Антология советского детектива-43. Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Корецкий Данил Аркадьевич

К центральной вытоптанной площадке ведут две дороги. Сейчас по ним медленно съезжаются три «Волги» справа и три слева. Они выстраиваются борт о борт по краям площадки, одна группа против другой, оставив между собой нейтральную полосу метров в тридцать шириной. И несколько секунд протекают в молчании и неподвижности.

Затем из двух машин высыпают «мальчики» Хомутовой, числом десять, знакомые и незнакомые нам персонажи. За ними появляются она сама и Феликс.

В ответ распахиваются дверцы с противной стороны и выпускают на свет Мордят в полном составе, Морду и двух неизвестных нам дотоле дельцов — тоже с подручными.

Хомутова и Феликс неторопливо трогаются вперед. Морда с коллегами следуют их примеру.

Протокола для подобных встреч, разумеется, нет, инициатива предоставлена людям Коваля, и компания Морды лишь подражает им. Поэтому раз сопровождение Хомутовой и Феликса осталось при машинах, то и Мордятам, двинувшимся было навстречу оппонентам, сделан знак не рыпаться.

Двое натрое сходятся представители наркобизнеса для переговоров в центре площадки. Один из дельцов немолодой, высокий, резкий в движениях, желчный. Другой флегматичный гладкий щеголь, почему-то в вечернем костюме, на шее бабочка, в кармане цветной платочек.

Сошлись, остановились, заговорил Феликс.

«Псы» настороженно наблюдают, каждый вроде бы просто переминается на месте, но так переминается вратарь, ожидая мяча.

Мордята тоже полны воинственной готовности, но у них иная выучка — правые руки в оттопыренных карманах.

Феликс заканчивает короткую речь:

— Итак, мы обеспечиваем снабжение и берем на себя вашу защиту.

— Кроме вас, пока защищаться не от кого! — выпаливает желчный.

— Пока, — подчеркивает Феликс, — пока дело сравнительно молодое. А дальше неизбежно начнется рэкет. Понадобится и физическая защита, и юридическая. На Западе, когда организуется трест, поглощающий мелкие фирмы…

— Запад нам не указ! — прерывает желчный и взглядывает на флегматика.

— Я человек маленький, — притворно смиренничает тот.

— И у маленького человека могут быть большие неприятности, — замечает Феликс.

— Контингент у меня — сплошь уголовники. Авось сами отобьемся, — и щеголь поправляет бабочку, скрывая под скромностью каменное самодовольство.

Феликс набирает воздуху для новой красноречивой тирады, Хомутова его опережает.

— Про него ясно. А вы? — спрашивает у Морды.

— Сроду ни под кем не ходил, сам себе голова! И молодежь сомневается. Хотим, говорят, семейный подряд!

Эта шутка, предлагающая более примирительный тон, позволяет надеяться на возможность согласия.

— Подумайте! — смотрит ему в глаза Феликс. — В данной ситуации самолюбие — плохой советчик, — говорит он всем.

— У меня возражения чисто экономические, — отзывается желчный. — Говорите, льготы? Грабеж!

— А ты, отец, не жадничай! — злится Феликс. — Похороны дороже!

Желчный гневно вскидывается, отпрянув на полшага.

Всплеск эмоций замечен охраной, она дергается вперед, но всевидящая Хомутова дает отмашку, и обе группы отступают.

— Извините его, он зря нервничает, — улыбается Хомутова. — Мы вас слушаем.

Желчный, как верно определил Феликс, болезненно жаден.

— Оброк желаете, да? Да кто бы полез в такие дела, как наши, если делиться прибылью. Потому рискуем, что на копейку рубль нарастает. Не знаю, как другие, а я столько взяток раздаю… если вы еще начнете обирать — да лучше на завод к станку!

— До чего мужики глупый народ, — посмеивается Хомутова. — Ну… как у нас говаривали в заключении, не хотите по-плохому, по-хорошему хуже будет, — и направляется к машинам.

Феликс, чуть поотстав и с оглядкой, идет за ней.

«Псы», Мордята и прочие сопровождающие лица напряжены: если будет драчка, то сейчас.

Но Морда со спутниками, тоже пятясь, благополучно отступают.

И вот все в машинах.

