Одинокие боги - Луис Ламур

— Я сам обучил его, мэм. Привил сыну не только уважение к оружию, но и осторожность обращения с ним. Мы все стремимся, чтоб в мире было поменьше жестокости. Но, к несчастью, есть и будет немало людей, которые поднимают оружие против слабых. Мне бы не хотелось быть среди них. — Отец снова улыбнулся. — Вы, мэм, проявили сегодня мужество в столкновении с индейцами.

— Я делала лишь то, что было необходимо, — смутилась от его похвалы мисс Нессельрод.

— Конечно, конечно! — успокоил ее отец.

— Вы остановитесь в Лос-Анджелесе? — поинтересовалась мисс Нессельрод.

Улыбка отца стала еще более располагающей.

— Возможно... на несколько дней. Просто не верится, что я смогу остаться жить где-нибудь надолго. Ведь люди и цивилизация очень похожи. Они рождаются, растут, созревают, стареют, умирают... Это закономерный всеобщий путь. По крайней мере, — добавил он, — я хочу вернуться к морю, которое когда-то покинул. Еще мальчишкой мечтал стать капитаном корабля, как и мой отец, но, вместо этого, отправился в Калифорнию.

— Вы изменили свои намерения?

— Я влюбился, мэм! Влюбился в замечательную и прекрасную испанку, которую однажды увидел по дороге в церковь. Это в корне изменило всю мою жизнь, да, боюсь, и ее тоже.

— Она мать вашего мальчика?

— Была ею. Была... Мы потеряли ее, мэм. Теперь я везу ребенка к ее отцу, дедушке этого мальчика.

Наступило долгое молчание. Я пошел, подобно Келсо, на выступ большого камня, присел, закрыл глаза. Было очень тихо.

Вернулся со своего поста Финней, глотнул воды из фляги.

— Вокруг ничего подозрительного, — доложил он Фарлею. — Вон там, — он показал рукой направо, — я обнаружил отличное место для обзора.

— Мне сменить тебя? — спросил Фарлей.

— Чуть позже. Еще пару часов я продержусь. — Он повернулся ко мне. — Хочешь, присоединяйся после того, как поешь. Поможешь своими зоркими молодыми глазами высматривать врагов.

— Обязательно приду! — обрадовался я.

— ...И вы бежали в пустыню? — желая услышать продолжение рассказа отца, расспрашивала тем временем мисс Нессельрод. — Вас преследовали?

— Да, мэм. Их было очень много. Они послали людей искать нас на переправах, в городе, на дорогах.

— Как же вам удалось скрыться?

По голосу отца я почувствовал, что он начал уставать от этих расспросов.

— Мы никуда не скрылись. Нам просто показалось однажды, что мы наконец избавились от преследователей, мэм... И вот теперь я везу к нему его внука, потому что у мальчика больше никого на всем белом свете.

Снова возникло затянувшееся молчание. Наконец после долгих раздумий мисс Нессельрод вдруг неуверенно предложила:

— Я могу, мистер Верн, взять мальчика.

Отец удивленно посмотрел на женщину, будто ослышался. Он явно был растерян.

— Да, мэм... Верю, мэм, вы могли бы взять малыша. Но сначала... сначала мы должны попробовать познакомить мальчика с представителем его собственной семьи, родственником по крови.

— Даже если он так вас ненавидит?

Отец пожал плечами.

— Какой прок меня ненавидеть? Какого бы зла они ни желали мне, это теперь не имеет ровно никакого значения. Главное — мой сын. Он должен иметь дом.

День медленно угасал. Перекусив, я взобрался по камням на пост Финнея, неся ему на ужин мясо и хлеб.

Спрятавшись в тени кипы древних величественных кедров, мы с любопытством разглядывали представшую перед нами поистине грандиозную картину. За гребнем скалы во всей своей силе и мощи раскинулись изломы каньонов, образовавшихся в пересохших руслах когда-то протекавших тут многочисленных рек и речушек. Вдалеке горы казались нежно-голубыми, укутанными легким флером облаков, медленно спускавшихся к пустыне.

— Здесь так сухо. Как вообще можно жить в пустыне? — спросил я.

Финней смахнул с губ крошки хлеба.

— И животные и растения веками приучали себя к пустыне, сынок. Адаптировались здесь. Ты видел когда-нибудь, малыш, кенгуровую крысу?

— Нет, не приходилось.

— Ну, можно сказать, она из отряда земляных белок. Ее хвост в два-три раза длиннее тела. Ты даже представить себе не можешь, как она прыгает! Кенгуровая крыса может долго не пить. Всю необходимую жидкость она получает с едой... Или вот еще одна диковинка пустыни. Там, внизу, немного южнее этого места, вдоль высохших русел рек растут деревья. Их называют еще сигарными, потому что издалека они напоминают сигары. Ты можешь взять семечко этого дерева, сам посадить его, но убедишься, что ничего из этого не получится: каким-то образом эти деревья сами знают, что их семенам для прорастания нужна влага, поэтому они растут только вдоль пересохших водоемов. Когда семена созревают, их подхватывают редкие в этих краях потоки воды и уносят прочь, пока они не пристанут к какому-нибудь камню после того, как вода пересохнет. И так до тех пор, пока семечко не прорастет где-то вблизи русла, получая в этом месте время от времени необходимую влагу.

Финней посмотрел на раскинувшееся пустынное пространство перед ним.

— Гляди-ка, вон там! Некоторые начинают просматривать местность от какой-нибудь дальней точки, постепенно сокращая расстояние. Я же действую по-другому: смотрю вдаль, медленно переводя взгляд из одной стороны в другую, ловя любое подозрительное движение, неверную тень или то, что может показаться подозрительным. Потом меняю ракурс видения, приглядываюсь, так же тщательно осматриваю, исследуя все вблизи. Вообще-то твой отец во время путешествия особое внимание уделяет скрытым стоянкам, считая это важнее обзора. Но, знаешь, сынок, всем этим тонкостям учишься лишь в процессе жизни, — продолжал Финней. — На днях Фарлей сказал мне, что твой отец знает пустыню по высшему классу, а в устах Фарлея — это самая большая похвала. Ты же должен узнать ее еще лучше. Учись у своего родителя, у индейцев, которые появляются с этим знанием на свет, учись и у твоего покорного слуги, и у Келсо с Фарлеем...

Быстро кинув на меня взгляд, Финней вдруг спросил:

— А что, эта женщина, мисс Нессельрод, она заигрывает с твоим отцом?

— Нет, не думаю. Она, мне кажется, просто очень дружелюбно настроена по отношению к нему. — И, помолчав, добавил: — Мой отец болен. Она знает это.

— Я тоже знаю, — сказал Финней. Потом, подумав несколько минут, тепло улыбнулся: — Я пришел и ушел, сынок, по своим делам, но запомни: в Джакобе Финнее ты нашел верного друга. И если тебе что-нибудь понадобится, приходи к Джакобу или пошли мне весточку — я приду.

Он покончил наконец с мясом и хлебом, вздохнул.

— Люди с запада всегда стеной стоят один за другого. Помнишь, твой отец, не теряя ни минуты, примчался выручать меня туда, где меня придавила лошадь? Он пришел мне на помощь, хотя индейцы были уже в двух шагах, и сам бы я уже точно не смог выбраться. Твой отец — настоящий мужчина! Никогда не забывай об этом!