Проданная мафии (СИ) - Эванс Найн

— Вижу, уже устроилась, — усмехается Винсент, рассматривая девчонку. — Чувствуешь себя как дома?

— Я хочу уйти, — опускаясь на пол и сжимая кулаки, произносит Паркер, глядя на мужчину исподлобья.

Ей страшно. Ей так страшно, что сердце колотится с каждой секундой всё сильнее, а ладони начинают потеть. Девушка проговаривает про себя, что всё это незаконно, что никто не смеет удерживать её, как пленницу, но это мало помогает. Судя по лицу мужчины, он не боится полиции.

— А я хочу трахнуть Джессику Альбу, — падает Росс на диван и закидывает ноги на кофейный столик. — Но, увы и ах, нахожусь сейчас с тобой, и ты не Джессика Альба.

Его новый взгляд обжигает, и Паркер ощущает стыд и нечто, напоминающее злость. Но среди ужаса в её душе это сложно разглядеть. Винсента же забавляет данная ситуация. У него сегодня отличное настроение. Хотя два дня назад было ещё лучше, после того, как подписали контракт. Может, прибудь он в этот дом тогда, то на волне эйфории и правда отпустил девчонку, но про неё все забыли. Росс и сейчас бы не приехал, если бы не звонок одного из парней, что остались тут в качестве охраны.

— Брат не звонил? — интересуется мужчина, заранее догадываясь, какой последует ответ и удивлённо приподнимает брови, услышав слова девчонки.

— Я не звонила ему, — не говорит она про то, что телефоны отключены. — И не буду ему звонить, — добавляет твёрже, но голос под конец срывается, и девушка спешит замолчать.

Ей больше всего хочется оказаться подальше отсюда. Хочется увидеть брата, которого так подло обманули эти люди и заставили бросить её. Но если они встретятся, то Карл пострадает.

Нэнси младше брата на десять лет, но никогда не чувствовала этого. Она не стала маленькой принцессой, которую все балуют и стараются уделить побольше времени. Нет, родители, несомненно, любили свою дочь, но это была спокойная любовь. Рациональная любовь, в которой проявление эмоций не выходило ни за какие рамки. Брат же совсем не проявлял к девочке никаких эмоций и не обращал на неё внимания, если, конечно, родители не приказывали. Маленькая Паркер всеми силами старалась, чтобы её заметили. И брат заметил. Только когда малышка притащила ему свою копилку и предложила пойти вместе и купить ему что-нибудь.

После смерти родителей Нэнси стала замечать, как Карл отдаляется от неё. На них так много всего навалилось… и никого не было рядом для поддержки. Брат запирался в своей комнате и не выходил оттуда днями. Он страшно переживал, лишний раз показывая сестре, что она не должна думать о себе. Паркер пришлось задвинуть свои переживания, позабыть про своё горе, чтобы помочь брату. Она не могла остаться одна. Она боялась остаться одна. Одиночество страшнее смерти.

И отказывая не категорично, но по возможности твёрдо, переступая через собственный страх и ужасные мысли, она в очередной раз защищает своего брата. Заботится о том, кто не проявлял заботу о ней. Принимает на себя удар, уводя опасность прочь от единственного родного человека. Забывая про то, что он сделал. Веря в него. Надеясь.

Росс медленно поднимается со своего места и, обойдя стол, не глядя себе под ноги, приближается к девчонке. Нэнси отступает назад, не отводя глаз, боясь того, что произойдёт дальше. Готовясь к последствиям своих слов и поступка Карла. Как заклинание она повторяет имя брата, уповая на неведомые ей силы, прося их дать стерпеть всё, что случится.

— Он продал тебя, — напоминает Винсент, загоняя Паркер в угол, вынуждая прижаться к стене.

Зелёные глаза распахиваются, притягивая к себе внимание. И мужчина не отказывает в себе возможности смотреть в них. Он поддевает пальцем подбородок Нэнси, не позволяя опустить голову, ожидая её слов в защиту того, кто превратил её из человека в нечто бездушное. Как фарфоровая кукла — красивая, молчаливая и дорогая. Если вспомнить про три миллиона отданные за девушку, то баснословна дорогая.

