Стена - Кобо Абэ

Вытянув вперед руки, я стоял в растерянности и вдруг услышал у самого уха:

— И вправду страшные люди. Что ни говори, они не в своем уме. Но все-таки ушли. Пойдем и мы, Карма-сан. Как вы себя чувствуете? Устали, наверное. Что за народ — не поймешь их. Давайте я сниму вам повязку с глаз.

Я в панике завертел головой. Мне не хотелось, чтобы она увидела слезы, которые текли у меня по щекам. Я стал сам развязывать узел, медленно, не торопясь, чтобы выиграть время.

— Ой, какие у вас красные глаза!

— Это оттого, что повязка слишком тугая.

Некоторое время все вокруг было как в тумане, и я ничего не мог рассмотреть. Наконец, глаза привыкли, и я увидел бесконечно прекрасное лицо Ёко, которая заглядывала мне в глаза. В зале было пусто, в нем остались лишь мы двое.

— Пошли, — громко сказала Ёко.

Сжав ее руку, лежавшую на моей руке, я неотрывно смотрел на девушку. Вдруг я вспомнил, как моя визитная карточка, диктуя Ёко, поглаживала ее по колену. И почувствовал, что краснею. Лицо Ёко тоже залилось румянцем. Я был твердо уверен, что если и существует на свете человек, которого я люблю, так это только Ёко.

— Пошли, — повторила она, продолжая держать меня за руку.

Голос ее немного дрожал, но, может быть, мне это показалось. Проглотив слюну, я кивнул. Взявшись за руки, мы направились к выломанной двери.

— Суд продолжается!

Мы со страхом обернулись. Голос принадлежал первому юристу. Но самого его не было видно.

— Обвиняемый убегает! — Это был голос второго юриста. Его тоже не было видно.

— Нет, обвиняемый не в состоянии убежать. За этой выбитой дверью суд все равно будет следовать за ним, куда бы он ни скрылся. — Это говорил один из философов. Хотя и его не было видно, стало ясно, что все члены суда остались в зале.

— Пока обвиняемый находится на этом свете, суд будет следовать за ним повсюду, — сонным голосом провозгласил философ.

Мне казалось, что голоса слышатся со стороны стола.

— Мы фиксируем определенную аксиому. А именно: поскольку обвиняемый будет существовать в некоем пространстве, в том же пространстве будет существовать и суд. — Эти слова принадлежали, несомненно, математику.

— Не волнуйтесь. Они, наверное, и сами не понимают, что говорят.

Ёко подбадривала меня, а я испытывал невыносимую тревогу, но должен был терпеть ради Ёко и, взяв себя в руки, теперь уже повел ее за собой. Мы нырнули в дверь.

Нам вдогонку слышался крик первого юриста:

— Надзиратели! Не оставляйте обвиняемого без надзора!

И тут же над столом появились лица тех самых двух частных полицейских в зеленом, но, встретившись со мной взглядом, мгновенно скрылись.

Мы, точно сговорившись, помчались по темному туннелю.

Я не имел ни малейшего представления, как мы из него выберемся. Вдруг совершенно неожиданно мы обнаружили, что бежим по зоопарку, жадно ловя ртом воздух. Пораженные, мы остановились и обернулись назад — там росла огромная акация с большущим дуплом, вокруг нее с громким жужжанием летали два шершня.

В это время раздался звонок — зоопарк закрывался. Наступил вечер. Детей уже не было, и в неправдоподобной тишине играли в пятнашки лишь обертки от конфет и опавшая листва.

Мы вышли к клетке с жирафом. Мне хотелось быстрее пройти мимо, но Ёко остановилась возле нее. У меня душа ушла в пятки, я отвернулся и попытался спрятаться за спину Ёко.

Но жираф все же заметил меня. Вытянув длинную шею, он — точно плыл по воздуху — приблизился ко мне. В панике я схватил Ёко за руку:

— Поторопимся, а то закроют.

Но Ёко не двинулась с места.

— Ничего страшного, служебный вход всегда открыт, — сказала она. — Какой приветливый жираф. Очень приятное животное.

— Боюсь жирафов, — сказал я, чувствуя себя неловко.

— Ну что за странный человек, — засмеялась Ёко. Она, казалось, и не собирается отходить от клетки.

Я готов был пойти на любое вранье, лишь бы увести ее отсюда.

— Нам уже машут флажком, дают знак, что закрываются.

Но Ёко оставалась невозмутимой.

— Да нет, это флажок на прокатной лодке.

Ёко рвала траву и совала в клетку, гладила жирафа — я всерьез забеспокоился.

— Можем в ближайшее воскресенье снова прийти сюда.

Только после моих слов Ёко наконец отошла от клетки.

— Ближайшее воскресенье завтра. Согласна.

Смеясь, она быстро двинулась вперед. Я страшно поразился и раскаялся. Если бы я знал, что она с такой легкостью отойдет, я бы не сказал ей ни слова.

