Прах и безмолвие - Реджинальд Хилл

Чуть раньше имело место заседание комитета по постановке мистерий. Заседание было длинным, как шекспировский «Гамлет» без купюр, но далеко не столь великолепным. Многословие члена городского совета, главы профсоюза, члена торговой палаты, историка — специалиста по средним векам, журналиста и каноника Хорнкасла, вместе взятых, одержало верх даже над режиссерским талантом Чанг. И она решила устранять их со своего пути поодиночке, так же как перед этим поодиночке набирала их в команду своих союзников. В епархии было много священнослужителей и повеселее, и более мирских по духу, которые охотно отдали бы половину своей десятины за право быть советником Чанга по вопросам религии, но сведения, собранные ею заблаговременно, подсказали, что Хорнкасл именно тот человек, который нужен. Вероятный преемник дряхлеющего декана, он также ведал в капитуле делами, связанными с храмовыми сооружениями и местами поклонения. Говорили, что сам епископ уважает взгляды Хорнкасла, которые, как донесли Чанг, были крамольного англиканского направления.

— Я думала о том, что здесь отличное место для передвижных сценических помостов, — сказала Чанг. — Солнце будет как раз за фуражным рынком и осветит помост не хуже софитов.

— Если погода будет благосклонна к нам, — заметил каноник.

— Ну, я полагаюсь на ваш блат в небесной канцелярии, — рассмеялась Чанг.

Дороти Хорнкасл ожидала, что ее муж выскажет порицание за такое метеорологическое богохульство, но так и не дождалась. Вместо этого некое подобие — о ужас! — жеманной ухмылки тронуло его тонкие губы. Невероятная мысль о том, что ему действительно нужна была защита, снова пришла к ней. Нет, не от сексуальных посягательств — холод, давно сковавший эти чресла, был наилучшей зашитой от самых знойных ласк, но в арсенале этой язычницы были и другие искушения. Сегодня утром за завтраком Дороти была немного удивлена, когда Юстис вдруг стал вспоминать свой успех в годы, когда он семинаристом участвовал в постановке «Самсона». Если мог пасть Люцифер, что говорить о младшем канонике?

Было самое время для верной супруги прийти мужу на помощь.

— А не станут ли возражать торговцы, что их покупатели превратятся в зрителей? — спросила она.

Хорнкасл уставился на нее холодным взглядом; ухмылка больше не нарушала прямой линии его губ.

— Понедельник обычно неторговый день, вспомни об этом. А когда он к тому же выпадает на праздник, то тем более маловероятно, что будет наблюдаться вообще какая-либо торговая деятельность, не так ли, дорогая?

Этот неуклюжий сарказм, хоть и был не в новинку Дороти, все же обладал способностью больно ранить. Чанг, остро чувствующая любую драматическую ситуацию, поспешила вмешаться.

— А он не говорил вам, миссис Хорнкасл, что на собрании мы окончательно утвердили время проведения нашего действа? Мужчины все таковы, считают нас ненормальными. Так вот, мы договорились на первую неделю июня, когда празднуется День Тела Христова. Именно в это время по традиции в средние века играли такие мистерии. А в этом году понедельник первой недели июня еще и нерабочий из-за общих весенних праздников, поэтому мы можем провести в этот день большое шествие, открывающее наше шоу, не опасаясь помешать обычным торговым перевозкам. Таким образом, все будут довольны: церковь, устроители праздника, торговцы, историки и дорожная полиция!

— Тому, кто делает стольких людей счастливыми одновременно, не может не воздаться, — через силу улыбнулась Дороти Хорнкасл.

Она и правда довольно хорошенькая, думала Чанг. Десять минут на макияж, рыженький парик, подходящий к глазам, плюс ярко-красное платье с рюшкой из черного кружева у горла — и из нее получится очень недурная Оливия. А если, наоборот, ее не красить, то с такими правильными чертами лица, плотно обтянутого кожей — прямо кости проступают, с волосами, спрятанными под бесформенной вязаной шапочкой и в таком же бесформенном твидовом пальто, скрывающем фигуру, она будет отличным персонажем из брехтовской «Мамаши Кураж».

