Город каменных демонов - Андрей Ерпылев

Гавриил Игоревич перевел глаза на смятого Ильича и выронил кувалду: из-под металлической туши расплывалась, подбираясь к длинным носам щегольских лакированных туфель, черная, маслянисто поблескивающая лужа.

– Что там внутри? – взвыл он, пытаясь оттереть о брюки перемазанные багровым, словно у мясника, ладони. – Вскройте его!!!

– Ножовку… Ищите ножовку… – пронеслось по замершим рядам шалаевского воинства. – Ножницы какие-нибудь…

Пилить скользкий неподатливый материал выпало обмирающему от страха кладовщику, но когда из-под смятой металлической маски, кривящей тронутые патиной губы в саркастической улыбке, глянул выпученный мертвый глаз, он не выдержал и, не удерживаемый более никем, бросился к воротам, подвывая от смертного ужаса…

Освободить из бронзовой оболочки изувеченное тело бойца, вчера сидевшего за рулем злополучного джипа, удалось с величайшим трудом…

* * *

У ворот «гишпанцев» ждали.

Силы, которые стянул к «Красному литейщику» мэр, по сравнению с бригадой Шалаева выглядели просто смехотворно: чертова дюжина милиционеров, большей частью предпенсионного возраста, человек шесть более молодых, способных с натягом сойти за «качков», вероятно, его личные телохранители, и пара десятков явных интеллигентов, причем на две трети совсем не бойцовского пола и конституции. В обычное время вся эта братия оказалась бы натасканным волкодавам Гаврика на один зубок, но теперь…

Кавалькада медленно, словно похоронная процессия (а она теперь и была таковой по сути), прокатилась мимо молча расступавшихся горожан и скрылась в узких улочках.

– Что произошло? – подступил мэр к кладовщику, которого отпаивали валерьянкой сердобольные сослуживицы. – Куда эти… сунулись?

– Склад… – едва смог выдавить из себя мучающийся одышкой толстяк, которого все еще колотила мучительная дрожь.

– Третий или четвертый? – подавшись вперед, схватил его за воротник рубашки мэр. – Пятый?!!

– Первый…

– Первый? – Рука Степана Ильича разжалась, и он успокаивающе похлопал мужчину по трясущемуся плечу. – Тогда – ерунда…

Обернувшись к вытягивающим шеи зрителям, Мельник буркнул:

– Все. Разъезжаемся. Ребята наскребли себе по полной программе… Не забудьте: вариант «А»!

Через несколько минут площадка перед проходной «Красного литейщика» опустела. Только в будке вместо старичка-вахтера остался сидеть один из телохранителей мэра…

А возле бывшей гостиницы обстановка еще более накалилась.

Едва лишь лимузин Шалаева остановился возле вновь осиротевшего постамента, автомобиль тут же облепили растерянные бойцы.

– Чего вам? – грубо одернул Малюта парней, совсем забывших про субординацию и лезущих прямо к шефу, сейчас совершенно не расположенному беседовать на какие бы то ни было темы. – С ума тут посходили? Куда прешь?.. – рванул он за кожаный локоть одного, самого настырного. – В лоб захотел?

– Отстань!.. – Зрачки маленьких бесцветных глазок в обрамлении рыжих ресниц выглядели на белом веснушчатом лице пулевыми пробоинами в мишени. – Отстань, говорю!..

Начальник охраны мазнул взглядом по куртке, оттопыривающейся на животе, там, где за опояску брюк, как он знал, был засунут пистолет, и медленно разжал пальцы.

– Что произошло-то?

– А вон…

Парень мотнул головой куда-то за спины товарищей, и те нехотя расступились.

Поверженный памятник лежал почти там же, где и вчерашний, выглядел примерно так же, только из-под смятой металлической туши теперь расплывалась темная лужа, частью уже успевшая впитаться в щели брусчатки. Да из рваного пролома на месте отсутствующей бронзовой конечности свешивалась чья-то рука, неестественно вывернутая в суставе.

– Ганс? – шепотом, косясь на индифферентного шефа, сгорбившегося на заднем сиденье автомобиля, осведомился Малюта.

– Он… По часам на руке опознали…

* * *

– Я не знаю, как это все получилось, – Холодный несчетный раз мерил шагами из угла в угол шалаевскую спальню, поскольку «совет» длился давно. – Я ни в чудеса, ни в мистику разную не верю… Я даже фантастику в детстве не любил читать! – с вызовом остановился он напротив Малюты, который сидел, уронив огромные руки на колени.

– А это как раз зря… – донесся из угла ехидный, как всегда, голос Лодзнера. – Хорошо, знаете ли, мозг развивает…

– Заткнись, Моисеич! – простонал шеф, простершийся на своем роскошном ложе, будто умирающий римский император в окружении слуг. – Не до твоих прикольцев… Продолжай, Миха…

Все условности были забыты. Генералы «Гишпании» вновь стали теми «фартовыми пацанами», какими начинали в середине восьмидесятых. Без чинов и званий…

– Может, и не обошлось без мистики, конечно. Как иначе живого человека в бронзовую куклу закатать, чтобы ни шва, ни разъема… Но пусть в этом попы разбираются, это им по должности положено. Или фантасты те же.

– Ты-то чего предлагаешь?

– Валить нужно отсюда, вот и все! Прямо поутру и валить! Чего ждать? Гори он синим пламенем, этот Тёйфелькирхен…

Холодный остановился на полушаге с поднятой ногой:

– Так, может, он поэтому так называется?..

– Между прочим, это твоя идея.

– Ну моя, моя… Каюсь! Но не подыхать же нам тут из-за всего этого?..

– Мэра кончать нужно, – заявил вдруг Малюта, не поднимая взгляда.

– Почему? Он-то здесь при чем?

– Нужно кончать, – упрямо повторил боевик. – Не знаю, как и каким боком, но это его рук дело. Чую…

– Ладно, – буркнул шеф с постели. – Поутру и отчалим. А с Мельником этим потом разберемся.

– Чего до утра ждать? – подскочил на месте Холодный. – Прямо сейчас!

– Не гони волну, время есть… Шалаев ошибался…

Где-то за окном ударил выстрел, другой, простучала короткая очередь, раздался крик, тут же захлебнувшийся на странной ноте…

– Что там? – повскакивали все со своих мест, даже шеф приподнялся на своем ложе.

Выстрелы уже звучали не переставая. Канонада, отражаясь от стен домов, усиливалась многократно, и уже невозможно было отличить выстрелы от порождаемого ими эха. В окнах же, кроме вспышек от выстрелов, ничего различить не удавалось.

Малюта с выхваченным из-под мышки «Стечкиным» бросился к двери, бледный Лодзнер тыкал трясущимся пальцем в кнопки мобильника, Холодный вытаскивал из шкафа бронежилеты для себя и шефа…

Один лишь Шалаев не двигался с места, уставившись незрячими глазами куда-то в потолок и беззвучно шевеля губами. Рука сквозь ткань на груди тискала нательный крест.

Нет, святости в этом золотом гимнасте[3] размером с добрый архиерейский не было ни на грош… Но, сталкиваясь с инфернальным лицом к лицу, мы всегда тянемся к чему-то, что вселяет надежду, хотя бы толику уверенности…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});