Обе не договорившиеся стороны медленно разъезжаются задним ходом, чтобы не разворачиваться, подставляя бок.

…Желчный входит в лифт вместе с человеком помоложе, наживает кнопку 10.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не очень мы над вами вчера резвились? — вежливости ради спрашивает сосед. — День рождения.

— Через неделю у меня юбилей, возьму реванш, — обещает желчный.

Он выходит на своем десятом этаже, лезет за ключом, и тут рука в толстой перчатке — чтоб не прокусил — крепко зажимает ему рот и нос.

Его подкараулили трое «псов». Сообща выворачивают ему руки за спину, ведут к заблаговременно открытому окну до пола на лестничной площадке.

Сильно толкают наружу.

Короткий крик.

С улицы видно, как летит вниз долговязая фигура.

В это время второй делец, флегматик пижон, готовит трубку с длинным мундштуком для курения опиума.

Клиент в наколках ждет, сидя на койке.

Койки, вернее, топчаны размещены по периметру комнаты изголовьем к стене, и на них лежат человек восемь в разной степени опьянения — кто уже в полной прострации, кто еще потягивает очередную трубку. Большинство полуодето. В стене, подключенный к вентиляционному накалу, гудит мощный вентилятор. За окнами поздний вечер. Это квартира, оборудованная под притон наркоманов.

Во второй комнате в пульсирующем свете цветомузыки мечутся в танце несколько пар, употребивших взвинчивающие снадобья.

В передней дежурит тип лет тридцати с литыми кулаками — привратник и вышибала; он участвовал во встрече на природе.

Раздается сигнальный звонок в дверь: длинный, три коротких, длинный. Вышибала смотрит в глазок.

Появляется бдительный хозяин и тоже смотрит в глазок, успокаивается, сам открывает дверь с пятью замками.

В притон барски вваливается импозантный мужчина, растрачивающий последние мгновения средних лет.

— Ох, устал! — жалуется басом он хозяину, скидывая плащ и охорашиваясь. — Но играл сегодня, как бог. Кого-то ранили стрелой… средние века… житуха… А теперь как белка в колесе, дышим окислами свинца, воду пьем переработанную из канализации… Кто у тебя?

— Как обычно, шпана.

— Это хор-р-рошо! Педиков нет?

— Пока нет. — Хозяин ведет гостя на кухню. — Что будете?

— Давай, братец, так: сначала вздернуться, повеселиться, потом — в отпад. Чего-нибудь новенького попробовать нет?

— Фирменное достали. ЛСД.

— Брось контрабанду, засыплешься, — рокочет бас. — Давай героинчику. И кого-нибудь за компанию пригласи, не одному же. — Бас кладет в карман хозяину три сотенных. — Поблатнее. С самого дна зачерпни, с самого дна… Кха, голос сел… Человек — это звучит… не звучит, вер-рно?

В этот миг квартирную дверь одним ударом высаживают внутрь, привратника скручивают. Квартира наполняется сотрудниками милиции во главе с Томиным. При нем Сажин и Курков.

— Всем оставаться на местах! — звучит команда, усиленная мегафоном.

Но клиенты — особенно те, что танцевали, — не намерены безропотно сдаваться. Взвинченные наркотическим допингом, они в схватке необычайно сильны и изворотливы.

Вот облепленный милиционерами парень вырывается в переднюю и колесом катится к выходной двери.

— Сеть! — кричит Томин.

Парня отпускают, он вскакивает и тут же оказывается спеленутым наброшенной сетью.

Второго беснующегося тем же порядком усмиряют в танцевальной комнате.

— Понятые, фотограф, начинайте! — заглушает галдеж и выкрики команда Томина.

В коридоре появляется бас.

— Зачем так кричать? — морщится он.

Томин отводит микрофон от губ.

— Перестали бы вы шляться по злачным местам, — говорит он.

— Разрешите взять пальтишко? — тянется бас к вешалке.

— Еще встретимся на подобной почве — обещаю неприятности. Сколько можно спекулировать на том, что вас любят?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Вы мне испортили вечер, — капризно рокочет бас и скрывается.

— Зачем вы его отпустили? — резковато вопрошает Курков.

— Отвали, Коля! У него неоперабельный рак. И он знает, и все.

В опиумокурильне орудует со вспышкой фотограф.