Ташкент - Москва книга вторая, Халхин-Гол до и после, часть первая - Фарид Ахмеров

в аэродинамическую трубу совать горящий самолет, или расстреливать его в ней? – Сталин хотел до тонкости выяснить, как будет осуществляться процесс проверки.

- Есть много способов создать воздушный поток, кроме аэродинамической трубы, вот например, как предложил товарищ Левицкий – поставить один самолет за другим и включить его двигатель. НИИ ВВС разберутся. Надо только привезти килограмм двести люфы из Ташкента.

- А откуда взять материалы опыта?

- Товарищ Нуритдинов заснял все на свой телефон. Можно показать весь фильм, а можно нарезать интересные кадры и распечатать их как фотографии опыта.

- Покажите.

- Да, можно нарезать интересные кадры. - Сказал Сталин после просмотра. – Особенно как маршал бегает с огнетушителем. Товарищ маршал, приведи себя в порядок, Клим, а то ты перепачкан как черт и сияешь, как мальчишка, и пойдем, наверное, не будем мешать товарищам, готовить материалы для передачи в НИИ ВВС. Да и у нас дела найдутся.

И руководители СССР ушли, оставив сотрудников института готовить очередные материалы для передачи соответствующим службам.

Ворошилов уехал в наркомат выполнять поручение Сталина по составлению списков репрессированных командиров РККА. Сталин хотел сверить общий список со списком потомков, где должно быть указано, как проявил себя тот или иной командир в войне и только после этого сделать выводы. Вождь у себя в кабинете, попросил соединить его с Лаврентием Берией. Осведомившись у наркома о его занятости, Сталин пригласил Берию к себе. Дожидаясь Берии, он еще раз просмотрел на ноутбуке (уже его ноутбуке) материалы по ЦКБ-29. Это конструкторское бюро было создано в недрах НКВД из арестованных специалистов наркомата авиационной промышленности и не только, и под формальным руководством командиров НКВД, занималось разработкой авиационной техники. По материалам потомков получалось, что почти все сидевшие в этой «спецтюрьме» стали выдающимися деятелями науки и техники в своих отраслях. С этим надо что-то делать. Так за размышлениями над тем, что делать со сложившейся ситуацией и не только в авиационной промышленности, но и в других областях экономики и военного строительства, Сталин дождался прихода наркома внутренних дел. Берия вошел, поздоровался и стал ждать, когда вождь обратит на него внимание. Сталин ответил на приветствие своего наркома по-грузински, тем самым давая понять, что разговор будет серьезным и не предназначенным для кого-либо, кроме Лаврентия. Берия сел напротив Сталина, повинуясь жесту генерального секретаря. Сталин изложил ему свои раздумья по поводу непорядка, творящегося в стране, а именно волны доносов, захлестнувшей, буквально, все области жизни советского государства. Он привел примеры из материалов, предоставленных потомками. Начиная с репрессированных военных, ученых, работников авиационной промышленности, и других областей народного хозяйства. Из средства повышения бдительности ответственных и сознательных граждан первого в мире социалистического государства, донос превратился в орудие сведения счетов и получения личной выгоды. Лаврентий Павлович согласился с выводами Сталина и даже привел пример того, что стукачество стало, чуть ли не национальной чертой некоторой части советского общества. И в качестве примера того, что эти люди стучали не только в условиях социалистической действительности, привел, как пример, рассказ Владимира Ивановича о том, что во время войны в их реальности, немцы оккупировали какой то городок на территории Советского Союза, и почти полгода тайная полиция немцев не могла работать, так как вынуждена была разбираться с тысячами доносов советских людей друг на друга.

- Не знаю, это анекдот или быль, но очень похоже на действительность. Вот и мы в положении этих немцев. Огромный вред уже нанесен государству, а сколько еще.

- Вот и я о том же. Уже начинаешь думать, что права была матушка государыня Екатерина Вторая – лучше пусть десять преступников будут неправильно оправданы, чем один невинный будет осужден, - улыбаясь, видимо, от безысходности, произнес Сталин.

« Да, да. Только попробуй кого-нибудь неправильно оправдай» - подумал Берия, и не сказал ничего. Да и не требовалось.

- Так вот, что сделаем. Ворошилов с потомками составит список военных и прочих деятелей, которые проявили себя во время войны и после. Будем отпускать, и привлекать к работе по специальности. Потомки предложили военных переслать в учебные лагеря в Узбекистан и там подлечить их, подкормить и три месяца как простых солдат учить военному делу, а заодно и тактике второй мировой войны. В том числе и тактике вероятного противника. Ты уж посмотри, чтобы по дороге, когда будешь собирать их для отправки, ни кто из них не умер. А завтра я поеду в ЦКБ 29, поговорю с конструкторами, их всех надо освобождать. Ты подготовь решения и другие бумаги по освобождению.

примечание: А. М. Василевский вспоминал о снятии Штеменко с поста начальника Генерального штаба в 1952 году:

После этого мы ушли.

Первый ушёл Штеменко. Потом мы с Соколовским. Штеменко так и не сказал за всё заседание ни слова. Когда я, уходя последним, уже был в дверях, Сталин позвал меня обратно. Я зашёл, поняв, что он хочет говорить со мной, с одним из нас троих.

— Чтоб вы знали, товарищ Василевский, почему мы освободили Штеменко. Потому что он всё время пишет и пишет на вас, надоело. Поэтому решили освободить.

Так Сталин объяснил мне тогда причины снятия Штеменко.

Впоследствии я мог убедиться в правильности его слов, держа в руках документы.

— Симонов К. М. Глазами человека моего поколения. Размышления о И. В. Сталине. — М., АПН, 1989.

- А может, введем правило, как при Иване Грозном – доносчику первый кнут? – предложил Сталин. – Завтра мы с тобой посетим ЦКБ 29 вместе. К 13-00 надо быть там. Успеешь?

- Успею, товарищ Сталин.

-