От «Барбароссы» до «Терминала»: Взгляд с Запада - Базиль Гарт

Для завоевания России недозволенных приемов не было — допустимы были все средства. Гитлер потребовал, чтобы у его генералов на этот счет не оставалось никаких сомнений. В начале марта 1941 года он пригласил на совещание командующих всеми видами вооруженных сил, ключевых командиров сухопутных войск и изложил им свой приказ. Начальник генерального штаба ОКХ Гальдер записал его речь.

«Война в России (заявил Гитлер) будет такой, которую нельзя будет вести по рыцарским правилам. Это будет борьба идеологий и расовых противоречий, и она будет вестись с беспрецедентной безжалостной и неутомимой жестокостью. Все офицеры должны отвергнуть от себя устаревшую идеологию… Я категорически требую, чтобы мои приказы беспрекословно выполнялись. Комиссары являются носителями идеологии, противоположной национал-социализму, поэтому комиссары должны быть ликвидированы. Немецкие солдаты, виновные в нарушении международных правовых норм… будут прощены. Россия не участвовала в Гаагской конвенции и поэтому не имеет никаких прав, вытекающих из нее».[20]

Такова была предыстория издания зловещей «инструкции об обращении с политическими комиссарами» — так называемый «приказ о комиссарах».

Другая директива, подписанная Кейтелем от имени Гитлера 13 мая 1941 года, наделяла Гиммлера «особыми полномочиями» для подготовки политического управления в России — «полномочия», говорилось в директиве, «вытекающие из указаний фюрера об окончательном разрешении конфликта между двумя противоположными политическими системами». Этому нацистскому садисту — шефу гестапо — поручалось действовать «независимо» от армии, «в рамках своих прерогатив». Немецкие генералы хорошо знали, что означало наделение Гиммлера «особыми полномочиями», хотя они и отрицали это позднее на Нюрнбергском процессе. Более того, директива гласила, что оккупированные районы будут закрыты для доступа, пока Гиммлер занят выполнением там своих «особых задач».

22 июля 1941 года Гитлер после беседы с главнокомандующим сухопутными войсками Браухичем издал следующий приказ, подписанный от имени фюрера Кейтелем.

«Ввиду огромных размеров оккупированных районов на Востоке имеющихся сил для обеспечения безопасности хватит лишь в том случае, если любое сопротивление будет караться не путем судебного преследования виновных, а насаждением оккупационными войсками такого террора, который сам по себе будет достаточен для подавления любых стремлений к сопротивлению среди населения».

Вышеупомянутая директива от 13 мая 1941 года называла Геринга ответственным за «эксплуатацию страны и сохранение ее экономических богатств для использования германской промышленностью». Кстати говоря, Гитлер в этой директиве также объявил, что, как только военные операции завершатся, Россия будет «разделена на отдельные государства со своими собственными правительствами».

Как именно это надлежало сделать, должен был выработать Альфред Розенберг, фанатичный прибалтийский немец и ведущий нацистский теоретик, бывший одним из наставников Гитлера в период создания фашистской партии. 20 апреля 1941 года фюрер назначил Розенберга «уполномоченным по централизованному решению проблем восточноевропейского пространства». В начале мая Розенберг составил свой первый многословный проект для этого будущего величайшего немецкого завоевания в истории. Для начала европейскую часть Советского Союза предлагалось расчленить на так называемые «рейхскомиссариаты». Западная Белоруссия должна была стать немецким протекторатом под названием «Остланд», Украина — «независимым государством, состоящим в союзе с Германией», Кавказ с его нефтяным богатством будет управляться немецким «уполномоченным», а три Прибалтийских государства вместе с Белоруссией временно образуют немецкий протекторат до того, как будут аннексированы и включены в состав «Великого германского рейха». Это требуется, объяснил Розенберг в одной из многочисленных докладных записок, которыми он засыпал Гитлера и генералов, для подготовки необходимых «исторических и расовых условий», которые будут достигнуты «германизацией расово-приемлемых прибалтов» и «изгнанием нежелательных элементов». В Латвии и Эстонии, предупредил он, «следует предусмотреть массовое выселение. Изгнанные будут заменены немцами, предпочтительно ветеранами войны». «Балтийское море, — вещал Розенберг, — должно стать Германским внутренним морем». За два дня до начала операции «Барбаросса» Розенберг обратился с речью к своим ближайшим соратникам, которые должны были стать правителями России.

«В перечне задач Германии на Востоке первое место занимает вопрос обеспечения продовольствием немецкого народа. Южные (русские) территории должны будут стать… житницей народа Германии.

