КГБ - Олег Гордиевский

К январю 1939 года с помощью Футмена Берджесс устроился на работу в Отдел Д. Работая на вроде бы респектабельную фирму «Джойнт Бродкастинг Комити», на чьем бланке был изображен Биг Бен, охраняемый геральдическими львами, он готовил передачи на немецком языке. Эти передачи представляли собой смесь пропаганды, эстрадных и модных песен и должны были быть пущены в эфир как только (а может быть и раньше) грянет гром. Возглавлял Отдел Д чрезвычайно солидный майор (а позднее генерал-майор) Лоуренс Гранд. Это был высокий, худощавый, элегантный человек с черными усами. В петличке его пиджака неизменно алела свежая гвоздика. Его называли мистер Д.У Гранда не было опыта НКВД ни в проведении «активных действий», предназначенных для оказания влияния на иностранные правительства и общественное мнение, ни в «специальных действиях» — так для благозвучия называли различные формы насилия. По свидетельству Кима Филби, работавшего некоторое время под его руководством, Гранд позволял своей фантазии «свободно парить в его владениях, не пугаясь никаких, пусть самых грандиозных и сумасшедших идей.» НКВД, несомненно, скрупулезно изучало процесс создания английских «активных действий», пользуясь получаемой от Берджесса подробной информацией. Но некоторые планы, о которых докладывал Берджесс, наверняка изрядно озадачили НКВД. Один из официальных историков, специализирующийся на британской разведке времен войны, выразил удивление, разделенное, видимо, и НКВД, в связи с планом Отдела Д о саботаже в Германии, который предусматривал «разрушение южной линии Зигфрида с помощью двух репатриированных немцев, один из которых совершенно глух, а другой почти ослеп.»

По большому счету наиболее важным достижением Берджесса за два года службы в СИС была подготовка поступления туда Филби. Первые девять месяцев войны Филби провел в штабе британской армии в Аррасе в качестве корреспондента «Тайм». К июню 1940-го после капитуляции Франции и эвакуации из Дюнкерка Филби вернулся в Лондон и, используя свои связи, пытался устроиться в разведслужбу. «Общий друг» устроил ему первую беседу с Фрэнком Берчем, когда-то профессором истории в Кембридже, который занимался набором в государственную школу шифров и кодов — организацию, занимавшуюся расшифровкой разного рода секретных сообщений. Беседа состоялась в штаб-квартире школы в Блечли-парк. Берч не взял Филби на том основании, что, по словам Филби, «не мог предложить мне столько денег, сколько я заслуживал.» Это объяснение Филби звучит неубедительно — молодые ученые и специалисты различных профессий, принятые на работу Берчем, получали 600 фунтов в год. Ровно столько, сколько платили Филби в начале его карьеры в СИС. Скорее всего Берч посчитал Филби непригодным для службы дешифровки. Расстроенный Филби прошел армейскую медицинскую комиссию и стал ждать скорого вызова.

В это критическое для Филби время ему на выручку пришел Гай Берджесс. Филби вдруг вызвали для собеседования относительно «военной службы» (имелась в виду СИС). Говорила с ним мисс Марджори Мэкси, которую пораженный Филби охарактеризовал как «чрезвычайно приятную пожилую даму». Она обсуждала с Филби «возможности политической борьбы против немцев в Европе». Через несколько дней состоялось второе собеседование, в котором, кроме мисс Мэкси, участвовал Берджесс:

«Воодушевленный присутствием Берджесса, я хвастался, как мог, поминал знакомых в высших кругах и вообще вел себя, как всякий человек во время таких мероприятий. Мои собеседники время от времени обменивались взглядами. Гай хмуро, но одобрительно кивал. Оказалось, что я зря тратил время и силы — все было давно решено».

После весело проведенных с Берджессом выходных в понедельник Филби явился к нему в кабинет на Сакстон стрит для официального представления. Кодовым именем Берджесса было ДУ, Филби он дал код ДУД. Первым крупным заданием Филби была разработка детального плана школы для подготовки агентов Отдела Д по задумке Берджесса. Школа в Брикендонбери-холл рядом с Хертфордом вскоре открылась, и Берджесс с Филби стали в ней инструкторами.

