Ловушка для опера - Алексей Сухаренко

До самого отъезда группы он больше не выходил из номера. Над его боязней ни кто не рисковал подшучивать, помня как еще недавно, перед пропажей, пьяный Бодряков, чуть не отрезал яйца Хлысту, который неосторожно решил их проветрить в присутствии заведенного оплеухой опера. Когда Алефтина рассказала ему как Хлыст, вереща от страха, ломился в номера, прося спрятать его от Бодрякова, Сергей Иванович удовлетворенно ухмылялся – хоть его пуганул. Обратно уезжали из Стамбула на двух автобусах. Алевтина, Хлыст, Интеллигент, Толстый и еще два человека закупили столько товара, что им пришлось скидываться на отдельный автобус. Автобус Мерседес оказался груженным под самый потолок, оставляя свободным лишь небольшое пространство перед водителем. Группа из пятнадцати человек с Алевтиной как старшей поехала на Икарусе, а Бодрякова его челночная подруга попросила быть старшем на дополнительном, и ехать вместе с пьяной сворой. Как только Мерседес тронулся «свора» заскулила, и, пошарив по закромам «Родины», извлекла на свет полтора литра Русской водки.

«Быстрее бы в Москву» – затосковал Сергей Иванович и наотрез отказался пить.

Автобус набирал скорость, и уже летел как самолет, а спидометр все показывал девяносто. Это обстоятельство и стало темой дискуссии. Хлыст моментально выдвинул версию, что спидометр не работает. Его практически все поддержали, склоняясь к тому, что скорость тянет на сто двадцать, если не более.

– Более! Потому, что на спидометре – мили! – блеснул своей эрудицией Интеллигент, и многие начали трезветь.

– Эй, джигит, давай сбавляй – обратился к водителю Толстый.

Турок русского не понимал, но в душе был русским, ибо кто из русских не любит… Проезжая узкий мост, русский турок, что бы не сбавлять скорость перед впереди идущим грузовиком, пошел на его обгон. На встречу, ревя клаксонами, шла в лобовую грузовая фура.

«Ну, вот и все» – промелькнула предательская мысль, но турок заскрипел тормозами, и стараясь избежать столкновения принял в право. Груженый зад автобуса стало заносить в пропасть. Заскрипел металл ограждений моста. Сорвалась с петель и полетела в пропасть задняя дверца автобуса. Следом за ней несколько мешков с товаром. Автобус остановился.

«Слава Богу – все!»….

Трезвая группа осмотрела место своей возможной гибели и стала, как один усилено креститься. Не обращая внимания на причитания джигита, который теперь до конца жизни будет расплачиваться с нанявшей его фирмой, мужики стали решать вопрос о том, как бы не потерять основную группу, и успеть на поезд…

И опять Бодряков оказался с Хлыстом. Они вдвоем на какой-то попутке бросились догонять основной автобус. Им повезло, на границе они догнали группу, и пока все рассказывали, вместе с ними проехали на нейтралку. Потом пересели, и, на идущем в Стамбул автобусе с русскими туристами, они поехали назад к месту аварии. При выезде с нейтральной территории они попали на контроль. К Бодрякову подошел пограничник и, проверив его паспорт, заорал и завращал глазами толкая его на выход. Вместе с ним пинками выгнали Хлыста и еще одного русского таджика.

– Хана сейчас отметелят или что похуже – прошипел таджик, поправляя на голове национальную тюбетейку.

– За что – возразил его русский коллега.

– По паспорту получается, что вы все пять дней провели на нейтралке, и ни куда не проезжали, а у них на нейтральной полосе каждый день преступления – кражи, драки и другая дрянь.

Их завели в служебный корпус, а их документы положили перед толстым мужчиной в военной форме.

«Ни чего, сейчас позовут переводчиков и все объяснится» – успокаивал себя Бодряков, но на душе оставалось не спокойно.

Их поставили в ряд, и толстый начальник, что-то приговаривая стал по очереди справа на лево наносить «нарушителям» удары. Кулаком в лицо. Ногой по голени.

«По голени – это прямо по нашему» – не долго радовался профессионализму своих коллег Бодряков.

Ему, из-за его роста и нормальной комплекции досталось больше всего. Хлыста уже не били, поскольку он был худ и прозрачен. Таджик, тот и вовсе, достал из-за пазухи Коран и пробормотал, что-то об Аллахе. Ему отдали паспорт и отпустили.

«Может у меня на лице много неуместного достоинства как у генерала Карбышева» – попытался натянуть на лицо маску страха и раскаяния Бодряков, но это еще больше разозлило мучителей, и к толстяку подбежали еще двое и тоже стали «наваривать».

Но все когда-то заканчивается. Им вернули паспорта и пинками погнали на Болгарскую границу.

«Братья, Славяне!» – не зная больше от чего, от радости или прощального пинка пограничника, Сергей Иванович, словно его прадед на защите Шипки, упал на болгарскую землю с разбитыми в кровь ногами. В паспорте у Хлыста стояли черные кресты, что как сказал наш родной пограничник – аннуляция визы за воровство. Но какого же было удивление пограничника, взявшего в руки паспорт Сергея Ивановича, в котором кроме черных стояли еще и красные кресты.

