Измена. Притворись моим драконом - Эль Вайра

бы не использовали во время медового месяца. И, будь я проклята, но даже сейчас, когда я едва могу его выносить, мне хочется сделать это снова. Отдаться Сину в кресле, на кровати, на подоконнике или опираясь каменные стенки камина.

Слишком сложно сопротивляться реакции собственного тела, которое истосковалось по мужчине. По этому конкретному мужчине, есть быть точнее. В конце концов, я всего лишь женщина, а Син… он всё еще великолепен.

Я откашливаюсь и заставляю свои мысли вернуться в более достойное русло.

— Здоровье дедушки давно вызывало опасение. Мама попросила меня молчать о нас с тобой, чтобы не обременять его такими… неприятными новостями.

Это я могу сказать с чистой совестью, потому что это правда.

Губы Сина трогает невеселая улыбка.

— Значит, твой дедушка до сих пор не в курсе, что мы расстались?

— Верно.

— Вот почему ты здесь? Хочешь, чтобы мы сделали вид, что всё еще влюблены?

— Нет!

Протест вылетает раньше, чем я успеваю подумать. Конечно, Син правильно разгадал наш с мамой замысел, но эти его слова… Сделали вид, что мы всё еще влюблены.

Это вызывает во мне жгучую злость. Син явно насмехается надо мной. Это я была влюблена в него — безумно, на грани помешательства, а он…

Он никогда меня не любил. Он просто использовал меня, как средство достижения цели. Ему нужно было жениться и получить наследника, чтобы упрочить положение. И подвернулась я — грифоница-аристократка с приличным приданым, безупречной репутацией и хорошими манерами. Не то что эта проклятая Мелисса…

Ее репутация всегда оставляла желать лучшего, но для любви он всё равно выбрал ее. И я не позволю ему делать вид, что это не так. Не разрешу притворяться, что он тоже меня любил. Пусть врет о чем угодно, но только не об этом.

Но мой ответ был слишком быстрым, и теперь мне снова нужно восстановить контроль — и над своими чувствами, и над нашим разговором.

— Я всего лишь хочу, чтобы ты вместе со мной прибыл в Горф-нест, — говорю я после очередного вздоха. — Мы поулыбаемся друг другу за обедами и ужинами, а потом разойдемся. Изображение горячей любви не входит в сделку.

Син медлит, прежде чем ответить:

— Если это пойдет на пользу твоему дедушке, я, конечно, согласен, но…

Его ухмылка становится шире. Теперь он выглядит не как дракон, а как лис, задумавший шалость.

Мое сердце пропускает удар. В горле пересохло.

— Но? — уточняю я.

— Вопрос в том, что ты дашь мне взамен, Романия. Ты же сама назвала это сделкой.

Я задыхаюсь от возмущения. Он еще и торгуется?! Какой же он всё-таки наглый, жестокий и беспринципный…

Нужно успокоиться. На кону счастье дедушки, нельзя про это забывать.

— И что ты хочешь взамен? — мой голос похож на мышиный писк.

Синклер снова, — с победным видом, — скрещивает руки на груди, не обращая внимание на полотенце, которое дергается, готовое устроить побег и обнажить его тело полностью.

О Боги… Мой муж — негодяй. Всегда им был и всегда останется.

— Услугу за услугу, Роми. Это было бы честно, не так ли? Я сыграю любящего мужа, но у меня есть два условия…

— Какие?

Нет сил указывать на то, что сделка вовсе не выглядит честной, если условия целых два в обмен на одну мою просьбу. Но мне просто хочется, чтобы всё это поскорее закончилось.

Я боюсь с желанием закатить глаза, пока Синклер наслаждается произведенным эффектом. Ничего-ничего… Пусть думает, что победил.

— Во-первых, — он театрально машет рукой, — ты пойдешь со мной на главный имперский бал и притворишься, что мы никогда не расставались…

— Отлично, я согласна!

Посещение бала — не такая уж большая цена.

— А какое второе условие?

Если я думала, что до этого он был доволен собой, то ошибалась. Потому что теперь на его лице сияет чистое, ничем не прикрытое удовольствие. Полнейший триумф.

И он наглеет настолько, что делает шаг мне навстречу в попытке оказаться ближе. Но если это случится, я окончательно пропаду. Поэтому я отпрыгиваю, словно уворачиваясь от раскаленной кочерги.

Сина это не трогает. Не стирает торжествующей улыбки.

Я пячусь назад, а он наступает, пока не оказывается от меня в двух шагах. Меня окутывает запах елового мыла, согревает жар его кожи… Колени дрожат. Приходится опереться рукой на комод, который очень кстати оказался поблизости. Это дало мне понять, что я уже почти достигла стены и дальше пятиться некуда — только лезть на стены или выпрыгнуть в окно.

Зеленый взгляд Сина впивается в меня, пока я готовлюсь к новому условию.

— Дело в том, любимая, что наша разлука помешала мне исполнить свой долг. Мне нужен наследник, и ты это знаешь.

Комната кружится, пол уходит из-под ног. Мир перестает существовать, будто Син замкнул его на себе одном. Всё, что я могу — это чувствовать. Чувствовать его рядом. Слышать, как по мне скользит его голос.

— Что ты имеешь в виду? — еле слышно шепчу я.

К чему этот вопрос? Ведь я уже точно знаю, что он хочет сказать.

— Помимо бала я хочу, чтобы во время нашего маленького представления ты жила со мной в одних покоях и…

Он делает паузу, достойную какого-нибудь поэта или оратора. А потом опускает взгляд на мои губы.

— … и чтобы каждую ночь ты проводила в моей постели.

Глава 5. Синклер

Три дня спустя

Ненавижу кареты. Ненавижу лошадей. Такой отвратительный запах… Искренне сочувствую всем, кому не досталось второй ипостаси или хотя бы самых маленьких крыльев. Ужасный способ путешествовать — трястись часами, согнувшись в три погибели, и практически не видеть ни солнца, ни неба из малюсенького квадратного окна.

Но выбора у меня нет — Романия отказалась на мне лететь, сославшись на боязнь высоты, что несусветная чушь, конечно же. Со мной она давно преодолела этот страх. Или она думает, что я не помню?

Я всё помню, и слишком хорошо…

Скорее всего, она просто надеялась, что мы прибудем в Горф-нест по отдельности. Ну, не дождется. Ради такого случая я могу и потерпеть, чем и занимаюсь — терплю уже как минимум два часа. Дорога займет большую часть дня, и это даже с лучшими лошадями, которых мне удалось найти.

Мы покинули Идригас, — столицу Камберской империи, — на рассвете, а в Горф-нест прибудем ближе к вечеру. Я сижу напротив Романии и понимаю, что это будет… хм, непростая поездка.

Происходящее между нами кажется в высшей степени странным. Начать хотя бы с того, что Роми согласилась