С 1940 по 1944 год оператором Берджесса, Филби и остальных из «великолепной пятерки» был Анатолий Борисович Горский (Анатолий Громов), известный его агентам просто как «Генри». Вначале он встречался с Берджессом и Филби на скамейке в Кенсингтон гарденс неподалеку от советского посольства. Внешним видом Горский сильно отличался и от Малого, и от Дейча, да и от других нелегалов 30-х годов. Он родился в 1907 году, а в 1936 был направлен в Лондон на недипломатическую должность мелкого технического сотрудника советского посольства. Чистка в лондонской резидентуре в 1937—38 годах позволила ему взять на себя кое-какие разведывательные задания и продвинуться вверх по служебной лестнице. В 1939 году его отозвали в Москву для подготовки, затем повысили и прислали в Лондон уже в качестве офицера НКВД с дипломатическим статусом. У Горского, правда, была одна тайна, раскрытие которой могло бы вмиг разрушить всю его карьеру разведчика. Во всех анкетах при поступлении в НКВД он писал, что отец его был сельским учителем из-под Красноярска. Однако расследование, проведенное в 1953 году перед назначением Горского начальником американского отдела Московского центра, выявило, что в действительности его отец при царе был полицейским. Горского тут же сняли.

Один из агентов Горского времен войны описывал своего оператора как «невысокого, полноватого человека тридцати с небольшим лет с зализанными назад светлыми волосами и в очках, которые не могли скрыть пару проницательных, холодных глаз.» Это был жесткий профессионал, лишенный чувства юмора. «Носил он хорошо сшитые костюмы и создавал впечатление откормленного лентяя.» Блант вспоминал, что «Генри» показался ему «прямолинейным» и несимпатичным. В августе 1940 года, узнав, что в нарушение ортодоксальных традиций НКВД Берджесс и Блант живут вместе в квартире Виктора Ротшильда на Бентинк стрит, Горский попытался уговорить Бланта выехать, но проявил достаточно сообразительности и не стал настаивать, когда тот отказался.

Филби и Берджесс не могли сообщить Горскому ничего интересного, пока работали в Брикендонбери-холл. «Нам нечего было делать, — вспоминал Филби. — Мы беседовали с начальником школы и помогали ему писать доклады начальству, на которые никогда не получали ответов.» Летом 1940 года Отдел Д был реорганизован в Службу специальных операций (СОЕ). Берджесса уволили, и он возмущенно жаловался, что стал «жертвой бюрократических интриг». Филби остался в СОЕ и был назначен инструктором в школу в Бьюли в Хэмпшире. Филби был уверен, что агентам СОЕ «необходима известная доза идеологической обработки, чтобы они, прибыв к месту работы, имели хотя бы одну идею относительно штанов британского правительства на будущее.» Эта теория позволяла Филби довольно часто бывать в Лондоне, где за обедом он встречался с одним из будущих лидеров лейбористской партии Хью Гейтскеллом, бывшим в то время старшим личным секретарем лейбористского министра по вопросам экономической войны Хью Далтоном, который отвечал за деятельность СОЕ. Далтон, по мнению Филби, был «всегда готов к встречам с виски и содовой».

То, что он узнавал во время этих обеденных бесед, будучи преломленным через призму политических убеждений самого Филби и в силу своего конспиративного характера, выглядело подозрительно похожим на заговор против Советского Союза. «Часто создавалось впечатление, что Англия просто хочет вернуться к догитлеровскому статус-кво в Европе. К Европе, в которой безраздельно властвовали Англия и Франция через посредство реакционных правительств, достаточно сильных, чтобы держать в повиновении свои народы и сохранять санитарный кордон вокруг Советского Союза.» Узнав о прибытии в Англию Гесса, Филби тут же сделал скоропалительный вывод о хорошо подготовленном заговоре между высокопоставленными миротворцами и фашистскими руководителями. КГБ даже в 1990 году использовало сообщение Филби в качестве доказательства того, что Гесс привез в Англию «мирные предложения фюрера и планы нападения на Советский Союз.» Ошибочные выводы Филби о будущей послевоенной политике Уайтхолла, передаваемые в Центр Горским, подкрепляли теорию Сталина о заговорочном характере британской политики. Углубление недоверия Москвы к Лондону стало одним из основных итогов работы Филби в качестве советского агента в годы войны.

Сразу после начала 22 июня 1941 года операции «Барбаросса» Филби, несомненно по совету Горского, постарался срочно «перебраться из-под рододендронов Бьюли» и найти работу где-нибудь поближе к британской интеллектуальной общественности. Вскоре он получил предложение от Отдела В (контрразведка) СИС, чье представительство в Иберии заинтересовалось опытом Филби в качестве корреспондента во время Гражданской войны в Испании.