Русская революция от Ленина до Сталина. 1917-1929 - Эдуард Халлетт Карр

гражданская война.

В самом начале 1920 года, когда были разбиты Деникин и Колчак, с чрезвычайной военной ситуацией было покончено. И тут же на передний план выдвинулась не менее тяжелая реальность — почти тотальная экономическая разруха; казалось вполне логичным, что для решения этой проблемы необходимо использовать те же формы дисциплины, которые принесли победу на фронте. Народный комиссар по военным и морским делам Троцкий стал ярым приверженцем трудовой повинности и милитаризации труда, что, по его мнению, должно было привести к возрождению экономики. В течение периода военного коммунизма профсоюзы не играли никакой роли. Для работы в тылу была введена трудовая повинность, а после окончания войны воинские части были преобразованы в трудовые батальоны, им предстояло восстанавливать народное хозяйство. В январе 1920 года на Урале была сформирована первая революционная трудовая армия. Однако теперь, когда гражданская война закончилась, настроения изменились. Те, кто с самого начала не одобрял мер принуждения по отношению к рабочим, те, кто выступал за независимость профсоюзов, а также те, кто по каким-либо другим причинам выступал против возвышения Троцкого и его ведущей роли в партии, объединились в нападках на его жесткую, авторитарную линию в этом вопросе. В марте 1920 года на IX съезде РКП(б) он защищал свою политику перед растущей оппозицией и был поддержан Лениным. Начало войны с Польшей заглушило голоса недовольства. Но когда осенью 1920 года война закончилась, а на Юге были погашены последние очаги гражданской войны, в партии возникло яростное сопротивление сохранению трудовой повинности и пренебрежению профсоюзами. Троцкий, столкнувшись с гигантскими насущными проблемами восстановления экономики, к тому же весьма раздраженный противодействием профсоюзов его планам, подлил масла в огонь, потребовав «перетряски» всей профсоюзной системы. Ленин был согласен с Троцким в этом вопросе; в течение всей зимы шли жесточайшие дебаты небывалого размаха, и когда в марте 1921 года X съезд партии отменил политику военного коммунизма, они разгорелись с новой силой.

Отношение партии к военному коммунизму было неоднозначным. Комплекс практических мер, известных в целом под этим названием, подавляющее большинство членов партии, за исключением небольшой группы, одобряло и считало необходимым. Но все вкладывали разный смысл в это понятие, со временем разногласия усилились и стали острее, чем непосредственно в период проведения политики военного коммунизма. В течение первых восьми месяцев существования советской власти была уничтожена власть помещиков и буржуазии, за это время социалистический способ ведения хозяйства не утвердился. В мае 1918 года Ленин все еще говорил о «намерении… осуществить переход к социализму». Неожиданное введение летом 1918 года военного коммунизма, который многим большевикам казался преддверием социалистической экономики будущего, более трезвые члены партии воспринимали как вынужденную реакцию на чрезвычайную ситуацию, как отказ от запланированного ранее постепенного продвижения вперед, бросок в неизвестность — конечно, необходимый, но слишком резкий и чреватый всяческими неожиданностями. Когда гражданская война закончилась, эта точка зрения приобретала все большую популярность, поскольку тяготы военного коммунизма стали казаться уже невыносимыми; она получила признание и отразилась в официальной линии после того, как крестьянские бунты вынудили правительство отказаться от идеи военного коммунизма в пользу нэпа.

Некоторые коммунисты, однако, приветствовали достижения военного коммунизма как экономическую победу, как шаг к социализму и коммунизму, причем более значительный, чем можно было предполагать раньше, но от этого не менее впечатляющий. Промышленность в основном была национализирована, и если промышленное производство все еще было в упадке, то Бухарин мог безмятежно писать о «революционном распаде промышленности» как об исторически неизбежном шаге. Постепенную девальвацию рубля можно было характеризовать как удар по капиталистической буржуазии и ступеньку к безденежному коммунистическому обществу будущего, когда все будут получать по потребностям. Утверждалось, что рынок как рычаг распределения уже в значительной степени уничтожен. У крестьян были реквизированы запасы зерна, основные продукты питания главным образом распределялись среди населения городов в виде пайков. Промышленность в основном выполняла государственные заказы. Где и как использовать рабочую силу, решали не законы рынка, а диктовали социальные и военные нужды. После окончания гражданской войны действительность отчаянного положения в экономике слишком явно пришла в несоответствие с нарисованной утопической картиной, чтобы ее можно было воспринимать всерьез. Но такое отступление от принципов бередило совесть многих партийцев, и споры о том, что такое военный коммунизм, перешли в не менее яростные дебаты о природе нэпа и о том, как долго он просуществует.

4. Нэп как период передышки

Военный коммунизм имел две основные черты: с одной стороны, все возрастающая роль государства в руководстве экономикой, включая централизованный контроль и управление, замена мелких промышленных предприятий крупными, меры по введению единого планирования; с другой стороны, отход от коммерческих и денежных форм распределения в пользу снабжения основными товарами и услугами либо бесплатно, либо по твердым ценам, введение карточной системы, оплата труда товарами и производство не для гипотетического рынка, а для непосредственного потребления. Однако между этими чертами было довольно явное различие. Процессы концентрации и централизации, стремительно развивавшиеся в искусственных условиях военного коммунизма, были следствием процессов, вызванных первым периодом революции и даже войной в Европе. Военный коммунизм возводил здание на фундаменте прошлого, и многие из его достижений выдержали испытание; и только впоследствии практическая реализация этой политики стала подвергаться отрицанию и пересмотру. Вторая черта военного коммунизма — замена рыночной экономики натуральной — подобного фундамента не имела. Вместо того чтобы логически продолжить политику начального периода революции, ее просто отвергли, совершив неподготовленный прыжок в неизвестность. Нэп решительно отверг эти завоевания военного коммунизма, которые прежде всего и дискредитировали его в глазах критиков.

Более того, между этими двумя чертами было еще одно различие. Политика концентрации и централизации действовала почти исключительно в промышленности; попытки применить ее в сельском хозяйстве успеха не имели. Именно деревня оказалась той социальной базой, на которую опиралась революция, именно в аграрной сфере российской экономики проявлялись некоторые черты развитого капитализма. Политика отказа от денег и перехода на натуральное хозяйство сложилась не в результате заранее обдуманного плана, а из-за невозможности решить проблемы отсталого крестьянского хозяйства, в котором было занято более 80 % населения. С самого начала было трудно впрячь в одну упряжку антифеодальную революцию крестьянства с его мелкобуржуазными устремлениями и антибуржуазную, антикапиталистическую революцию фабрично-заводского пролетариата, а также сгладить противоречия между городом и деревней, и эта политика отразила главнейшие трудности. Именно попытки совместить несовместимое в конце концов и вызвали всеобщее недовольство и привели к краху политики военного коммунизма.

К осени 1920 года, когда война закончилась, хозяйство страны пришло в состояние полного упадка. Ни теория, ни практика военного