Франсуаза, или Путь к леднику - Сергей Носов

- Я знаю. Спасибо.

- И вообще. У нас очень счастливый брак.

- Ну и отлично. Кто б сомневался.

- Или вот смотри, - отец рисовал пересекающиеся кружочки. - Мы всегда обращаем внимание на совпадения. А на самом деле вся наша реальность состоит из совпадений. Вот если два близнеца разлучены с рождения и вдруг однажды они встретятся на автобусной остановке, все закричат: чудо, чудо!.. Какое невероятное совпадение!.. Да, я не спорю, это очень выразительно. Только никто ж не кричит «чудо, чудо», когда на той же остановке встречаются другие люди, встречаются и не знакомятся даже. А чем их встречи хуже той? Посмотри: сахарница. А вот шариковая ручка, у которой колпачок твоей мамой обгрызай. Есть у нее привычка колпачки грызть. Хотя тебя мы от этого отучали. Но, подумай: когда эта ручка еще на прилавке лежала, не купленная, думала ли она, что встретится с этой сахарницей? Если б тогда кто-нибудь прикинул, какова вероятность, что она встретится с нашей сахарницей на этом столе, решил бы, что вероятность события практически нулевая. А ведь встретились! Видишь, встретились! И никто не кричит, что чудо. Мы на это совпадение не обращаем никакого внимания. А почему? А потому что невыразительное совпадение, нам не интересное. А мы только интересные замечаем, выразительные!.. А на самом деле - сплошь одни совпадения!..

- Все понятно с тобой, - показательно вздохнув, произнесла Дина полушутливым тоном.

- У людей то же самое, - не унимался Василий Аркадиевич. - И все у нас переплетено. Только мы замечаем самое очевидное. А все остальное для нас как бы и не существует. Вон, бомж во дворе. Вон, у мусорных баков стоит. А ведь его с каждым из нас множество невидимых нитей связывают. Только ни он, ни мы не догадываемся, каких. Поговори в электричке с соседкой, наверняка общие знакомые обнаружатся. И это так, внешняя сторона событий. А если копнуть? Что мы вообще знаем друг о друге? Так, с гулькин нос. Ничего о других не знаем, и о нас ничего не знают. А если бы мы все знали друг о друге, вот тогда бы мы удивились!

- Понятно, - повторила Дина, как если бы предлагала поставить жирную точку; разговор ей взаправду наскучил.

- Ты знаешь, как мы с мамой познакомились, тебе много раз рассказывали.

- Да, папа, я помню, - поспешила сказать Дина, испугавшись, что придется в сотый раз выслушать историю про то, как родители познакомились на вечере поэта Тимофея Морщина (она не читала ни одного стихотворения Тимофея Морщина, но знала с детства, что ее родители познакомились на его поэтическом вечере).

- Но ни ты, ни мать твоя не знаете, что мы с ней встречались, когда ей было десять, а мне двенадцать.

- Что-то новенькое?

- Я и сам это недавно узнал. Только прошу тебя, не проговорись, хорошо? Я ей сам расскажу потом. А ты сейчас узнаешь.

Он замолчал - собирался с мыслями.

- Летом, когда мать твоя была в больнице, я надумал на даче перебрать старые папки, мы еще лет десять назад свезли туда две коробки всяких бумаг - лежали на чердаке. Стал я, значит, разбирать Витькины фотографии... дяди Вити твоего, он в молодости увлекался фотографированием, сам пленки проявлял, сам печатал... У нас разница в семь лет была, ты знаешь, он меня существенно старше. И вот он к нам приезжал с родителями в пионерский лагерь, в Алеховщину, и много снимков сделал, в частности, как мы там что-то на сцене показывали, ну и сделал групповой снимок нашей самодеятельности, а потом уже отец привез карточки в конце смены, когда забирал меня с пневмонией досрочно. И на оборотной стороне моей карточки, как водится, расписались, некоторые даже пожелания какие-то написали. В общем, я среди прочих карточек нашел и эту, смотрю на подписи, а там есть такая отчетливая, сразу видно, девчачья: Лиза Верещагина. А я ведь никогда и не смотрел на оборотную сторону, что там написано, я вообще эту фотографию сто лет не видел. Представляешь? Ты много Лиз Верещагиных знаешь? Я так одну. И у той теперь фамилия другая. Ну я, конечно, стал фотографию внимательно рассматривать. И рассмотрел! Точно! Узнал мамку твою будущую, ей тогда десять лет было. Значит, мы с ней встречались и наверняка общались как-нибудь, раз она мне тоже подпись поставила. Я ее не помню, но что было, то было! Это же документ! А кто знает, может быть, мы бы потом друг на друга и внимания не обратили, если б нам что-то там не подсказало в подсознании нашем, а? Вот такое невероятное совпадение. Я был очень поражен, когда это все обнаружил. Ну а через три дня дача сгорела, вместе с фотографией. А я ведь говорил ей, чтобы она не привозила эту идиотскую электроплитку, говорил!

