! Она не хуже других!

Мила уже почти совсем собралась признаться ему в ответной любви, когда ей вдруг пришлось увидеть, как Олег разговаривает с клиентками и, главное, как ведут себя в его присутствии они. С того момента в душе Милы и поселилась страшная мучительная ревность. Ее мужчина, оказывается, принадлежал далеко не только ей. Он обворожительно улыбался еще и другим женщинам, делал им комплименты и даже целовал ручки. Если он и не возил, как утверждал, других женщин в свою квартиру на Васильевском острове, то вполне мог встречаться с ними в своем «Силуэте». В ателье у Олега был очень уютный кабинетик с мягким диваном, словно нарочно поставленным для эротических процедур, которые он наверняка принимает в качестве расслабления от напряженной работы.

Мила так ни разу и не сказала ему в ответ слов любви. Она вообще не была мастерицей говорить. Ей надо было родиться немой. У нее такие же ловкие и чувствительные руки, как у них. Она и занялась текстилем, потому что за этой работой можно было молчать. О любви Миле вообще ни разу в жизни говорить не приходилось, даже в юности, когда все направо и налево с легкостью бросали уверения в вечном чувстве. Сказать об этом Олегу было вообще немыслимо. Сначала Мила боялась попасть не в тон, сфальшивить. Потом стала бояться себя. Своей ревности. Боялась сорваться и полностью загубить собственную жизнь. Пока они не окончательно соединились с Романцом и иногда жили раздельно, каждый в своей квартире, она все же держала себя в руках. Казалось бы, когда еще ревновать, как не в отсутствие предмета? Но у Милы почему-то все получалось наоборот. Без Романца ревность в ее душе непонятным образом ужималась, ссыхалась в стручок, лопалась и исчезала, оставляя чуть едкий легкий дымок. Он выветривался окончательно к моменту возвращения Олега в квартиру Милы. А потом все начиналось сначала. По нарастающей. По усу параболы, направленной вверх. Чем невинней казалось лицо Романца, спящего в ее постели, тем в больших грехах подозревала его Мила.

После последнего конкурсного показа моделей, в котором принимал участие Олег, Мила совсем потеряла покой. Она не могла выставиться, потому что показ был объявлен неожиданно, в чем, собственно, и была его, как сейчас принято говорить, фишка. Модельеры в срочном порядке собирали коллекцию из того, что было у них в загашниках. Конкурс так и назывался: «Питерские закрома». Милины дорогие ткани нельзя было держать в закромах. Нельзя и изготовить в столь короткое время. Да и вообще последнее время дела салона авторской ткани «Ива» шли не очень хорошо. Мила понимала, что пора сделать очередной качественный рывок вперед, но все ее мысли занимал Олег. Вот ведь не зря она не хотела связываться с любовью. Знала, что пострадает ДЕЛО. Оно и страдало.

Конечно же, Олег Романец заслуженно взял приз «Питерских закромов», потому что пошел путем, отличным от остальных модельеров. Он не стал собирать в кучу однотипные модели, чтобы они представляли одну линию одежды. Он назвал свою коллекцию «Гардероб молодой горожанки», куда включил наряды для разных сезонов и на все случаи жизни.

Мила, которая присутствовала на показе в качестве зрительницы, бдительно следила за тем, что происходило вокруг Олега. Вокруг него вилось слишком много женщин! Слишком много! И одна краше другой! Модели, модельерши, богатые и не очень заказчицы, восхищенные зрительницы, представительницы прессы и телевидения… А он всем улыбался… Он был для всех открыт и доступен… Свой в доску… рубаха-парень… Сколько поцелуев… Сколько объятий… цветов… каких-то подарков в нарядных сумочках, пакетиках… коробочках…

На фуршете, который был после показа, Мила впервые вдруг застеснялась своего платья, сделанного из ткани «Ива». На фоне декольтированных туалетов других женщин, сшитых в основном из однотонных шелков, – на их фоне особо выгодно смотрелись бриллианты и иные дорогие камни, она, как ей показалось, выглядела по-маскарадному пестро и вульгарно. Олег не мог этого не заметить и наверняка весь фуршет мучился тем, что его спутница не в ладу с хорошим вкусом. Не случайно же после мероприятия он поехал не к Миле, а к себе, на Васильевский. Конечно, он отговаривался тем, что чертовски устал, но она-то понимала, в чем дело. И ей казалось, что эту очередную свою победную ночь он непременно проведет с кем-нибудь из питерского бомонда. С той, что в шелках и бриллиантах… Впервые ревность не утихла и при расставании. Все! Она приговорена к вечной, рвущей душу ревности!

Потом Романец вернулся к ней в квартиру, но Мила уже не могла успокоиться. Ей казалось, что она постоянно улавливает аромат другой женщины. А потом нашла этот конверт от письма Дарьи Александровны Сельвинской…

Мила еще раз взглянула на часы. До встречи с «Холмсом» оставалось три с половиной часа. Да, пожалуй, стоит поехать в «Иву» и потратить это время с пользой. Если Романец Милу бросит, к чему, собственно, все и идет, у нее опять не останется ничего, кроме ДЕЛА. Значит, ДЕЛОМ и надо заняться!

* * *

– Не хотелось бы тебя огорчать, подруга, но Тесакова все-таки нас бросила! – сообщила Геля, как только Мила переступила порог кабинета, который они уже давно делили на двоих. – Ольга уже давно косилась в сторону. Не зря я предлагала тебе повысить ей зарплату!

– Она работала не лучше других девушек, – отозвалась Мила. – Ну… а сбежала – скатертью дорога! У нас есть бумага, где Ольга давала подписку о неразглашении!

– Плевала она на эту подписку!

– Ну… как же… Мы ведь можем… – растерянно начала Мила, но Геля ее перебила:

– Да, кое-что мы сможем, если Тесакова откроет собственную фирму, которая будет выпускать ткани, подобные «Иве»!

– Ну вот! Я об этом и говорю!

– А она может и не выпускать!

– А что же тогда?

– Она может выгодно продать кое-какие наши секреты где-нибудь… к примеру… в Комсомольске-на-Амуре. А те граждане, которые в Комсомольске, никаких подписок не давали.

– Но технология…

– А они скажут, что до технологии сами додумались, – опять перебила подругу Геля. – Не одна ты такая умная!

– Но Ольга не все знает. Ты же в курсе!

– Ольга была с нами чуть ли не с самого начала, а потому могла уже до всего и своим умом дойти.

– Вряд ли, – с сомнением покачала головой Мила. – Ткань надо чувствовать и… любить, а Тесаковой этого не дано. Она всего лишь неплохой исполнитель.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});