Идет охота на "волков" - Геннадий Астапов

— Да, будет. Я держу слово. Несмотря на то, что все закончилось трагически, и врачи не могли помочь.

Под ногами хрустел тонкий ледок подмороженных лужиц, шуршали квелые листья.

— Передайте — обязательно буду.

— До свидания. Ждем вас.

Мурка повернулась к машине, но не успела сделать и двух шагов — в глазах выросла ослепительная вспышка, по ушам шарахнуло мощнейшей ударной волной, а мерседес, подпрыгнув и опрокинувшись в воздухе, тяжело плюхнулся на асфальт колесами кверху. Раздался еще взрыв — это бензобак, и кладбище начало окутываться черным маревом, нефтяным факелом пылал мерседес. Горели подрубленные карагачи, вывернутые из земли садовые скамейки, занялась огнем кем-то кинутая кукла Барби, личико её плавилось и строило смешливые гримасы.

С разных сторон устремилась братва, подскочили Грек с Атамбаем, поддерживая полы коричневого пальто, мчался Кошенов. Мурку оттеснили, окружили, отвели в отдаленное место, где не так жарко от свирепого огненного смерча.

— Кто был в машине?!

— Охранники и шофер!

— Посторонние не подходили?

— Кто знает! Народу сколько!

— Магнитную мину подцепили!

— Наши все тут?

— Все! Кажется все!

С воем подрулил полицейский фургон, за ним еще один, потом еще. Скорая помощь прибыла чуть позже. Из машины освобождали обгоревшие трупы. Помощник акима жестикулировал, рассказывая полиции о случившемся, позвали Мурку, она объяснить ничего не могла, опер матюгнулся и отстал. У него в кармане затрещала рация, выхватил её и приложил к уху, прислушиваясь.

— Что?! Когда?! — и повернулся к Мурке. — Офис взорвали! — отключил рацию и суетливо сунул назад, в карман, затем вынул, и опять положил на место.

— Ну и денек! Что, конкуренты хулиганят?

На волге Кошенова Мурка летела в офис, за ними — кавалькада иномарок, жигулей, седанов и джипов. Там орудовали пожарные: мощными струями воды заливали ревущее пламя, лезущее из окон. Верхние этажи тоже повредились: сместились плиты перекрытия. Вокруг, на расстоянии, скопилась масса народу, ближе ни кого не подпускали, боясь новых взрывов, население из ближайших домов эвакуировали. Мурка из машины смотрела на остатки офиса, на суету пожарных и полиции, на подоспевшую скорую помощь, на беготню служащих из соседних фирм — и лицо оставалось каменным. Насмотревшись — приказала ехать в ресторан на поминки, оттуда в филиал. Ей освободили тесноватый, правда, кабинетик, и ждали решительных слов. Она вынула сигарету, долго чиркала зажигалкой — никто не осмеливался помочь, затем швырнула зажигалку в корзину с мусором и прикурила от спички. Констатировала:

— Война! — сделала две глубокие затяжки. — Грек, нас опередили! Питерцы сильны, только они не дома. — задумчиво вела взглядом с одного на другого — не мигая. — За меня останешься ты, Грек. А я — в Кабул!

Братва зароптала, от неё ждали не этих слов.

— На хрена это нужно!

— Там американцы!

— Клеопатра Алексеевна, в этом нет необходимости!

— Я все хорошо секу! Поймите! Что думают афганцы? Они думают — мы их кинули с наркотой! Еще день, еще два — объявятся здесь! И? Нельзя воевать на два фронта! Чуйскую долину зажимают, что с неё имеем? Потеряем афганцев — хана! — она была спокойна. — Давай Грек, принимай командование. А американцы никакой роли не играют. Пусть долбают талибов с Бен-Ладеном! — повернулась к Атамбаю. — Поедешь со мной, толмачить будешь. Готовь ксивы. Грек, наведи справки: когда приехали питерцы, где осели, сколько. Гаси всех!

Несмотря на позднюю осень — Кабул встретил теплом. Съемочную группу казахского телевидения шерстили как американские, так и афганские посты генерала Дустума, потрепанную Ниву обыскивали основательно и добросовестно. Формальности соблюдены, бумаги в порядке, и телевизионщики благополучно добрались до места к утру.

С минарета разливался голос муэдзина, Кабул просыпался. По узким улочкам торговцы несли на рынок корзины с овощами и фруктами, женщины в паранджах тащили ведра, наполненные водой. В пыли у минарета устроился дервиш, возможно, здесь и ночевал. Увидев проезжающую Ниву — взмахнул кулаком, потом хапнул жмень пыли и бросил вслед.

Опять остановил пуштунский патруль, Атамбай долго объяснялся, показывая мирные намерения. После того, как погиб так называемый «пандшерский лев» во время съемок, солдаты с подозрением относились к телевизионщикам. И только увидев в окне Нивы красивую чернявую женщину — смягчились, достали кассету из видеокамеры, покрутили, повертели и вернули.

