Ведьма, я тебя знаю (СИ) - Мэйз Евгения

Этого недостаточно. Для него.

— Нет? — спрашивает он ее, а Алекс, она слышит, как изменился его голос. Ему теперь ни черта не спокойно и не смешно. Куда делись его ухмылки?

Александра цепляется за мужчину под собой, впиваясь ногтями в его бедро, как будто боится упасть. Она удерживает его руку в себе, легко и едва ли заметно качает головой, не дает ему выйти.

Это ответ на другой вопрос, который так и не прозвучал.

Она стонет так громко, забыв про осторожность, про то, что они тут не одни и что за обстановка вокруг; Алекс дрожит, откидываясь назад, ему на грудь, обнимая его за шею, не замечая его легких поцелуев. Ей хорошо. Она сейчас не здесь. Ее тело опять предало ее.

— Да!

ГЛАВА 13

Дыхание наконец приходит в норму. Сердце мало-помалу успокаивается. Его пальцы только-только покинули ее, расправив напоследок трусики, вернув ткань на место.

“Прибрался за собой! Эстет!”

Алекс все еще сидит на коленях мужчины с широко разведенными ногами. Не достаточно широко, как могло бы быть, но шире просто некуда, пространство не располагает. Он гладит ее бедра, начиная с внутренней стороны, заканчивая коленками. Неспешно. Туда-сюда.

“Руки у него нежные и очень горячие!”

Дыхание ее быть может и успокоилось, сердце перестало стучать так быстро и громко, оргазм не заставил себя ждать и накрыл с головой, так ярко и сочно, но… Ощущая это “туда-сюда”, Алекс осознает, что этого недостаточно.

Петтинг — это классно, приятно, но не в состоянии заменить все остальное. Он не даст ощущение тяжести мужского тела; прикосновений грудью, ногами, бедрами, всем существом к его обнаженной и такой разгоряченной коже, не вернет ответное удовольствие, но только сорванное с губ, в самый последний миг, прежде чем потеряться в потоках общего удовлетворения.

“У него все еще стоит!”

Алекс улыбается и прячет улыбку, опуская голову при этом. Ей не столько лестно такое внимание к себе, ведь он принял ее за одну из тех девиц, что околачиваются при отелях и ищут "кошельки", готовые расстаться с не одной сотней долларов за пару минут удовольствия, сколько смешно.

Теперь, пожалуй, можно и посмеяться.

— Ты и в самом деле рассталась с ним по телефону?

Его голос так и не изменился, оставив в себе обожаемую Алекс хрипотцу. Хрипотца — это даже какое-то мелкое, недостаточно хорошее слово, чтобы описать все интонации и мужественность его голоса. От него бегут мурашки на затылок и вдоль позвоночника, теряются на ягодицах и вновь появляются на ногах, прямо под его ладонями. Его пальцы пытаются преследовать их, но не догоняют, остановившись и переложив руки на талию.

— Да.

— Это, по-твоему, взрослый поступок?

Он не дает ей ответить, задает следующий вопрос:

— Сколько тебе лет?

Алекс смеется, давится хохотом. Он принял ее за нимфетку! Неудивительно, но, как на ее вкус, немного поздновато-то он опомнился!

— Двадцать один.

Она поднимается, принимаясь приводить себя в порядок. Маска каким-то чудом осталась на месте, не съехала, тесемки так и не развязались под его пальцами, что тянули и зарывались в ее волосы. Алекс уже какое-то время не замечает ее, как будто та срослась с ее кожей.

— Это, по-твоему, взросло? — повторяется он, оставаясь на месте. — Точно двадцать один?

В его голосе слышится сомнение.

— Точно.

Алекс прислоняется к стенке, поправляя ремешки на босоножках. Ее пальцы поддевают замок двери, быстро проворачивая его влево, но створка, к ее облегчению, пока остается на месте.

— Я не хочу обсуждать, сидя в кафе, почему же я решила порвать с ним, а точнее чем же мне так не понравился телефонный разговор с сиськами вместо подушки с его стороны.

Алекс чувствует, как за ней вырастает тень, обдавая полуобнаженную кожу спины знакомым теплом.

