Фемида Overclock - Иван Тропов

- Да у меня ничего такого, - сказал Леха. - Небольшая авария, просто...

- Слышь, ты, парнокопытное! - взъярился сатир. - Ты по-русски понимаешь?! Я тебе...

- Да у меня в самом деле ничего серьезного! - начал Леха.

И осекся.

Мир изменился.

Сатир умолк на полуслове, да так и застыл с открытой пастью и вскинутой рукой. Шум ветра стих, пропал шелест воды, наступила ватная тишина. Небо, камни и трава подернулись дымкой.

Леха попытался пошевелить ногами, но не смог. Будто окунули в невидимый цемент. Все вокруг превратилось в одну большую фотографию, а Леха стал еще одним ее кусочком.

А потом все пропало.

Нахлынул жар, в глаза ударило ослепительное солнце. Ноги по копыто увязли в обжигающем песке. Он тянулся до горизонта - дюны, дюны, дюны... Оттуда дул обжигающий ветер.

Позади оказалась невысокая, метров тридцать, скальная гряда. За ней клубились тяжелые тучи - знакомые, точно такие же, какие были над озером в обучалке. Всего в какой-то сотне метров от Лехи в нагромождении скал была щель, и он проворно побежал туда - припекало не по-детски.

Щель оказалась узкой и извилистой, но не жариться же заживо на солнцепеке? Скрипя броневыми наростами о выступающие камни, Леха продрался на другую сторону. В этом месте грядя оказалась совсем узкой, не больше полусотни метров.

Здесь все было иначе. Впереди простиралась огромная лощина, сплошь покрытая камнями: валуны, булыжники, галька - ни кусочка земли. Дальше были озерца. Небольшие, зато много. Над ними и клубились такие знакомые грозовые тучи.

И прохлада, после обжигающего ветра пустыни. Как же это было хорошо!

А слева, метрах в ста пятидесяти от прохода...

Леха зажмурил глаза и помотал головой. Хотя все вокруг было виртуальное, на миг ему показалось, что тепловой удар он все-таки схлопотал. Но когда он открыл глаза, видение не развеялось.

Дубы. Огромные, раскидистые. Только листья у них не зеленые, а черные. А ветви и стволы вместо коры покрыты вороненой сталью. Под ярким солнцем они бликовали так, словно их только что отполировали. Зелеными были только огромные, с кулак величиной, желуди - но и те какие-то не такие. Угловатые, словно...

Позади с шорохом осыпались камни.

Леха крутанулся назад, оступаясь на булыжниках. Отрезав его от прохода в каменной стене, из-за валунов вышли три здоровенных... кабана? У этих тварей были свиные рыла с пятачками, но передвигались они на двух ногах, как и сатир. Вот только ростом они были не метр с кепкой, а все два. Изо ртов, задирая верхние губы, торчали клыки. В руках кабаны держали "сучки", выломанные в железном лесу - здоровенные стальные биты.

- Волик, на! - тут же полез вперед один.

Шкура у него была розовая, но на груди и на кончиках ушей были черные подпалины. Кабан покрутил рукой с битой, словно разминался перед ударом, и пошел на Леху:

- Че вылупился, телка рогатая?

Его голос опасно поднялся, почти сорвавшись на истерические нотки. То ли кабан строил из себя психа, чтобы наезд казался страшнее, то ли в самом деле... Оскалившись, он стал обходить Леху полукругом, отводя биту вбок для удара.

- Рога-то обломаем! - подключился второй.

Этот был альбинос, весь белый - только глазки красные. Радостно пританцовывая, он стал обходить Леху с другой стороны.

- Не, по ногам, - сказал черноухий. - По колену, - он сочно причмокнул, изображая звук удара. - Прикинь, да? Нога в другую сторону!

Он заржал. Альбинос тут же старательно захихикал.

Третий кабан, с большим кольцом в пятачке, не спешил подходить. Длинную биту он нес на плечах на манер коромысла, перекинув через нее обе руки. Морщась, словно хватил кислого, он наблюдал за своими дружками.

Леха осторожно отступал. Сзади были булыжники и галька, копыта скользили, он вот-вот мог навернуться. Но оборачиваться было нельзя - эти психи в самом деле собирались напасть. Обходили его с двух сторон они по всем правилам. Хоть и психи, а подраться не дураки...

И биты у них... Против троих сразу, да еще с такими битами, да еще в коробочке... Тут мало что светило. Но убегать...

Убегать по таким камням еще хуже. Копыта будут ужасно скользить, и вот тогда он точно навернется. Да еще и круп будет открыт - словно специально под удар битой.

Леха сжал зубы. Перестал пятиться, но шоркал задними копытами, раздвигая гальку и делая опору надежнее. Чего быть, того не миновать. Одного-то, вот этого, с черными ушами, он на рога подцепит...

- Давайте, боровы, давайте, - процедил Леха.

- Ты кого боровом назвал! - взвизгнул альбинос. - Черноух, ты слышал?

Черноухий рванулся вперед, но до Лехи не добежал.

Третий кабан, с кольцом в пятачке, вдруг скинул биту с плеча, молнией подскочил сзади к черноухому и подсек его. По ноге черноухого он врезал несильно, но точно. Ноги заплелись, и черноухий плашмя рухнул на камни. Альбинос, рванувшийся было на Леху, тут же отскочил назад и нырнул за валун.

- Клык, ты чего? - затравлено выглянул он из-за камня.

- Бляха-муха! - взревел черноухий, поднимаясь. - Да ты че, Клык! Оборзел, да?

Он рванулся на окольцованного, но тот словно не заметил его броска.

И черноухий так и не ударил. В последний момент он сам отскочил в сторону.

- Крутой, да?! - зашелся он. - Крутой?!

- Заткнулся, Черноух, - с ленцой ответил Клык.

Черноухий оскалился, аж весь задрожал от злости - и вдруг сник.

- А сказать нельзя, да? - плаксиво начал он, потирая отбитое колено. Че сразу битой-то? Нельзя сказать-то, да?

- Заткнулся, я сказал, - так же равнодушно бросил ему Клык и вразвалочку подошел к Лехе.

- Здорово, новичок, - Клык добродушно оскалился.

- Привет...

Леха чуть расслабился. Альбинос и черноухий и в самом деле оказались психами. Но этот окольцованный Клык, держащий масть, вроде, нормальный.

- Как звать-то? - спросил Клык.

- Леха. Руки не подаю.

Альбинос старательно засмеялся, крутя головой и ловя взгляд Клыка или Лехи.

А Клык помрачнел, словно и не заметил шутки:

- Леха... Тут знаешь, сколько Лех?

Где-то в глубине сознания всколыхнулась настороженность. Сатир, вроде, предупреждал не болтать... Но...

Этот Клык вполне вменяемый. Да и о чем тут можно проболтаться-то? Он ведь сюда попал не за то, что с малолетками развлекался, а за совершенно дурацкую аварию! Самое безобидное преступление. Что по букве закона, что по понятиям братков.

- Алексей Скворцов.

- Скво! - тут же брякнул альбинос и захихикал, крутя головой и ловя взгляд Клыка и Черноуха. Но те его не поддержали, и альбинос тут же умолк.

- Надолго к нам? - спросил Клык. - Затанцевал кого против воли или убил там?

Леха быстро рассказал про аварию. Кабан слушал на удивление внимательно. Леха выкладывал все подробности - про самоубийцу, про девчушку на заднем сиденье крошечного минивэна, про джип с помощником депутата, но кабан терпеливо слушал и только кивал, словно старательно запоминал.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});