Слева высились желто-зеленые горы, у подножия устроились современные здания, выше — серые кибитки бедноты, с гор тянуло свежим воздухом. Обдавая гарью, сизым дымом, проехал переполненный автобус советского образца — Львiв. На остановке бородатый мусульманин держал шипящего гуся, который вытягивал шею и норовил укусить женщину в парандже, подхватившую мусульманина под руку. Белый козел, наклонив голову, терся рогами о сложенные друг на друга деревянные ящики, набитые хурмой. Солдаты загрузились в армейский пикапчик, прикрытый сверху куском фильтроткани, и уехали.

Неподалеку от дворца Топайи-Таджбек, расположенного на возвышении и окруженного темно-зеленой растительностью, Нива остановилась. И сразу подбежал молодой афганец в чалме.

— Муратидзе? Клеопатра Алексеевна? — спросил по-русски, оглядывая салон, на безусом лице — вежливая улыбка.

— Да.

— Слава Аллаху! Меня зовут Камалбек! Почихан ждет вас, езжайте за мной!

Они последовали за Камалбеком, объезжая центральные улицы, мимо садов, дувалов, прижимаясь к пяткам каменных холмов. Дом Почихана скрывался за глинобитным забором, на обширной территории — овчарня, конюшня, коровник, еще один дом — для семьи сына, и много различных сарайчиков. Машины въехали в ворота и заглохли.

Во дворе их ждали человек десять. На Почихане — с золотыми разводами синий халат, под ним шелковая рубаха, перетянутая солдатским ремнем, на пряжке которого, красовалась звезда Советской Армии. Голова побита сединой, на морщинистом, но все-таки холеном лице — ни тени приветствия. Ладони продеты за ремень.

— Мы к вам, а вы — к нам. — с оттенком угрозы сказал он, когда Мурка с Атамбаем вылезли из Нивы. Но вдруг вспомнил о восточном гостеприимстве и спохватился. — Всегда гостям рады! — Подошел и двумя руками пожал руку Атамбая, склонился в поклоне перед женщиной. — Зарежем барашка, разговаривать будем, кушать будем, чай пить будем. — И переходя на фарси, что-то скомандовал, щелкнув пальцами. Несколько человек отделились и ушли.

Мурка попыталась обозначить цель визита, но Почихан оборвал:

— Э-э! Куда торопиться? Шериф часто в гости приезжал, а ты первый раз! Теперь торопиться не куда! Долго, долго не куда. Может — совсем не куда! Все обсудим!

Гостей повели в дом, усадили на кошму, обложили подушками. Хозяин за дверью переговаривался со своими на фарси. Мурка тревожно спросила у Атамбая, сбавив тон:

— О чем они?

Тот, так же тихо:

— Я плохо понимаю! Кажется, обыскивают машину и вещи. Предупреждал — нельзя ехать!

— Ладно! Война план покажет!

— Головы нам отрежут! Это ясно?

— Ясно то ясно! Сначала накормят…

Вошли Почихан с Камалбеком и прилегли, опираясь локтями на подушки. Почихан нарушил молчание:

— Двадцать два года жил в Казахстане. Сначала учился, а потом и совсем остался. В Кентау работал на железной дороге, в Туркестане работал на железной дороге. А у нас шла война. Вот, сын Камалбек, в Казахстане родился. Потом вызвали меня в Афганистан. В нашем роду шурави убили старейшину — я за него. А мне всего пятьдесят пять. Зря ваши Союз сломали! Теперь здесь американцы…

Слуги внесли чай в фарфоровых чайниках, на кошму накинули свежую скатерть, сверху высыпали груды конфет, положили желтое масло, кусковой сахар, булочки. Атамбай с Муркой отхлебывали обжигающий напиток, по-прежнему говорил и говорил Почихан.

— Американцам не поймать Бен-Ладена. Дело не только в нем. Что в Ираке? Что в Северной Корее? Все хотят атомное оружие получить, улетают огромные деньги! И получат! Имеется спрос — предложение появится!

Почихан рассуждал на политические темы, пока не подали на легенах дымный шашлык, обильно посыпанный резаным луком, красным перцем, политый уксусом. И тогда только, когда гости наелись, Почихан дал им слово. Мурка изложила цель визита, особо обращая внимание на усиленную борьбу властей с наркотрафиком, на то, что старые приемы контрабандистов не прокатывают, необходимы новые, на то, что в потере пятисот килограммов героина её люди не виноваты.

— Откуда я знаю, что не виноваты? Мы работали мелкими партиями, — сказал Почихан, потирая бороду, — а вы, может быть, специально ждали крупную — чтобы все разом кончить!

— Это не так. — Мурка старалась говорить мягче. — Зачем рубить курицу, несущую золотые яйца? А караваны по хребтам Киргизии и Таджикистана везут действительно яйца золотые. Сеть нашего сбыта — Россия, дальше — Польша, Германия, Швеция, Голландия. Нет резона терять поставщика, чтобы потерять рынок.