– За проституцию! – оглушил он опера несправедливой обидой.

«А еще говорят восток – дело тонкое. Восток – дело ПОДЛОЕ»….

«Да, Алефтина была права, когда говорила, что эту поездку я не забуду. Брр» – Передернуло Бодряков от неприятных воспоминаний.

На это раз трубку подняла Алефтина. Узнав звонившего, женщина явно не обрадовалась, даже в голосе появились грустные нотки.

– Я тогда пропал, но и ты ко мне не приходила – попытался завязать разговор Бодряков.

– Сергей Иванович, скажите прямо, зачем Вы позвонили спустя пять лет? – в лоб задала вопрос челночница.

«А почему бы и нет?» – встречаться с ней ему особо не хотелось.

– Я просто подумал, не обидел ли я тебя чем-нибудь? – стал кружить Бодряков.

– А поконкретней нельзя? – подводила его к истинному интересу женщина.

– Да глупость, мне сон приснился, будто у нас с тобой ребенок. Я вообще в сны не верю, вот и решил еще раз в этом удостовериться – хитроумно выкрутился опер.

– Напрасно не верите, Сергей Иванович… – с какой-то болью в голосе огорошила его Алефтина.

Бодряков почувствовал, что его язык прилип к небу, и ни как не хочет разлипаться на последний вопрос.

– Да, после этой поездки я забеременела – окончательно парализовал мужчину голос Алевтины – Жалко, что этот сон Вам приснился не пять лет назад.

– Да, я, Аля! Я так рад… – Сергей Иванович ни как не мог ожидать такой быстрой развязки, и все не мог найти нужные слова – Я сейчас приеду. Можно?

Он вскочил собираясь бежать туда, где у него было единственное и дорогое в жизни – его ребенок.

– А зачем? – ледяным душем охладил его отцовский порыв голос Алевтины.

– Ребенка хочу увидеть. Кто это? Мальчик или…

– Или – подсказала мать.

– Девочка! – еще больше обрадовался новоявленный отец.

– Или – приговором прозвучал голос Алевтины

– Не понял, как это или?

– Я родила пятидесяти килограммовый мешок с джинсой – с давней не заживающей раной в голосе произнесла женщина.

– Да хватит ерундить – обиделся в своих лучших отцовских чувствах оперативник.

– Выкидыш у меня был в Турции через месяц – почти шепотом пронеслась в трубке страшная реальность…

Короткие гудки в трубке напоминали о необходимости ее положить.

«Ну, что, наверное, дальнейшие поиски смешны. Звонок моей совести я принял за голос маленького ребенка. Или это и был разговор с моим не родившимся…» – дал эмоциональную оценку произошедшему мозг Бодрякова, и стало как – то безысходно. Что делать дальше?

«Может закончить то, от чего уклонился в надежде на вновь обретенный жизненный смысл?» – стала капитулировать ослабленная воля.

Прейдя в себя, словно проснувшись, Сергей Иванович положил трубку, которая взорвалась новым телефонным звонком. Словно зомби он поднял телефон.

– Алле-е-е.

В трубке раздался до боли знакомый голос маленького ребенка. Его тревожный и милый лепет.

– Кто ты? Где ты? Скажи адрес, я сейчас прибегу – заорал в трубку Бодряков.

Он продолжал кричать и после того, как в трубке раздались гудки.

«Наверное, я его испугал. Болван» – обругал себя Сергей Иванович за так плохо использованную возможность сократить поиск. Но сердце его ликовала.

«Это не сон. Он где-то есть» – он стал лихорадочно анализировать оставшиеся варианты, решив изменить своей методике и пойти по пути наибольшей вероятности.

Полеты во сне и наяву

Егор, совершено голый сидел верхом на крупном гнедом жеребце и вглядывался в высокую болотную траву. Наконец, он увидел, мелькнувшее в камышах голое женское тело, и с громким гиканьем поскакал в ту сторону. Дважды он, казалось, достигал убегающую женщину, и всякий раз вожделенная плоть исчезала из поля зрения. Отчаявшись догнать свою соблазнительную добычу, он повернул лошадь в обратную сторону, но, спустя несколько секунд, из высокого камыша показалась маленькая цепкая ручка с перламутровыми коготками и, схватив Егора за ногу, сдернула с коня. В тот же момент над ним нависла голая женщина, лица которой не было видно из-за сбившихся спереди густых волос. Егор, испугавшись напора голой дикарки, попытался ее с себя сбросить, но это ему не удалось. Прямо перед его глазами церковными колоколами, раскачивались две женские груди с наколотыми вокруг сосков лепестками ромашки и нитка жемчуга. Егор попытался закричать и позвать кого-нибудь на помощь, но маленькая ручка клейким скотчем залепила ему рот не давая исторгнуть и звука. Устав сопротивляться, и уже совсем отчаявшись, он вдруг увидел бесполого ребенка стоящего над ним и держащего в руках будильник.