Свифт - Александр Иосифович Дейч

литературы во главе с Джоном Драйденом, также охотно посещали резиденцию Темпля. Джонатан Свифт присутствовал при литературных спорах о преимуществах классической литературы перед современной. Драйден читал здесь свои драматические произведения по форме близкие французскому классицизму, по идеологии — защищавшие власть аристократии. Это был большой мастер стиля, придворный поэт крупного дворянства, рано покончивший с революционными настроениями своей юности и с реставрацией Стюартов быстро перешедший в лагерь враждебный пуританству и революции. Он был главой и руководителем молодого поколения поэтов. В лондонской кофейне Билля, где собирались литераторы его поры, все теснились у его стула, который зимой стоял у высокого камина, а летом — на балконе кофейни. Молодые писатели и любители литературы слушали настороженным ухом отзывы Драйдена о последней трагедии Расина или о каком-нибудь другом значительном явлении» Высшей наградой для молодого писателя было получить понюшку табаку из большой табакерки Драйдена.

На первых порах пребывания в доме Темпля самые радужные надежды окрыляли молодого Джонатана Свифта. Ему казалось, что именно отсюда, с расчищенных аллей обширного Мур-Парка откроется его победоносное вступление в жизнь. Он видел в мечтах, как из безвестного баккалавра, он превращается в властителя человеческих дум, в писателя, в политического деятеля.

Действительность изо дня в день разбивала эти мечты, доказывала их утопичность: ведь он все еще продолжал оставаться в унизительном положении слуги, который даже не допускался к столу.

Всю горечь своего положения у Темпля Свифт выразил уже много лет спустя в своем памфлете «Наставление челяди». Здесь за горькими шутками кроется большая автобиографическая правда.

Свифт начинает свой памфлет с правил, касающихся всякой челяди:

— Если заметите, что кто-нибудь из товарищей ваших надувает барина, старайтесь прикрыть его плутни, чтобы не заслужить прозвища наушника: единственное исключение должно делать в отношении господского любимца, к которому весь остальной дом питает справедливую ненависть; благоразумие повеливает сваливать все вины на этого любимца.

— Всегда принимайте сторону торговцев против своих господ; если вас посылают что-нибудь купить, отнюдь не торгуйтесь, а великодушно давайте, что спросят. Это приносит большую честь господам, да и вам может перепасть при этом в карман несколько шиллингов; если же барину приходится таким образом переплачивать, то примите в соображение, что ему легче чем бедному лавочнику перенести убыток.

— Никогда не приходите раньше, чем по третьему или четвертому. зову; только собаки бегут на первый свист; если же барин кричит «Эй, кто там»: то совсем не ходите — на кто, ответ никто.

— Убедительнейшим образом советую вам пребывать в согласии и единодушии; но прошу не искажать моих слов; ссорьтесь между собой, сколько угодно, только имейте всегда в соображении, что у вас есть общий враг, ваш барин, или барыня, против которых вам надо отстаивать общие интересы.

— Поверьте старому опытному человеку: кто по злобе к своему сотоварищу-сослуживцу передает барину какую-нибудь сплетню, тот не преминет погибнуть под бременем общего против него заговора.

— Все провинности Надо сваливать на комнатных собачек, любимых кошек, обезьян, попугаев, детей, на недавно отошедших слуг; этим вы и себя оправдываете, и избавляете своих господ от труда и беспокойства браниться.

В таком же духе дает наставление Свифт буфетчику, кухаркам, лакеям, кучерам, привратникам, горничным, нянькам, кормилицам, прачкам и гувернанткам.

Во всех наставлениях чувствуется оскорбленное самолюбие человека, чувствующего себя в униженном положении только потому, что он лишен дворянских титулов и богатства.

— Если за столом случиться быть какому-нибудь ничтожеству вроде капеллана, учителя или бедного родственника, и вы заметите, что барин и общество пренебрегают им (а этого никто так скоро не замечает и не соображает как слуги), то вам и лакею следует подражать примеру господ и прислуживать этому лицу на несколько степеней хуже.

— Будьте грубы и дерзки со всеми, особенно же с капелланом, горничной и вообще всякой высшей прислугой аристократического семейства; не придавайте большого значения получаемому время от времени пинку или встрепке, потому что в конце концов ваша наглость обратится в вашу же пользу и весьма возможно, что вы не замедлите, снять ливрею, облечь других в ваши собственные цвета.

Свифт в некоторых отношениях следовал этим, им же сочиненным советам. Он держал себя достаточно резко, порой пренебрегал своими обязанностями.

Темпль недостаточно оценил способности Свифта и отнесся к нему на первых порах несколько пренебрежительно. И с той, и с другой стороны наростало недовольство, которое рано или поздно, но неизбежно должно было привести к открытому разрыву.

Выручил случай. У Свифта начались признаки той болезни, от которой он впоследствии страдал всю жизнь. У него начались головокружения, он стал плохо слышать. Врачи посоветовали переменить климат, поехать на родину. Таким образом отъезд произошел без разрыва. Темпль даже дал ему письмо к секретарю вице-короля Ирландии.

Мало улучшилось Положение в Дублине за два года отсутствия Свифта. Блуждая по опустевшему, замершему городу, ища какого-нибудь применения, своим силам. Свифт уже не так дурно думал о Мур-Парке и его властителе.

Порой уже почти с сожалением вспоминал Свифт обширный парк Темпля, усаженный редкостными деревьями, изрезанными каналами по образцу Венеции и городов Голландии. Особенно же тоскливо было Свифту без огромной библиотеки Темпля, в которой он бывало работал по восьми часов в день, читая и перечитывая классиков, знакомясь с литературой и поэзией.

Когда Свифт покинул Мур-Парк, Темпль через некоторое время понял, чтó он потерял в молодом Джонатане. И он радостно согласился снова принять к себе Свифта, когда тот, не устроившись на родине, сделал шаг к возвращению.

2

Уже на ином положении был теперь Свифт в резиденции Темпля. Он стал доверенным лицом и секретарем. Темпль теперь обращался с ним уже не как с камердинером, а как с человеком, — которому можно поручать дела большой важности.

Удалившись от двора и активной политической деятельности, Темпль не переставал все же играть определенную роль в жизни страны. Он, правда, мало походил на тех беспокойных и суетных интриганов, которые плели друг другу козни в кулуарах английского парламента. Барственный эпикуреец, прославлявший холодность темперамента и выдержку, как высшую добродетель, Вильям Темпль отнюдь не был создан для сложных распрей боровшихся между собой ториев и вигов.

Нынешний король Вильгельм III, с которым Темпль сохранил близкие отношения еще со времен своего пребывания в Голландии, ценил Темпля и нередко обращался к нему за советам.

В первые же годы царствования Вильгельма III обнаружилось, что парламент отнюдь не склонен поступаться завоеванными правами, и, вопреки королевскому вето, проводил угодные ему законы. В таких случаях Вильгельм III иностранец, не знавший обычаев страны, искал помощи у Темпля, которому он очень доверял.

Жизнь у Темпля привела Свифта в соприкосновение с