Они пошли дальше и оказались в средневековых узких улочках, вившихся вокруг собора. Чанг замедлила шаг, чтобы оказаться между Хорнкаслами, и, понизив голос, проникновенно заговорила о своем желании возродить дни, когда вечное и преходящее было неразрывно переплетено, а церковь являлась истинным центром общественной жизни. Между тем глаза ее подмечали все до малейших деталей на мощенных булыжником улочках с полными людьми магазинчиками и домами, чьи деревянные фронтоны чуть ли не смыкались над головами пешеходов. И стараясь не выдать себя ни единым словом, чтобы не спугнуть каноника, она мысленным взором увидела красочную картину грандиозного представления: трясущиеся по камням мостовой помосты на колесах, впереди которых выступают музыканты, танцоры, а позади шествует толпа жонглеров, акробатов, пожирателей огня, шутов, самобичующихся, великанов, карликов, танцующих медведей, веселых обезьянок, продавцов индульгенций по сниженной цене, рыцарей верхом на конях, сарацинов в цепях, нубийцев… Как раз против нубийцев пытался возражать в своей длинной речи дипломированный специалист по средневековью, но она заставила его замолчать, воскликнув: «Ах, черт! Слушайте, это же шоу для человека с улицы! Ну спросите самого себя: зрителям надо, чтобы это было исторически правильно или чтобы было весело и интересно?» А потом она заполучила его в союзники тем, что сжала ему ногу гораздо выше колена и, рассмеявшись, сказала: «Ладно. Тогда, может, обойдемся без нубийцев. Вы довольны?» И, когда она еще раз сжала его ногу, он сдался.

Они пришли на соборную площадь, стиль которой был совсем иным. Здесь мало что осталось от средневековья. Дом декана, построенный в четырнадцатом веке, уцелел благодаря тому, что декан восемнадцатого века не захотел никуда переезжать со своей семьей. По той же причине — некуда было переселить обитателей — сохранились и несколько якобинских домов призрения. А рядом возвышались более новые строения разных стилей: от неоклассических до романтически-пышных эпохи викторианской готики. И по странному совпадению, а вовсе не благодаря заслугам архитекторов, смешение этих стилей оказалось восхитительно гармоничным.

На соборную площадь можно было попасть через гранитную арку в стене из песчаника. И хотя деревянные ворота давно исчезли из этой арки, возникало ощущение, что ты, миновав их, попал из нездоровой нервной атмосферы современной жизни в мир, где самый воздух несет исцеление и душевный покой.

Чанг взяла себе на заметку, что арку нужно замерить. Она хотела, чтобы задуманная ею процессия была забавной и интересной, а вовсе не закончилась фарсом, когда подвижная сцена застревает между колоннами. Она подхватила каноника под руку, чтобы надежно направлять его по давно уже спланированному ею маршруту и в то же время заставить его думать, будто это он, умудренный опытом священнослужитель, показывает ей лучшие места для постановки шоу. Это было довольно нелегко, потому что лучшие места для постановки вообще не включали в себя соборную площадь, поскольку предлагаемое место проведения шоу — парк — находился так же далеко к западу от рыночной площади, как далеко к востоку от нее был собор. Чанг объясняла свой выбор маршрута движения процессии религиозными причинами. Зрители должны видеть, как огромная процессия, открывающая представление, охватывает и святое, и грешное.

Настоящей же причиной было то, что она вовсе не собиралась разыгрывать мистерию в парке — на плоской ровной площадке, с одной стороны огибаемой автомобильной дорогой, а с другой — рекой в искусственном русле, что навязывало ей выбор либо неподвижного фона из мрачных складских построек, либо подвижного — из двухэтажных автобусов.

То место, которое выбрала она, было гораздо ближе. Зеленый живописный склон насыпного холма с редкими старыми деревьями сбегал позади собора в неглубокую лощину, за которой виднелся естественный холм с руинами средневековых городских стен. Несколько лучше сохранилось стоявшее там же аббатство Святого Бега, которое в свое время очень помогло морально, а после своего закрытия и материально превратить маленький англо-норманнский соборчик в огромное готическое сооружение, которое теперь владычествовало над всем в округе.

Вот какое место возжелала Чанг заполучить под свою постановку.

Они подошли к стенам собора. Чанг приостановилась и задрала голову, чтобы взглянуть на рвущуюся ввысь громаду освещенной башни.

— Невероятно! — воскликнула она. — Как они все это делали вручную?

— У них было кое-что получше, чем машины. У них был Бог, — сказал каноник.

Это была хорошая наживка. Она посмотрела на него с одобрением и спросила:

— Это все, что нужно человеку? Думаю, что я уже недалека от того, чтобы найти своего Бога. Каноник, а нельзя ли подняться на башню и посмотреть на все с высоты птичьего полета?