Босиком по осколкам прошлого - Татьяна Лунная

своей семьей.

Глядя в зал, я заметил Серкана, который уверенными шагами шел к сцене. А за ним, конечно же, она… Дамла! Мерзкая змея, занявшая место моей матери! Белиз, как всегда, дала точную информацию. Но этой женщине меня не остановить. То, что эта дрянь обрела нашу фамилию, не значит, что ее происхождение изменилось. Для меня так точно.

— Сынок, что все это значит? — услышал я голос человека, которого когда-то называл отцом.

Едва он хотел коснуться меня, как встретился с моим взглядом и тотчас же остановился. Больше Фарук меня не обманет.

— Ферхат! — услышал еще один до боли знакомый голос. — Брат, что за спектакль ты устроил? Нельзя просто появиться здесь вот так и…

Ощутив руку на своем плече, я быстро обернулся, сбросив ее.

— Ты последний человек на земле, у которого я буду спрашивать разрешение! — глядя Серкану прямо в глаза, сказал я.

— Я не допущу… — схватив меня за воротник пиджака, начал было он.

— Руку убери, чтобы после в гипсе не ходить, — не сводя глаз с предателя-братца, прошептал я.

Когда мы виделись в последний раз, я казался мелкой щепкой на его фоне. Сейчас же, несмотря на разницу в возрасте, я был не намерен уступать ему.

— Вы с ума сошли? Здесь десятки журналистов и гостей. Завтра о нашей семье будет говорить весь Стамбул. Подумайте хотя бы об отце…

Дамла… «О нашей семье?»… Сдерживаться становилось все труднее. Однако, заметив стоящего рядом со мной Омера, я все же решил, что пресса и так получила достаточно пищи для размышлений.

Снова смерив взглядом Серкана и дождавшись, пока тот отпустит мой пиджак, я взял у друга папку. Дав знак всем идти за мной, направился в кабинет матери, который теперь принадлежал и мне.

Едва я оказался внутри, то буквально застыл на месте. Хоть все вокруг полностью и изменилось, но воздух в этой комнате словно был пропитан моей мамой. Как будто она была здесь и ждала, когда же я наконец приду…

— Что все это значит?

Прозвучавший вопрос вернул меня в реальность.

— Ты повторяешься… отец, — намеренно выделив последнее слово, ответил я, усаживаясь в главное кресло.

— Ты с ума сошел? — произнес Серкан, явно возмущенный моим поведением.

— Мой ум со мной, как никогда, брат, а вот ты, кажется, немного взволнован. Присядь. Выпей воды. Или, может, что-то покрепче?

Мы никогда не были близки с Серканом, но по его взгляду сейчас мне не составило труда понять, что он готов разорвать меня на куски. Еще бы. Пользуясь моей доверенностью на управление компанией, они с отцом считали, что избавились от меня. К тому же филиал в Лондоне, который принадлежит мне, приносил им немалую прибыль. Поэтому мое возвращение не входило в их планы.

— Серкан, сядь. — Прозвучал твердый голос.

Надо же… Господин Фарук по-прежнему такой же стойкий и властный… Вот только его душа, как и раньше, осталась скользкой и гадкой.

— Ферхат, — начал говорить он, — зачем все это? Ты вернулся спустя столько лет и в тот же день выставил нашу семью на посмешище. Ты мой сын, но…

— Сын? — взорвался я, не выдерживая подобного лицемерия. — Сын, который тайком пробрался на похороны собственной матери? Сын, которого ты упрятал в психушку, чтобы отобрать наследство? Мне казалось, что пару минут назад у тебя кое-кто другой был твоей опорой, к тому же единственной!

— Не смей так говорить с отцом! — закричал Серкан, едва сдерживаясь, чтобы не наброситься на меня.

— Посмею! — ударил по столу я и хотел было продолжить, но заставил себя вспомнить, что цель моего здесь появления абсолютно иная.

Открыв черную папку, в которой хранился мой самый главный козырь, я бросил на стол бумагу, после чего добавил уже более спокойным голосом:

— Здесь указаны все причины, по которым я здесь.

Серкан первый схватил лист. Его реакция вызывала у меня победное удовлетворение, поскольку даже с его юридическим опытом он не мог уже ничего сделать.

— Но это невозможно… Ты не можешь владеть восьмьюдесятью процентами акций компании.

Глядя ему в глаза, я видел, как расширяются его зрачки. Как же долго мне пришлось ждать этого момента.

— Ты за нашими спинами выкупил акции? — наконец-то выпалил он, отчего я лишь довольно ухмыльнулся. — Какой же ты ублюдок!

Забрав бумагу, я медленно вернул ее в папку и, задержав на ней взгляд, ответил:

— С завтрашнего дня президентом компании являюсь я. И, если вы не хотите потерять оставшиеся двадцать процентов, вам придется со мной ладить.

— Что ты наделал, сынок? — едва слышно произнес отец. — Что я сделал тебе?

Я знал, что мой ход станет огромным ударом для него, но рано или поздно расплата всегда настигает. Возможно, однажды она настигнет и меня, но в этот момент я впервые за семь лет чувствовал, что дышу.

— Ты отнял у меня гораздо больше, отец, — обойдя стол и приблизившись к мужчине, спокойно сказал я. — Ты отнял мою мать…

— Я не… Я… — хотел было начать он, но сильно закашлялся.

Презрение и ненависть миллионами игл пронзили мое сердце. Даже сейчас, когда видел, что ему плохо, я все равно не мог заставить себя хотя бы посочувствовать ему. Он был мне как чужой человек.

Отвернувшись, я направился к выходу и остановился лишь в дверях.

— Отец, что с тобой? — услышал я голос Серкана и сильный грохот, который заставил меня обернуться.

Мужчина лежал на полу с сильнейшей одышкой, и, пока Серкан пытался ему помочь, попутно набирая номер скорой, я просто стоял как вкопанный. Все было почти как тогда у реанимации, где была мама. Только на этот раз я уже ничего не чувствовал.

Стал ли я зверем? Стал ли я бесчеловечным? Думаю, да. И этого уже не изменить.