— Он украл у нас деньги, а взамен отдал тебя, — непонятно зачем поясняет Винсент. — Он сейчас отдыхает где-нибудь. Тратит деньги. Развлекается, пока ты находишься тут, — его голос понижается до шёпота. — Я могу сделать с тобой всё, что захочу, — усмехается Росс, не отрывая взгляда от зелёных, засасывающих омутов. — И никто мне не помешает. Никто.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Паркер дёргается в попытке уйти от прикосновения мужской ладони, которая забирается под короткую футболку. Прохладные пальцы вызывают дрожь и омерзительное ощущение. Инстинкты кричат о том, чтобы дать отпор, ведь руки свободны, он их не удерживает. И Нэнси сжимает кулаки, но вместо того, чтобы ударить, смотрит на мужчину.

— Прошу.

Её голос дрожит, а в глазах появляются слёзы. Ладонь Росса на лице девушки двигается выше, большой палец сминает губы, задевает кончик носа и собирает со щёки солёную каплю. Слёзы блестят в свете люстры, делая глаза Нэнси поразительно волшебными. Такие бывают в мультиках или когда он, Винсент, перепьёт. В момент опьянения у него все девки волшебные и прекрасные феи.

— Будешь отрабатывать долг брата, — убирает мужчина руки от девушки и отталкивается от стены за её спиной. — Я не решил пока, как, да и твоему настоящему хозяину некогда ломать над этим голову, так что для начала займись уборкой дома. Приведи его в нормальный вид, — он проводит пальцем по лестничным перилам. — Ну и грязища тут. Чего Чарли не нанял управляющего?

Последний вопрос, Винсент задаёт сам себе и, развернувшись, направляется к двери.

— Постойте, — отмирает Нэнси и делает шаг, а мужчина замирает. — Когда вы отпустите меня?

Винсент молчит, придумывая ответ, но в голову, как назло из-за хорошего настроения лезет всякая неподходящая чушь. Он ухмыляется, бросив взгляд через плечо, без ошибок натыкаясь на глаза девушки.

— С тебя пять миллионов минетов, — забавляется мужчина, видя, как сначала бледнеет, а после краснеет Паркер, словно слышит о таком слова впервые. — Справишься?

Глава 8

Один крошечный камень или неудачно брошенное слово может привести к сходу лавины, которая сметёт всё на своём пути.

Чарли не обратил достаточного внимания на проверку ФБР. Его сотрудники действовали, как полагает его собственному написанному протоколу, и не стали препятствовать изъятию документов. Совсем даже наоборот. Фирма работает вот уже больше десяти лет, и за это время накопилось столько бумаг, контрактов с водителями, договоров с нанимателями и просто счетов, что надо было видеть лица агентов, которые за всем этим приехали. Им понадобилось два полных дня, чтобы всё вывезти, и проверять документы они будут не меньше года. А за это время Саттон сумеет скрыть то, что нельзя видеть другим. Точнее, он так думал.

Нельзя разбогатеть только на официальных доходах. Все предприниматели рано или поздно начинают вести чёрную бухгалтерию и отчётность в обход налоговых служб. Те, кто хочет ещё больше денег, принимаются промышлять такими вещами, о которых в приличном обществе не говорят. Криминальными вещами.

Саттон никогда не гнался за большими деньгами после того, как начал собственный бизнес. Им двигал лишь азарт. Он желал понять, чего сможет добиться и как далеко зайти. Сначала распространение, а затем и изготовление наркотиков — это то, что показалось самым безобидным для мужчины. Его не заботило то, что кто-то пострадает. В рациональном мозгу Чарли бродила всегда одна мысль на этот счёт: если человек стал наркоманом, то это его проблема, никто ему насильно ничего не вкалывал. Именно поэтому ему и необходим был порт, чтобы раскинуть свою сеть и очутиться на новых рынках в других странах.

После Винсент предложил заняться нефтяным бизнесом, но Саттон трезво оценивал свои силы и возможности других людей. Пусть он и сумел подмять под себя часть города, лезть на рожон не стоило. Ему, как ни странно, хотелось жить и хотелось, чтобы близкие ему люди оставались с ним.

— Говорят, таким как мы не стоит обзаводиться семьёй, — как-то сказал Чарли патрон во время их обычной беседы в его кабинете. — Но я тебе так скажу, малец, — смотрел Ханс на Саттона пронзительно. — Одному не выжить. И дело не в семье в привычном понимании этого слова. Ты можешь оставаться холостяком до конца своих дней, можешь выкинуть мысли о детях, но не должен отказываться от близких. Они делают нас сильнее.