Стилист. Том II (СИ) - Марченко Геннадий Борисович

Вот, к примеру, у меня мечта открыть свой салон красоты, но с этим предложением мне попросту некуда ткнуться. Инициатива должна исходить сверху, мне же пока к этим самым верхам не подобраться. Не просить же Брежневу о личной встрече с отцом… Да и если попросит — вряд ли Генеральный секретарь снизойдёт до общения с простым парикмахером. Как вбить в головы большим дядькам, ответственных за экономическое благополучие страны, что попытка пойти по китайскому пути может спасти СССР от развала? Ломка сознания — процесс не на один год, и возможно, не на десять. Вон, Косыгин со своей реформой попытался было что-то изменить, но, как выяснилось, благими намерениями…

Частное производство тоже нужно разрешать с умом. Перестройка дала людям возможность зарабатывать, вот только кооперативы открылись не потому, что Политбюро вдруг полюбило экономическую свободу, а потому что советской экономике пришёл каюк. «Неожиданно» выяснилось, что частные подсобные хозяйства работают на порядок продуктивнее убыточных колхозов и совхозов — этой искусственно созданной структуре взамен раскулаченных крестьян. Да и заводы с фабриками позакрывались потому, что их продукция никому оказалась не нужна.

С другой стороны, доводилось читать, что в 1987 году производство продуктов питания росло опережающими темпами по сравнению с ростом численности населения и заработной платы. Все предприятия пищевой промышленности работали на полную мощность и без перебоев. Однако уже в конце 1988 года даже в Москве появились талоны, не говоря уже о провинциальных городах. Люди сутками дежурили в очередях, недоумевая, куда же все вдруг подевалось?

Годы спустя специалисты от экономики сделали вывод, что это был преднамеренный саботаж. Например, одновременно, по всей стране, по приказу Ельцина якобы на ремонт неожиданно закрыли 26 из 28 табачных фабрик, отправив рабочих в бессрочные отпуска. По тому же сценарию создавали искусственный дефицит и по другим продуктам-изделиям. При этом на складах всё было забито запасами продуктов и товаров народного потребления, их запрещали вновь подвозить в крупные промышленные центры, те же что были уже подвезены — не разгружали из вагонов. В Москве этим саботажем руководили будущий первый мэр Попов и будущий второй мэр Лужков. В экономике наступил хаос, и это стало одной из причин развала страны.

В моей голове тоже царил хаос. Был бы я экономистом, имел бы на руках все выкладки из Госплана — тогда ещё можно было бы подготовить расчёты и заявиться с ними к тому же Брежневу и популярно разъяснить, что происходит в стране. Я был более чем уверен, что до Генерального секретаря доходит далеко не вся информация о состоянии советской экономики.

А тут ещё поднимающая голову гидра «национального самосознания» (вспомнился вильнюсский инцидент), но это следующий вопрос, тут бы с экономикой разобраться.

Так и не решив, что можно предпринять в данной ситуации, мы легли спать. Просто спать, так как настроение у обоих не предполагало каких-то действий, связанных с плотскими утехами.

В первый же день выхода с больничного на работу в моё кресло села сама Валентина Терешкова. Признаться, я не очень хорошо знал в лицо первую женщину-космонавта. Это девчонки подсказали, когда я уже посадил клиенту под сушуар. А вот она меня, оказывается, знала гораздо лучше.

— А вы правда чемпион СССР по парикмахерскому искусству? — спросила Валентина Владимировна, когда я заканчивал колдовать над её причёской. — Значит, я не ошиблась, когда записывалась к вам, теперь стану вашим постоянным клиентом. Знает что, я посоветую вас своей подруге, Лене Образцовой.

— Оперной певице? — на всякий случай уточнил я.

— Именно, она является ведущей солисткой Большого театра. Правда, в плане причёски она более привередлива, но я думаю, вы найдёте с ней общий язык.

— Тогда держите на всякий случай мою визитную карточку.

Тем же вечером позвонил Савиных:

— Привет, можешь забирать свой агрегат. И лучше прямо сейчас, по темноте домой поедешь, чтобы гаишники не «срисовали».

— Ты куда это на ночь глядя собрался? — спросила Лена, когда я принялся натягивать кроссовки.