Мы не видим никаких оснований для обязательств с нашей стороны кормить также русский народ продуктами этой избыточной для них территории. Мы знаем, что это суровая необходимость, лишенная каких-либо чувств… Будущее уготовило очень тяжелые годы для русских…»

Да, уж действительно тяжелые годы, поскольку фашисты обдуманно планировали уморить с голоду миллионы советских граждан!

Геринг, отвечавший за экономическую эксплуатацию Советского Союза, изложил это с еще большей прямотой, чем Розенберг. В длинной директиве от 23 мая 1941 года его «Экономический штаб Восток» распорядился, что излишки продовольствия из черноземных южных областей России не должны использоваться для нужд населения промышленных районов, где в любом случае промышленность будет уничтожена. Рабочие и их семьи в этих районах будут обречены на голодное вымирание или на переселение в Сибирь. Производимое в России продовольствие должно вывозиться в Германию.

«Немецкая администрация на этих территориях (говорилось в директиве) может попытаться смягчить последствия голода, который, несомненно, наступит, и ускорит возврат к примитивному сельскому хозяйству. Однако эти меры не смогут предотвратить голод. Любые попытки спасти там население от голодной смерти завозом излишков продовольствия из черноземных областей могут быть предприняты только в ущерб снабжению Европы. Они подорвут стойкость Германии в войне, подорвут способность Германии и Европы выстоять блокаду. Необходимо совершенно четко и полностью понять это».

Сколько русских должно было умереть в результате этой обдуманной немецкой политики? Общий ответ на этот вопрос был дан на совещании членов «Экономического штаба Восток» еще 2 мая 1941 года. «Несомненно, — гласил секретный протокол совещания, — что десятки миллионов людей будут обречены на голод, если мы сумеем выкачать из страны все, что нам необходимо», а как известно, и Геринг, и Розенберг заявили, что продовольствие будет выкачано и что «необходимо совершенно четко и полностью понять это».

Эти планы не были всего лишь бредовыми и злобными фантазиями извращенных умов и душ таких людей, как Гитлер, Геринг, Гиммлер и Розенберг. В течение многих месяцев и недель, как видно из архивных документов, сотни немецких чиновников трудились за своими письменными столами в ласковом свете весенних дней, складывая цифры и составляя докладные записки, в которых хладнокровно калькулировали убийство миллионов людей. С помощью голода в данном случае. Но за своим письменным столом в штаб-квартире СС сидел также рейхсфюрер Генрих Гиммлер, бывший фермер, разводивший цыплят, который через свое пенсне изучал планы уничтожения миллионов людей более быстрыми и жестокими методами.

Довольный работой своих деловитых приспешников, военных и гражданских, в планировании нападения на Советский Союз, уничтожения и эксплуатации этой страны и массового истребления советских граждан, 30 апреля 1941 года Гитлер наметил дату вторжения — 22 июня. Выступив с победоносной речью в рейхстаге 4 мая, диктатор удалился в свое излюбленное горное убежище Бергхоф в Берхтесгадене, где он мог любоваться красотой Альпийских гор, вершины которых все еще были укрыты весенним снегом, и размышлять над предстоящим завоевательным походом, величайшим из всех, начало которого, как он заявил своим генералам, заставит «мир затаить дыхание».

К первым числам июня 1941 года были завершены не только подготовка всех планов нападения на Советский Союз, но и все сложные и трудоемкие переброски войск, артиллерии, танков, самолетов, кораблей и снаряжения в соответствии с установленным графиком. Краткая запись в журнале военно-морского флота за 29 мая гласит: «Предварительная переброска военных кораблей в соответствии с планом “Барбаросса” началась». Переговоры с генеральными штабами Румынии, Венгрии и Финляндии были завершены. 9 июня из своей штаб-квартиры в Берхтесгадене Гитлер отдал приказ о созыве главнокомандующих тремя видами вооруженных сил и старших генералов на заключительное совещание, посвященное операции «Барбаросса» в Берлине 14 июня. Несмотря на гигантские масштабы и сложности стоявшей перед ним задачи, не только Гитлера, но и его генералов не покидало чувство уверенности, когда они обсуждали отдельные, возникшие в последнюю минуту детали самой колоссальной военной операции за всю историю человечества — массированное наступление на всем 1500-мильном фронте от Северного Ледовитого океана до Черного моря. Накануне вечером Браухич вернулся в Берлин из инспекционной поездки по районам сосредоточения немецких войск на Востоке. Гальдер записал в своем дневнике, что главнокомандующий сухопутными войсками был весьма и весьма доволен. Офицеры и солдаты, сказал он, находятся в отличной форме и рвутся в бой.