Мы вышли из зоопарка, асфальтированная дорога между двумя полосами по бокам казалась белоснежной.

Мы пошли медленнее.

— Ну и измучились же мы, — сказала Ёко.

Я кивнул, но мысленно покачал головой: «Нет, я не устал, но если до завтрашнего дня мне не удастся договориться с визитной карточкой, эти минуты станут для меня последней прогулкой приговоренного к смертной казни. Чтобы объяснить, почему я не смогу прийти в зоопарк, мне придется откровенно рассказать тебе обо всем».

— Там и лев, наверное, есть? — сказала Ёко. — Предвкушаю, какое удовольствие я получу. После окончания школы я впервые попаду туда. В котором часу мы встретимся? У ворот зоопарка в десять, а?

Я согласно кивнул, но в глубине души решил другое: «В десять... Но если бы ты знала всю правду, что тогда? Наверняка посмеялась бы надо мной».

Неожиданно я с нежностью подумал о настоящем. Я подумал даже: чтобы не быть погребенным под чужими следами, надо запечатлевать буквально каждый свой шаг. Увидев на плече Ёко муху, я подумал, что навсегда сохраню ее в своей памяти. Увидев, как блеснуло окно в лучах заходящего солнца, решил, что и через десять лет не забуду этого блеска. Увидев гусеницу, висящую на паутинке, протянутой между ветвями платана, подумал, что эта гусеница станет вехой моих воспоминаний.

Художник с платановой аллеи, с холстом под мышкой, быстрыми шагами обогнал нас. Вслед за ним, горделиво уперев руки в бока, шел бродяжка. Я поспешил опустить голову и сделал вид, что не знаю ни художника, ни бродяжку.

Переглядываясь, мы некоторое время стояли у моего дома.

— Что ты думаешь о сегодняшнем суде? — спросил я.

— Думаю, обычное дело, — ответила Ёко.

— Ты смелая, прекрасная, очаровательная, — сказал я и глубоко вздохнул.

Ёко повела плечами и засмеялась.

Я растерянно отвел глаза. Вдруг пустота в моей груди со страшной силой начала чего-то требовать.

В той стороне, куда я отвел глаза, неподвижно стояли те самые двое верзил в зеленом и смотрели на меня. Встретившись со мной взглядом, они поспешно спрятались за домом.

— Видела? — тихо спросил я, скосив глаза в сторону.

— Конечно видела, — ответила Ёко так громко, что я даже удивился. И уже обычным голосом продолжала: — Лучше всего не обращать на них никакого внимания. Если не иметь с ними дела, то это все равно что их нет вовсе. Я почему-то оказалась способной к самопостижению. И уверена, что суд над вами существует лишь в воображении тех, кто на нем присутствовал. Ну ладно, до завтра. Значит, в десять. — Последние слова она произнесла голосом влюбленной.

Мне пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы заставить себя не смотреть вслед удаляющейся Ёко. Ощущение пустоты в груди мучило меня куда сильнее, чем тогда, у клетки с верблюдом. Однако совесть решительно сопротивлялась. Сможет ли Ёко одна прожить в той пустыне? Предположим, я буду ежедневно поглощать для нее пищу, но ведь человек жив не одной пищей. Точно скользя по маслу, я добрался, наконец, до дому.

Визитная карточка еще не вернулась.

Забыв зажечь свет в полутемной комнате, я терпеливо ждал ее возвращения. Все, что произошло со мной за сегодняшний день, сломило мой дух, у меня теперь и в мыслях не было выражать визитной карточке свое решительное неудовольствие. Наоборот, мне бы хотелось помириться с ней. Мне бы хотелось поразмыслить о причинах, которые привели к случившемуся. Но я так и не смог ничего понять, и мне оставалось одно — утешать себя тем, что это всего лишь глупая проделка визитной карточки. В конце концов я дал полную волю своему воображению, построившему эту заманчивую картину.

Вот вернется визитная карточка, думал я, и скажет: это я подшутила над тобой — и весело рассмеется. А я в ответ: ну и удивила же ты меня — и тоже рассмеюсь. После этого имя вернется к своему владельцу, ощущение пустоты в груди исчезнет, и все встанет на свои места. Я облегченно вздохнул и зажег свет.

Однако визитная карточка не возвращалась.

Устав от ожиданий, я выглянул в окно. И увидел, как верзилы в зеленом, которые до этого стояли у ворот, где нестерпимо ярко светил уличный фонарь, и смотрели на мое окно, поспешно спрятались за ворота. Я быстро захлопнул окно, задернул штору — меня охватила ужасная тревога.

Может быть, визитная карточка не вернулась из-за того, что ее караулят эти типы, подумал я. Я нервно шагал из угла в угол, не в силах найти способ избавиться от них. Студент, живущий в соседней комнате, стал стучать в стену и причитать жалобным голосом: