Стихотворения - Эдуард Асадов

1973

Девушка и лесовик (сказка)

На старой осине в глуши леснойЖил леший, глазастый и волосатый.Для лешего был он еще молодой —Лет триста, не больше. Совсем незлой,Задумчивый, тихий и неженатый.

Однажды у Черных болот в лощинеУвидел он девушку над ручьем,Красивую, с полной грибной корзинойИ в ярком платьице городском.

Видать, заблудилась. Стоит и плачет.И леший вдруг словно затосковал…Ну как ее выручить? Вот задача!Он спрыгнул с сучка и, уже не прячась,Склонился пред девушкой и сказал:

— Не плачь! Ты меня красотой смутила.Ты — радость! И я тебе помогу! —Девушка вздрогнула, отскочила,Но вслушалась в речи и вдруг решила:«Ладно. Успею еще. Убегу!»

А тот протянул ей в косматых лапахБукет из фиалок и хризантем.И так был прекрасен их свежий запах,Что страх у девчонки пропал совсем…

Свиданья у девушки в жизни были.Но если по-честному говорить,То, в общем, ей редко цветы дарилиИ радостей мало преподносили,Больше надеялись получить.

А леший промолвил: — Таких обаятельныхГлаз я нигде еще не встречал! —И дальше, смутив уже окончательно,Тихо ей руку поцеловал.

Из мха и соломки он сплел ей шляпу.Был ласков, приветливо улыбался.И хоть и не руки имел, а лапы,Но даже «облапить» и не пытался.

И, глядя восторженно и тревожно,Он вдруг на секунду наморщил носИ, сделав гирлянду из алых роз,Повесил ей на плечи осторожно.

Донес ей грибы, через лес провожая,В трудных местах впереди идя,Каждую веточку отгибая,Каждую ямочку обходя.

Прощаясь у вырубки обгоревшей,Он грустно потупился, пряча вздох.А та вдруг подумала: «Леший, леший,А вроде, пожалуй, не так и плох!»

И, пряча смущенье в букет, красавицаВдруг тихо промолвила на ходу:— Мне лес этот, знаете, очень нравится,Наверно, я завтра опять приду!

Мужчины, встревожьтесь! Ну кто ж не знает,Что женщина, с нежной своей душой,Сто тысяч грехов нам простит порой,Простит, может, даже ночной разбой!Но вот невнимания не прощает…

Вернемся же к рыцарству в добрый час.И к ласке, которую мы забыли,Чтоб милые наши порой от насНе начали бегать к нечистой силе!

1973

Кольца и руки

На правой руке золотое кольцоУверенно смотрит людям в лицо,Пусть не всегда и счастливое,Но все равно горделивое.

Кольцо это выше других колецИ тайных волнений чужих сердец.Оно-то отнюдь не тайное,А прочное, обручальное!

Чудо свершается и с рукой:Рука будто стала совсем другой,Отныне она спокойная,Замужняя и достойная.

А если, пресытившись иногда,Рука вдруг потянется «не туда»,Ну что ж, горевать не стоит,Кольцо от молвы прикроет.

Видать, для такой вот руки кольцо —К благам единственное крыльцо,Ибо рука та праваяС ним и в неправде правая.

На левой руке золотое кольцоНе так горделиво глядит в лицо.Оно скорее печальное,Как бывшее обручальное.

И женская грустная эта рукаТиха, как заброшенная река:Ни мелкая, ни многоводная,Ни теплая, ни холодная.

Она ни наивна и ни хитраИ к людям излишне порой добра,Особенно к «утешителям»,Ласковым «навестителям».

А все, наверное, потому,Что смотрит на жизнь свою как на тьму.Ей кажется, что без мужаСудьбы не бывает хуже.

И жаждет она, как великих благ,Чтоб кто-то решился на этот шаг,И, чтобы кольцо по праву ей,Сняв с левой, надеть на правую.

А суть-то, наверно, совсем не в том.Гордиться печатью ли или кольцом,А в том, чтоб союз сердечныйПылал бы звездою вечной!

Вот именно: вечной любви союз!Я слов возвышенных не боюсь.Довольно нам в самом делеКоптить где-то еле-еле!

Ведь только с любовью большой навекСчастливым может быть человек,А вовсе не ловко скованнымЗябликом окольцованным.

Пусть брак этот будет любым, любым;С загсом, без загса ли, но таким,Чтоб был он измен сильнееИ золота золотее!

И надо, чтоб руки под стук сердецНичуть не зависели от колец,А в бурях, служа крылами,Творили бы счастье сами.

А главное в том, чтоб, храня мечты,Были б те руки всегда чистыВ любом абсолютно смыслеИ зря ни на ком не висли!

