Отчаянное преследование - Ричард Пратер

Произошло и несколько необычных событий. Я получил странное письмо, которое поместил в папку «Сумасшедшие», потратив на него несколько минут. Во-первых, на нем стоял штамп «Срочная доставка» и надпись: «Вручить лично мистеру Скотту». Во-вторых, автор утверждал, что знает, кто убил Джорджа Стоуна. Дело Стоуна заполняло газетные страницы, поэтому не было ничего удивительного в столь необоснованном заявлении; мне казалось, что письмо явно не принесет удачи. Я никогда не слышал имени его автора — Гордона Тодхантера. Однако Себастьяну Вайзу оно было знакомо. Письмо мне вручили при нем, и, прочитав его, Вайз покачал головой.

— Вы и в самом деле получаете удивительные письма, Шелл, — заметил он своим глубоким баритоном. — Это еще не худший вариант, верно?

— Верно. Но от него тянется странная ниточка.

— Возможно. Что ж, сообщите мне, чем это кончится.

Вайз бросил письмо на стол и направился к выходу, однако в дверях остановился:

— Тод... Какая, вы сказали, там подпись?

Я взглянул на конверт.

— Тодхантер. Гордон Тодхантер.

Вайз нахмурился, но его лицо тут же прояснилось.

— Пойдемте. Я покажу вам кое-что.

Я последовал за ним в одну из маленьких комнат, отведенных для шкафов и папок. Сенатор подошел к зеленому шкафу и открыл верхний ящик.

— Сообщения, полученные в административном центре по поводу слушаний, — пояснил Вайз. — Все они поступили сюда несколько недель назад, еще до того, как вы начали работать на нас. Ничего особо интересного, но, возможно, вам стоит просмотреть их, прежде чем начнутся слушания.

Вайз быстро перебрал папки, вытащил из одной листок бумаги, просмотрел его и с улыбкой передал мне:

— Я почувствовал, что эта фамилия мне знакома. Тодхантер. Весьма необычная фамилия. — Вайз засмеялся. — Да, именно необычная.

Короткое письмо было написано синими чернилами. Большие круглые буквы напоминали мальчишеские каракули.

* * *

«Я все знаю о методах лоббирования, которые вы расследуете. У меня есть возможность выяснить то, что недоступно обычному человеку. Мне известно, где средоточие зла. Но я должен хранить молчание, мои уста запечатаны. Поэтому честно предупреждаю вас — покиньте этот город. Не проводите расследование. Разыскивая зло, найдете только зло. Всего хорошего».

И подпись: «Гордон Тодхантер».

* * *

— Да, — согласился я. — Это именно то, что надо. Я перечитал полученное мною письмо, и на сей раз оно показалось мне еще более странным:

* * *

"Я знаю, кто убил Джорджа Стоуна, но не могу сейчас назвать его имя. Оно не станет известно, пока я жив. Но убийцы Стоуна постараются расправиться и со мной. Если меня прикончат, вы, члены комиссии, сами сумеете найти убийц Стоуна и тех, кто убил меня. Если меня убьют, ваша жизнь подвергнется опасности. Покажите это письмо всем членам комиссии. В нем ваша защита.

Гордон Тодхантер".

* * *

— Не так плохо, как первое, — заметил я.

Вайз улыбнулся:

— Вероятно, он исправляется.

— Да уж, будем надеяться.

Третье письмо от Гордона Тодхантера пришло через несколько дней, и надежды на его исправление иссякли. На письме снова стоял штамп «Срочная доставка» и надпись: «Вручить лично Лестеру Бизли».

Письмо прибыло, когда Бизли, Вайз, Картер и я сидели после ленча в конференц-зале. Пола говорила с кем-то по телефону. Я не понял, что опять пришло одно из этих идиотских писем, пока не заметил, как Бизли и Вайз говорят о чем-то. Затем Вайз подал мне письмо.

— Вас это осчастливит, Шелл. Может, следующее получу я.

До меня не дошло, о чем он говорит, но мне не пришлось ждать. Послание, в котором было лишь несколько слов, начиналось с восклицания:

* * *

"Убийцы! Я предупреждал вас, что поиски зла приведут только к злу. Так было всегда. Теперь я скажу вам, кто убил Джорджа Стоуна, — вы! Вы убили его. Реальная вина лежит на человеке. Вы можете найти зло, изучая самих себя. Загляните внутрь в поисках источника зла. Познайте себя. Покажите это письмо всем, кто ищет правду!

Гордон Тодхантер".

* * *

Вайз усмехнулся и покачал головой:

— Значит, у него рецидив.

Бизли нахмурился. Я решил, что несправедлив к нему. Может, Бизли жмут ботинки. Или болят зубы. Или с каждым днем у него становится все больше перхоти. Или что-то еще. Неспроста же у Бизли такой несчастный вид.

