Выйти замуж за немецкого рыцаря - Марина Белова

– Дорого, – одернула их мать.

– Но почему? – возразила Алина. – Не обязательно же ехать молодым людям в каютах первого класса. Есть каюты и попроще – в трюме.

– Нам все равно! – сразу согласились юноши. – Из трюма в бары и на дискотеки пускают?

– Конечно.

– Все равно дорого, – поджала губы Анна.

– Я оплачу им круиз, – неожиданно расщедрился Густав. Представляю, насколько его достали Борис и Антон, если он пошел на расходы – немцы по большей части скуповаты.

«Что ж, покой в доме дорогого стоит», – вздохнула я, догадавшись об истинной причине неожиданной щедрости Густава.

– Я позвоню Курту, – сказала Алина, доставая из сумки мобильный телефон, – спрошу о наличии свободных мест на теплоходе. – Курт ответил сразу. – Курт, можешь устроить на судно двух молодых людей? Ты рядом стоишь с помощником капитана? Спроси, пожалуйста. Да? Чудесно, тогда до завтра. – Она спрятала телефон в сумку. – Вы едете! Завтра в Кобленце мы догоним группу.

– Ура!!!

У всех мигом поднялось настроение. К этому времени и шашлыки подоспели. День рождения Олега мы праздновали до позднего вечера. Наши мужчины так разошлись – одна бутылка сменялась другой, – что Ирина начала злиться. Мне тоже не нравится, когда Олег употребляет сверх меры, но я никогда не делаю ему замечаний при посторонних. Ирину же подмывало устроить скандал. Я сидела напротив нее и видела, как она нервно покусывает губы и недоброжелательно поглядывает на Николая, который каждые пять минут требовал выпить за именинника, его друзей, жену и прочих гостей.

Должно быть, Ирина хотела прекратить эту попойку, но Анна, склонившись к ней, шепнула:

– Не смей! Испортишь людям праздник.

– А вы мне жизнь испортите! – ответила ей Ирина, остановив свой взгляд на хорошо подвыпившем муже.

– Если сама себе не испортишь, никто не испортит. – Заметив, что я исподтишка наблюдаю за ними, Анна громко сказала: – Мужика надо корить не тогда, когда он пьет, а наутро, когда протрезвел. Верно?

В этом я с ней была полностью согласна. Скоро веселье пошло на убыль. Всем захотелось отдыхать.

Чтобы не вставать рано утром, я простилась с Алиной сейчас, взяв с нее обещание звонить по любому поводу и держать меня в курсе всех событий.

Глава 6

Рано утром, еще не было шести, шофер Густава отвез Алину, Тамару Леонидовну и ее внуков, Антона и Бориса, в Кобленц. А в восьмом часу я проснулась от хлопанья дверей и чьих-то криков. Внизу явно что-то происходило.

– Тут всегда так встают? – спросонья спросила я Олега.

– Тут спят до десяти часов.

– Тем не менее создается такое впечатление, что там марширует полк.

– Какой полк? Все разъехались. Спасибо Алине, что она увезла этих невоспитанных великовозрастных оболтусов и ненормальную мать Ирины.

– Ненормальную?

– Во всяком случае, с большими причудами. Говорят, хочешь увидеть свою жену такой, какой она будет через много лет, посмотри на тещу. Интересно, Густав, прежде чем делать предложение Ирине, с Тамарой общался? Да что же они так там орут?

Мне и самой было любопытно. Поскольку в основном крики доносились с улицы, я подошла к окну и отдернула штору. Заламывая руки, причитала Марта.

– Олег, там что-то серьезное произошло. Полицейская машина стоит. А карета «Скорой помощи» только что отъехала.

– Пойду найду Густава. Надеюсь, с ним все в порядке.

– Я с тобой!

Я второпях влезла в джинсы, просунула голову в ворот майки и бросилась догонять мужа, на ходу пытаясь просунуть в рукава руки. На третьей ступеньке мне это удалось, так что вниз я спустилась, может быть, не причесанная, но одетая.

Густава мы нашли в столовой. Он сидел за столом. Вместо утреннего чая перед ним стояла начатая бутылка виски, а выглядел он так, будто только что потерял самого близкого ему человека. Но поскольку рядом с ним стояла пусть заплаканная и немыслимо бледная, но живая и невредимая Ирина, я могла заключить, что несчастье произошло с кем-то другим.

В уголочке, поглядывая на убитых горем хозяев, тихо рыдала Марта. Одной рукой она держалась за сердце, другой передником стирала с лица слезы. Должно быть, плакала она уже давно, потому что передник можно было выжимать. Да и Густав был практически пьян. Из всего этого я заключила, что случилось что-то страшно и не меньше часа назад.

– Густав, почему в доме полицейские? – бросилась я к нему с расспросами.