Пришлось каяться, что отправляюсь забирать мотоцикл. Факт переделки у супруги не вызвал сколь-нибудь отрицательных эмоций, а вот предполагаемая сумма оплаты труда её слегка напрягла.

— Сколько-сколько? — переспросила Лена.

— В пределах трёхсот, — повторил я. — Специально откладывал.

На самом деле я далеко не был уверен, что обойдусь такой суммой, хотя Женя и говорил, что где-то так и выйдет, а потому приготовил всю свою заначку в размере 550 рублей.

— Малыш, не на последние же гуляю, к тому же должны быть у мужчин свои игрушки.

— Ох, что-то дорого твоя игрушка обходится.

— Зато у меня будет самый крутой мотоцикл в Москве, — добавил я, думая, как бы мне это чудо ещё зарегистрировать в ГАИ.

Байк действительно получился крутой, я минут пять ходил вокруг выгнанного из мастерской «Днепра», не решаясь завести двигатель, пока наконец за меня это не сделал сам Женя.

— Садись!

Я проехал, круг, второй и понял, что влюблён в этот аппарат по самые уши. Дизайн просто впечатлял: удлинённая рама сразу давала сходство с классическим чоппером, никелированные детали и покрытые чёрным лаком топливный бак и крылья блестели в лучах заходящего солнца, а обтянутые кожей сёдла казалось удобнее, чем прежде, во всяком случае моё. Из-за оппозитного движка не получалось вытянуть вперёд ноги как хотелось, но благодаря удлинённой раме их уже и подгибать под себя, как раньше, не приходилось. Отрегулированный и прокачанный движок словно требовал добавить скорости, по словам механика, сегодня рано утром на трассе он разогнался на моём байке до 120 км/ч.

Венчала этот шедевр советского кастомайзинга приваренная на переднее крыло фигурка богини Ники, или «Дух экстаза» с автомобиля «Роллс-Ройс». Оказалось, её подарил Савиных один клиент, а уж где он сам взял Нику — история об этом умалчивает.

Порадовало, что и цена за работу оказалась приемлемой, 350 рублей. Домой я ехал, старясь держаться в стороне от центральных улиц с оживлённым движением, чтобы привлекать к себе как можно меньше внимания. Но и так мне казалось, что в мою сторону устремлены взгляды всех прохожих и водителей как встречного, так и попутного автотранспорта. На первом же перекрёстке рядом со мной в ожидании зелёного сигнала притормозил «Жигулёнок», водитель и пассажир которого оба были носатые и усатые, да ещё в кепках-аэродромах.

— Вах, какой интэрэсный мотоцикл, — высунувшись из окна, поцокал пассажир. — Слюшай, кацо, где ты купил этого красавца?

— Где купил — там уже нет, улыбнулся я из-под шлема. — Переделали «Днепр» на заказ.

Пассажир о чём-то начал оживлённо говорить с водителем, но в этот момент зажёгся зелёный и я крутанул рукоятку газа. «Жигуль» нагнал меня на следующем перекрёстке.

— Кацо, сколько за него хочешь? — не унимался грузин.

— Сам ещё не наигрался, а если хотите сделать такого же красавца из обычного мотоцикла — записывайте телефон мастера, скажете, от Алексея.

В общем, успел продиктовать, прежде чем снова загорелся зелёный, и на этот раз я уже окончательно оторвался от грузинской «копейки». Дома припарковался во дворе, благодаря уже позднему времени зрителей было не так много, и я вытащил Ленку на улицу, чтобы похвалиться чоппером.

— Красивый, — оценила она. — Много отдал?

— Триста пятьдесят, — честно сознался я.

— Наверное, он того стоит. На таком и кататься не стыдно.

— Не стыдно, меня и сейчас, пока ехал, со всех сторон обсмотрели. Вот только вопрос с ГАИ надо бы решить, — потёр я взопревший под шлемом лоб. — А то ведь и впрямь могут такого мутанта на штрафстоянку отправить.

И кстати, каску бы тоже как-то облагородить не мешало, прежняя, оранжевого цвета с белой полосой снизу явно выбивалась из общего фона. Жаль, немецкая не прокатит, за такое сразу из кандидатов в члены КПСС выпрут, но всё равно стоит поискать что-то более удобоваримое. Да и мотоциклетные очки не помешали бы для общего образа, а ещё лучше — винтажные очки авиапилота.