1973

Комары (шутка)

Человек — это царь природы.С самых древних еще вековПокорил он леса, и воды,И мышей, и могучих львов.

Но, «ракетным» став и «машинным»,Царь, с великим своим умом,Оказался, увы, бессильнымПеред крохотным комаром.

Комары ж с бесшабашным риском,Не задумавшись ни на миг,С разудалым разбойным пискомИстязают своих владык!

Впрочем, есть и у этой «братии»Две особенно злых поры:На рассвете и на закатеСквозь любые плащи и платьяЛюдоедствуют комары.

Люди вешают сеток стенки,Люди жмутся спиной к кострам,Люди бьют себя по коленкамИ по всем остальным местам.

Нет спасенья от тех налетовИ в ночные, увы, часы:Воют хищные «самолеты»И пикируют с разворотаНа расчесанные носы.

Людям просто порой хоть вешаться.И, впустую ведя борьбу,Люди воют, скребутся, чешутся,Проклиная свою судьбу.

А полки наглецов крылатыхНалетают за будь здоровИ на темени кандидатов,И на лысины докторов.

Жрут без всяческих аргументов,Без почтенья, увы, хоть плачь.Даже члены-корреспондентыУдирают порою с дач.

И какие уж там красоты,Если где-нибудь, горбя стан,Человек, этот «царь природы»,Вдруг скребется, как павиан.

Впрочем, надо признаться, к счастью,Что разбойничий тот «народ»Нас не полным составом жрет,А лишь хищной своею частью.

Сам комар — травоядно-тихий.От рождения он не зол.А кусают нас зло и лихоТолько «женщины»-комарихи,Ну, как водится, — «слабый пол».

Ах, ученые-энтомологи!Вам самим же пощады нет.Вылезайте же из-под пологов,Из-под сеток на божий свет.

Если хочет сама природа,Чтоб комар на планете жил,Дайте ж средство такого рода,Чтобы «зверь» этот год за годомВроде с пользой бы послужил.

Измените вы в нем наследственность,Озарите лучами мглуИ пустите «кусачью» деятельностьПо направленному руслу.

Чтоб не смели они касатьсяВсех добрейших людских голов,А кусали бы лишь мерзавцев,Негодяев и подлецов.

Вот тогда-то, чего же проще,Все раскрылись бы, как один:Раз ты цел, — значит, ты хороший,Ну а тот, кто искусан в роще —Сразу ясно, что сукин сын.

И чтоб стали предельно дорогиЛюдям реки и тишь лесов,Подзаймитесь же, энтомологи,Воспитанием комаров!

Пусть с душой комары поютДля хороших людей все лето.А мерзавцев пускай сожрут.Полагаю, друзья, что тутНикаких возражений нету!

1973

Древнее свидание

В далекую эру родной земли,Когда наши древние прародителиХодили в нарядах пещерных жителей,То дальше инстинктов они не шли.

А мир красотой полыхал такою,Что было немыслимо совместитьДикое варварство с красотою,Кто-то должен был победить.

И вот, когда буйствовала веснаИ в небо взвивалась заря крылатая,К берегу тихо пришла она —Статная, смуглая и косматая.

И так клокотала земля вокругВ щебете, в радостной невесомости,Что дева склонилась к воде и вдругСмутилась собственной обнаженности.

Шкуру медвежью с плеча сняла,Кроила, мучилась, примеряла,Тут припустила, там забрала,Надела, взглянула и замерла:Ну, словно бы сразу другою стала!

Волосы взбила густой волной,На шею повесила, как игрушку,Большую радужную ракушкуИ чисто умылась в воде речной.

И тут, волосат и могуч, как лев,Парень шагнул из глуши зеленой,Увидел подругу и, онемев,Даже зажмурился, потрясенный.

Она же, взглянув на него несмело,Не рявкнула весело в тишинеИ даже не треснула по спине,А, нежно потупившись, покраснела…

Что-то неясное совершалось…Он мозг неподатливый напрягал,Затылок поскребывал и не знал,Что это женственность зарождалась.

Но вот в ослепительном озареньеОн быстро вскарабкался на курган,Сорвал золотой, как рассвет, тюльпанИ положил на ее колени.

И, что-то теряя привычно-злое,Не бросился к ней без тепла сердец,Как сделали б дед его и отец,А мягко погладил ее рукою.

Затем, что-то ласковое ворча,Впервые не дик и совсем не груб,Коснулся губами ее плечаИ в изумленье раскрытых губ…

Она пораженно заволновалась,Заплакала, радостно засмеялась,Прижалась к нему и не знала, смеясь,Что это на свете любовь родилась?

1974