Ирина зашмыгала носом, отводя глаза в сторону.

– Меня обокрали, – обреченно выдохнул Густав и опрокинул в себя полстакана виски.

– Обокрали? Когда? Что украли? И к кому приезжала «Скорая помощь»? – словно вода сквозь решето, сыпались из меня вопросы.

– Витрина вскрыта. Вынесли все, что там было. Еще в кабинете взяли несколько картин. Почему-то только Поленова. Аккуратно так сняли. Странно. Это не самые дорогие картины в моем доме. В столовой висит Ван Гог. Он на месте.

– Да потому что кабинет рядом с витриной, наша спальня далеко, и гостевые комнаты в другом крыле здания, – пояснила Ирина мужу, которому виски упало на старые дрожжи. Под его воздействием он хмелел с каждой секундой все больше и больше, а потому и соображал с трудом. – А в столовую зайти побоялись, не знаю почему. Наверное, подумали, что там рядом кухня, на которой с раннего утра и допоздна кто-то возится.

– А когда произошло ограбление? Ночью? И никто не видел, не слышал? Столько людей в доме! Мы поздно легли. Рано встали! – Я имела в виду Алину, Тамару Леонидовну и ее внуков.

– Не знаю, когда это произошло. Меня разбудили Борис и Антон. Они так шумно уезжали: дверями хлопали, хохотали. Тамара на них орала, – собравшись с трудом, ответил Густав.

– Она хотела их приструнить, – защитила мать Ирина.

– Еще больше разбудила! После их отъезда я так и не заснул. В семь вспомнил, что должен сделать звонок в Китай. Там уже день давно. Пошел в кабинет… ну и все увидел.

– Про Николая расскажи, – всхлипнула Ирина, приложив платок к глазам.

«Ах, вот к кому «Скорая помощь» приезжала», – догадалась я.

– А что с ним? – спросил Олег.

Густав уже не мог говорить. Сложив руки на столе, он положил на них голову.

– Николая нашла Анна. Он лежал с тяжелым ранением головы в десяти метрах от дома, – сообщила нам Ирина. – Она тоже после отъезда детей не могла заснуть, вышла подышать свежим воздухом и в кустах заметила лежащего без сознания Николая.

– Жив?

– Жив, но кто его так и, главное, за что, сказать не в состоянии. Может, потом скажет, когда в себя придет?

– Может, он увидел воров и бежал за ними? – высказала я свое предположение.

– Но зачем сам? Надо было кричать, звать на помощь. Ох, Коля, Коля, – запричитала Ирина.

– Естественный порыв. Побежал, не подумав, – вздохнула я. И вдруг меня осенило: – Густав, у вас же должны быть камеры наблюдения, сигнализация. Только не говори, что в доме нет камеры наблюдения! – Я даже толкнула его, чтобы он мне ответил.

– Полиция уже об этом спрашивала. Видеонаблюдение только наружное, – словно в бреду пробормотал он. – Сигнализация была отключена, когда уезжали Алина, Тамара и эти головорезы. – Я догадалась, что речь идет об Ирининых племянниках, Антоне и Борисе. – И вместе с сигнализацией были почему-то отключены камеры наблюдения.

– Значит, ограбление и нападение на Николая были совершены в период между шестью и семью часами, – заключила я.

– Не знаю. Полицейские говорят, что… – он поднял голову и уставился затуманенными глазами на жену.

– Вот только не надо повторять этот бред! – возмущенно взвизгнула Ирина.

– Какой бред? – наивно спросил Олег.

Я же к этому моменту мысленно уже прокрутила в голове несколько вариантов. Наверное, полицейские высказали предположение, что Густава могли ограбить его же родственники. Почему-то считается, что самая страшная мафия в мире не итальянская, а русская. Русских уважают и вместе с тем боятся. Если следовать логике немецких полицейских, то украли ночью, а утром под шумок вынесли. Кто это был? Конечно же, Тамара, Антон, Борис и… Алина.

Нет, только не Алина. Действительно, бред какой-то. И Тамара не будет обворовывать дочь. А Борис и Антон, судя по их реакции, даже не знали, какую ценность имели вещи, выставленные в витрине. И уж совсем глупо думать, что Николая избили до полусмерти свои. Тогда кто?

– Кстати, полицейские просили пока ничего не сообщать вашей подруге об ограблении, – предупредила нас Ирина, оглядываясь на дверь. – Ну да они и с вами захотят пообщаться.

– Алине ничего не говорить? Но это значит, что полицейские захотят ее допросить? Получается, что они ее подозревают? – обиженно спросила я. Моя подруга занесена в список предполагаемых преступников? Бред!

– Это их работа, – искать, спрашивать, выяснять, – заплетающимся языком ответил Густав и хлебнул еще. Ирина только развела руками.

– А кто еще знал о сокровищах? – спросила я.