Он наморщил лоб:

— Не представляет ли этот человек опасность?

— Во всяком случае, не тогда, когда пишет письма, — отозвался я.

— В чем проблема? — спокойно осведомился сенатор Картер.

Я хотел бы, чтобы он говорил побольше. Слушать такой голос приятнее, чем флейты и фаготы, даже если вы без ума от флейт и фаготов.

Бизли рассказал о полученном письме, и Картер пожелал взглянуть на него. Я передал ему письмо. Сенатор прочитал его и молча вернул мне.

Я спросил Бизли, могу ли забрать письмо.

— Да, конечно. Полагаю, это дело комиссии.

— Однако оно адресовано вам.

— Но я не знаю этого человека.

— Понимаю, сэр. Я сам получил такое письмо и тоже не знаю автора. Более того, не хочу знать. Он пытается воздействовать на меня. И все же полагаю, что следует держать все письма Тодхантера вместе.

Бизли кивнул. Я взял чашку кофе и пошел в свой кабинет.

* * *

Часом позже Джо Рул вернулся в центр. Когда он вошел в мой кабинет, я протянул ему три письма. Джо прочел их и взглянул на меня:

— Видимо, ты хочешь, чтобы я проследил за этим человеком?

— Да.

— Ладно, но ты пожалеешь, если он поразит меня ударом молнии.

— Вполне возможно.

— Что пожалеешь?

— Нет, что он поразит тебя ударом молнии.

— Послушай, я расскажу тебе, что ел на завтрак.

— Джо...

— Признаться, я вовсе не ел. Поэтому хочу объединить сейчас завтрак с ленчем. Не возражаешь?

— Дай мне знать, если что-нибудь найдешь об этом парне. — Я ткнул пальцем в письма: — Он заинтересовал меня.

— Я могу сейчас сообщить тебе все о нем. Ему восемьдесят лет, он женщина. Питается только глазами пауков и...

— Иди к черту.

Рул ухмыльнулся и исчез.

* * *

На следующее утро я вел «кадиллак» по Фривей, направляясь в офис из моей квартиры в Голливуде. До поворота оставалось около мили, поэтому я выискивал возможность перестроиться в правый ряд. Иногда это нереально, однако на сей раз мне удалось сделать это без особых хлопот... Тут все и случилось.

Огромный грузовик с высоко расположенной кабиной взревел слева от меня и промчался вперед, превышая мою скорость на двадцать или тридцать миль в час. Прицеп был загружен трубами диаметром примерно в фут, и несколько штук свешивались с него. К одной из них был привязан маленький красный флажок.

Водитель затормозил прямо передо мной так резко, что я нажал на тормоза, опасаясь, как бы прицеп не задел меня. Одна из этих труб была так близко ко мне, что я разглядел на ней желобок. Внезапно мне показалось, что грузовик остановился, а прицеп при этом почти коснулся моего ветрового стекла.

На самом же деле водитель просто затормозил, и через секунду я понял, что трубы несутся на меня. Моя нога уже стояла на тормозной колодке, и я давил на нее что есть сил, вжимаясь вместе с тем в спинку сиденья, ибо одна из свисавших труб почти упиралась мне в лицо.

Шины «кадиллака» завизжали от резкого торможения, я вывернул руль вправо почти до упора и за секунду до удара осознал, что не успею избежать столкновения.

Глава 5

Та труба, должно быть, выступала над краем прицепа не меньше чем на десять футов. Моя машина словно нанизалась на нее. Труба прошла через капот «кадиллака» к ветровому стеклу, как ствол пушки. Я отшатнулся вправо и упал на пол. И тут же мы столкнулись.

Когда труба вдребезги разнесла ветровое стекло, «кадиллак» врезался в заднюю часть прицепа. Еще более мощный удар бросил меня вперед. Мое лицо проехалось по коврику на полу. Адское размалывающее столкновение подкинуло меня в воздух на целый фут, потом я снова рухнул на пол. Грохот продолжался лишь несколько секунд, но в моих ушах стоял рев. Оглушенный, я терял сознание и погружался во тьму.

Теплая липкая кровь стекала из моего носа на губы. Опираясь на руки, я приподнялся и навалился на сиденье. Голова моя постепенно прояснялась.

Я вынул носовой платок и прижал к носу и ко рту, только сейчас сообразив, что ничего не сломал и не слишком сильно ударился. Меня трясло, голова болела, но, похоже, я легко отделался.

Однако, усевшись, я увидел тяжелую трубу, которая тянулась от ветрового стекла до спинки сиденья. Она превратила руль в металлический крендель. Если бы я бросился на пол на полсекунды позже, мои мозги размазались бы по всей машине.