— Пусть это будет инфантильностью и абсолютным детским садом.

— Ты могла ошибаться?

Он помогает застегнуть ей бюстгальтер, перед этим очень аккуратно собрав волосы на ее спине.

— Да. Еще мне могло лишь показаться, что он имел кого-то на мойке отеля пару минут тому назад, если бы не сторис и фотографии его гениталий в моем телефоне.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Хм, тут уже не поспоришь. — Она слышит, как он улыбается. Это приятная эмоция.

Алекс поворачивается к мужчине. Она не поднимает к нему лица, потому что ей достаточно того, что она уже увидела. Ей хочется унести в своих воспоминаниях образ, сначала отталкивающий, потом страшный, затем только волнующий и страстный.

Все было классно именно в то мгновение.

Реальность обычно другая. Они выйдут из тьмы, холодного сумрака, и все изменится. Свет делает прекрасным, но и показывает ужасное.

Ее принципы — не отдаваться первому встречному и не заниматься ничем подобным в туалете “помахали ручкой”, а еще оставили вместо себя… Да-да, она уверена, что оно там — чувство стыда.

И оно с минуты на минуту даст знать о себе.

Алекс знает, что она не такая, и этот случай скорее исключение, урок на всю жизнь, но ему она этого объяснять, конечно же, не станет, так же как не сможет спокойно, как ни в чем не бывало смотреть ему в глаза, не позволит угостить себя чашечкой кофе.

Она знает, что навсегда останется такой в его глазах, воспоминаниях и представлениях.

"Девчонкой, что отдалась ему в уборной отеля!"

Мир состоит из заблуждений и предубеждений. Они не дают покоя и мешают жить слишком большому количеству людей.

Так что, Алекс выйдет на свет и пойдет вперед, ни разу не оглянувшись. Так поступают взрослые девочки. Они не жалеют ни о чем, делают выводы и двигаются дальше.

— Кстати о нем, — Алекс поднимает лицо и смотрит на его подбородок. — Можно вернуть мне его?

От него очень приятно пахнет. Таким свежим и одновременно горячим запахом. От него пахнет летом, морем и востоком.

— Напиши мне, — требует он, передавая ей нагретый смартфон. — Сейчас же!

— Хорошо, — соглашается она. — Называй номер и дай мне мою шляпу.

Он называет цифры, оглядываясь в поисках остроконечной шляпы. Алекс тем временем вносит числа в строку, пишет сообщение, нажимая на первую попавшуюся фотографию с тыквами. Она отправит push-сообщение, без возможности ответить или узнать ее номер. Не надо этого всего. Ни к чему.

— Ты не спрашиваешь моего имени.

— Предпочитаю познакомиться с тобой в нормальной обстановке, чтобы ты не смущалась, не краснела, не бледнела, не кусала губы, а была самой собой, совсем, как в холле, когда вышагивала передо мной, виляя своим чудесным задом.

Алекс улыбается, закусывая губу, нажимает отправить, не глядя на экран, слышит, как приходит оповещение, приглушенно звеня в складках его одежды.

— Ты так уверен в этом? Что все случится именно так?

Она удаляет его номер, не глядя, не всматриваясь в него, не задерживая взгляд на экране. Не дай Бог запомнит и решит почудить. Она женщина, и у нее, как и у всех остальных, бывают плохие дни.

— Я знаю, что у тебя нет парня, ты не школьница и не требуешь за свои услуги деньги.

Он поворачивается к ней, как раз тогда, когда она открывает дверь и отступает назад, хрустит тонким стеклом от разбитых ламп.

— Так что — да, я уверен в этом.

Всего лишь шаг. Он вновь стоит рядом с ней, так близко, заключив Алекс в плен головокружительно приятных мужских ароматов, своего тепла и присутствия. Безумие, но воля Алекс уже дает сбой.

— Здесь нет твоей шляпы, ведьма.

— Не страшно. — Алекс сминает губы, вновь гипнотизируя его подбородок. — Куплю другую, где-то здесь должна быть лавка сувениров.

Она дотрагивается до его лица, поглаживая и отмечая легкую шершавость кожи подбородка.

— Будь неотразимым на этот раз.