Казан - Джеймс Кервуд

Много дней после этого Серая Волчица хромала.

Однажды они набрели на место старой стоянки. Клыки Казана обнажились, и он зарычал от ненависти к оставшемуся здесь человеческому запаху. В нем родилась жажда мести — расплатиться за себя и за свою подругу! Он пытался обнаружить след человека под покровом свежевыпавшего снега, а Серая Волчица беспокойно кружила подле, стараясь увести Казана глубже в лес. Наконец он неохотно последовал за ней. Глаза его светились свирепым красным огнем.

Три дня спустя народилась новая луна, а на пятую ночь Казан вдруг напал на след. След был совсем свежий — такой свежий, что Казан замер, задрожал каждой жилкой, и шерсть его встала дыбом: след человека! На снегу ясно отпечатались полозья саней, собачьи лапы, а рядом тянулись две полосы там, где прошли лыжи врага.

Казан поднял морду к звездам, и из его горла вырвался и прокатился по широкой равнине охотничий зов — дикий и зловещий вой, призывающий стаю. Снова и снова он посылал свой клич, пока не услышал ответный вой — один, другой, третий. Серая Волчица тоже села и присоединила свой голос к зову Казана. А посредине равнины бледный, с изможденным лицом человек приостановил выбившихся из сил собак и прислушался. С саней донесся слабый голос:

— Волки, отец? Это они, да? За нами гонятся?

Человек не отвечал. Он был уже не молод; лунный свет блестел на его длинной седой бороде, и это придавало какой-то призрачный облик всей его высокой, худой фигуре. С медвежьей шкуры на санях приподнялась молодая женщина. Ее большие темные глаза светились на бледном лице, толстая коса была перекинута через плечо. Женщина что-то крепко прижимала к груди.

— Они идут по чьему-то следу, может быть гонятся за оленем, — сказал старик, озабоченно оглядывая затвор своего ружья. — Не бойся, Джоанна. Вот доберемся до первых кустов, остановимся и поищем сухих веток для костра. А ну-ка, ребятки, веселей! — И он щелкнул бичом над спинами собак.

Из свертка на руках у женщины послышался жалобный плач. А со стороны равнины ему ответил разноголосый вой волчьей стаи.

Наконец-то Казан дождался случая отомстить! Сперва они с Серой Волчицей медленно шли по следам человека, останавливаясь через каждые три-четыре сотни шагов, чтобы вновь послать свой боевой клич. Но вот их догнал один серый зверь и присоединился к ним. Потом еще. Откуда-то сбоку появилось сразу двое, и одинокий вой Казана сменился диким, многоголосым хором стаи. Число волков все росло, а вместе с тем ускорялся и их бег. Четыре… шесть… десять… К тому времени, как стая оказалась в самой открытой, продуваемой ветрами части равнины, она насчитывала уже четырнадцать волков.

Это была сильная стая, состоящая из матерых, бесстрашных охотников. Серая Волчица была среди них самой младшей и старалась держаться поближе к Казану. Ей не видны были его налитые кровью глаза и оскаленные клыки, да она ничего и не поняла бы, даже если б увидела, но ее волновало то непонятное ожесточение, с каким Казан мчался вперед, забыв обо всем, стремясь лишь к одному: напасть и убить!

Стая не издавала ни звука. Слышалось только тяжелое дыхание бегущих и мягкая поступь многих лап. Волки неслись все быстрей, плотной массой. Но Казан шел все время на один прыжок впереди остальных, а морда Серой Волчицы была на уровне его плеча.

Никогда еще Казан не испытывал такого страстного желания убивать. В первый раз в жизни он не чувствовал страха перед человеком, не боялся его дубинки, его бича, даже той палки, которая выбрасывает огонь и смерть. Он все убыстрял бег, стремясь как можно скорее догнать человека и напасть на него. Вся ненависть, накопленная им за четыре года рабства, злость, распаленная человеческой жестокостью, теперь огнем горела в его крови. И, когда он наконец увидел впереди на равнине движущееся пятно, из груди его вырвался звук, непонятный даже для Серой Волчицы.

Перед движущимся пятном, ярдах в трехстах, тянулась узкая полоса леса. На полпути к зарослям, когда стая уже почти настигла его, пятно это вдруг замерло на месте и превратилось в черную неподвижную тень на снегу. Выпрыгнул огненный язычок, которого прежде так боялся Казан, и над головами волков раздалось пронзительное жужжание смертоносной пчелы. Но теперь Казан не обратил на нее внимания. Он резко залаял, стая бросилась вперед, и вот уже четверо волков бегут с ним наравне, плечом к плечу.

Еще одна вспышка — и несущая смерть пчела насквозь пронзила огромного косматого охотника, бежавшего рядом с Серой Волчицей. Третий, четвертый выстрел, пятый — и вот Казан почувствовал, как его словно обожгло: пуля человека задела ему кожу на плече.

Три волка были настигнуты ружейным огнем, но остальные уже начали разворачиваться вправо и влево. Казан же мчался прямо вперед. Верная его подруга неотступно следовала за ним.

Ездовые собаки оказались уже выпряженными, и, прежде чем добраться до человека, который стоял, держа в руках свое ружье за ствол, как дубину, Казану пришлось вступить в борьбу со сворой собак. Он дрался как бешеный, а Серая Волчица действовала своими клыками с силой и свирепостью двух самцов. Два волка прорвались вперед, и Казан услыхал ужасный, сокрушающий удар приклада. Для него это была все та же дубинка! Ему хотелось добраться до нее, хотелось добраться до человека, который держал ее в руках. Вырвавшись из дерущейся кучи собак, Казан прыгнул к саням. Он только теперь заметил, что на санях есть что-то живое. В одно мгновение Казан был уже там и глубоко вонзал свои зубы во что-то мягкое и поросшее волосами; он разжал челюсти, чтобы ухватиться получше, и вдруг услыхал голос. Это был ее голос! Казан замер и словно окаменел.

Ее голос! Медвежья шкура отлетела в сторону, и теперь при свете луны и звезд Казан ясно разглядел, что под ней скрывалось. Инстинкт в нем работал быстрее, чем мог бы рассудить человеческий мозг. Это была не она, но голос звучал похоже, и Казан понял, что здесь, на санях, он встретил не вражду и смерть, а то самое, что он покинул в мире по ту сторону гряды холмов.

С молниеносной быстротой Казан обернулся. Он укусил Серую Волчицу в бок, и та отскочила, удивленно взвизгнув.

Все события заняли не больше одного мгновения, но человек уже еле держался на ногах, отбиваясь из последних сил. Казан проскочил под прикладом ружья и кинулся навстречу стае. Клыки его врезались, как ножи. Он дрался так, словно силы его удесятерились, и Серая Волчица, верная своему Казану, видя, как он сражается со стаей, присоединилась к нему в этой непонятной для нее схватке.

Весь окровавленный, человек с трудом добрался до саней. Он с недоумением, ничего не понимая, смотрел на происходящее.