- Прости, но эту идиотскую электроплитку не выключил ты.

- Нормальная электроплитка должна сама выключаться. Ладно. Не будем об этом. Сгорела и сгорела. А туг еще ей операцию сделали. Не до воспоминаний было. И вот совсем недавно я залез в ящик Виктора и нашел там в коробке из-под зефира кучу пленок проявленных, стал просматривать, и обнаружил ту, пионерлагерскую. Я хочу напечатать снимки, там есть много чего, не только это, мы молодые, ты маленькая, им цены нет, и мамке твоей очень хочу подарить на день рожденья, на ее юбилей. Она же не знает, что мы до нашего знакомства встречались. Представляю, как удивится!

- Забавно, - сказала Дина. - Очень забавно.

- Только не знаю, печатают ли сейчас... куда обратиться, в какое ателье?

- Давай я тебе отсканирую, обработаю на компьютере, это просто.

- Правда? Пожалуйста. Только не говори ей, хорошо?

- Да ты сам проболтаешься. День рожденья когда еще...

- Нет! Я кремень.

Он вышел из комнаты и вновь появился с коробкой из-под зефира.

В коробке из-под зефира лежали ружейные гильзы.

- Это что? - спросила Дина и сама догадалась что: в детстве ей давали играть с такими, она представляла их человечками.

Картонные гильзы были укорочены, срезаны наискосок и приспособлены для хранения проявленных пленок. В каждую гильзу был помещен туго скрученный рулон пленки.

- Витька охотником был, на кабана ходил. Хорошо я не выбросил, а ведь мог выбросить все. Эти три отпечатаешь для начала?

- Давай, - она взяла три гильзы.

- Дина! - закричала мать с кухни. - Иди! Борщ на столе. Отца зови.

– Вот! - сказал отец с нескрываемым торжеством.

9

Музей гигиены успел в прошлой жизни своей побывать Домом санитарного просвещения, хотя это был никакой не дом, а дворец, роскошный дворец, изначально принадлежавший меценату и как раз просветителю - не по части санитарии, правда, а по части высоких искусств. В залах, где некогда принимали именитых гостей, теперь выставляются заспиртованные эмбрионы, «скелеты плодов человека», чучело павловской собаки, с торчащей из живота фистулой, муляжи испорченных продуктов, например, «колбаса вареная с плесенью», «картофельная болезнь хлеба на третий день», «творог - поражение чудесной палочкой»... Адмиралов, как вошел, так и замер у первого же экспоната. Это скульптура «Врач за микроскопом». Гипсовый доктор сидит за гипсовым столом, на котором размещены гипсовые книги и гипсовый микроскоп, и рассматривает на свет стеклышко, не гипсовое, а по-настоящему стеклянное, с фрагментом настоящего комара, хорошо видимого невооруженным глазом. На стеклышке наклейка. Адмиралов прочитал: «MOSQUITO HEAD. Головка комара».

Музей не настолько большой, чтобы в нем разминуться, если назначена встреча. Адмиралов пришел раньше условленного времени, и не думал, что Любовь еще раньше придет. Она же стояла у витрины с чучелами грызунов, распространителей инфекционных болезней, и присутствие другого заметила первой:

- Андрей!

- Люба, вы здесь? - отвернулся от головки комара Адмиралов.

- Кроме нас никого нет, - сказала, улыбаясь, Любовь.

- А я? - спросила пожилая служительница (определенно, было ей скучно).

Музей санитарной гигиены не относится к числу чересчур популярных среди широких слоев населения. Приходят сюда, как правило, коллективно, специально организованными группами - студенты медицинских училищ, мед. институтов, участники мед. конференций. Большую часть времени залы музея остаются пустыми. Одиночки нечасто ходят в этот музей. Иной родитель приведет сюда малолетнего сына, и не иначе как с воспитательной целью - показать заспиртованных аскарид, дабы мальчик мыл руки перед едой и не брал в рот всякую дрянь. Иногда забредают сюда любители загробной экзотики, латентные некрофилы, этих привлекает особый эксклюзив, наподобие тех двоих естественно замумифицированных, выставлявшихся некогда на витрине. Любовь не относилась к этой категории посетителей, она всего лишь была любопытна. А то, что трупы те уже изъяли из фондов музея, она не знала.

Адмиралов догадался, что перед его появлением говорили о тех экспонатах, потому что служительница, как бы в продолжение разговора, обратилась к нему:

- Наше дело небольшое, никто не обижает покойничков вот и хорошо, вот мы и довольны... Главное, чтобы здесь привидения не ходили... по ночам...