Евгения, или Тайны французского двора. Том 2 - Георг Борн

— Теперь, принц, — сказал Хуан, — напирайте на дверь, я помогу.

В ту минуту, когда раздался треск, около Хуана грянул выстрел.

Дверь была выломана, и Камерата вышел на свободу; пуля вошла в стену недалеко от него.

— Мы погибли, — вскричал он, увидев сторожа в пяти шагах от себя, который прицелился из двухствольного ружья, желая выстрелить второй раз; его могли услышать на Королевском острове и через несколько минут забить тревогу.

Камерата, видя опасность, бросился на Джона и направил ствол ружья в сторону; раздался выстрел, сопровождаемый шумом грома. Камерата вырвал у разбойника ружье и прикладом раздробил ему голову.

— Скорее! — вскричал он. — Иначе мы погибли!

В директорском доме и в хижинах поднялась суматоха. Старик Малье слышал выстрелы и вскочил, несмотря на боль и слабость; из всех хижин собирались ссыльные. Хуан и Камерата бросились к скале. В это время раздались сильные удары грома, молния чаще и чаще сверкала; голоса смешивались, люди бегали взад и вперед.

На Королевском острове грянул сигнальный выстрел. Несмотря на грозу, там услышали два последовавших один за другим выстрела, сделанные сторожем. Камерата знал, что случится через несколько минут.

Лодки перевезли с Королевского острова пикет солдат; в то же время с вершин скал пустили ракеты, возвещавшие в Кайену о бегстве ссыльных.

— Мы идем на смерть, — сказал принц Хуану, бежавшему вместе с ним к скале. — Я не страшусь ее, потому что лучше умереть, чем остаться здесь! Мне жаль только вас! Вы еще так молоды!

— Я еще не теряю надежды, принц, и хотя опасно в такую бурю пускаться в море в моей лодке, однако это необходимо, так как мы ни в коем случае не можем остаться на острове до утра.

— Идите рядом со мной, чтобы в темноте и при внезапной молнии вы не упали в расщелину скалы, — сказал Камерата.

Оба беглеца дошли до узкой тропинки, которая вела к тому месту, где Хуан привязал свою лодку. Если волны оторвали и угнали ее! Ужасная мысль!

Наконец они достигли расщелины скалы; вдали у хижин мерцали факелы. Найдя Джона с разбитым черепом, солдаты, разделившись на группы, отправились на поиски беглецов.

Несмотря на сильную грозу, лодки с солдатами прибывали с Королевского острова.

Хуан и Камерата увидели при синеватом свете молний подбрасываемую волнами лодку, стоявшую внизу.

— Слава Богу, она здесь; но спускайтесь осторожно, принц, — сказал Хуан.

— Подождем следующей молнии! Теперь я увидел выступ; поспешим вниз, само небо светит нам.

Камерата последовал за своим спасителем; с легкостью и ловкостью серны они спустились по скалистому утесу и спрыгнули в лодку, которая едва не опрокинулась. Гроза продолжалась. Прибой врывался в расщелину, поднимая и опуская лодку; теперь нельзя было колебаться и размышлять.

Оба беглеца протолкнули лодку между скалами; чем дальше они пробирались, тем сильнее бросало лодку, как ореховую скорлупу. Они приблизились к выходу и только тогда увидели, что все мужество, все старания, всякая надежда были потеряны; волны разбивались с ужасным шумом о скалы, и беглецы не могли справиться с лодкой, которую прибой неудержимо гнал вперед; они то находились далеко от скал, то через секунду новая высокая волна бросала их к берегу.

Хуан и Камерата промокли до костей; пенящиеся волны заливали лодку; напрасно действовали они рулем, волны издевались над их усилиями. Гром гремел, молния непрерывно сверкала, ярко освещая небо и воду.

— Пресвятая Божья Матерь, помоги нам! — вскричали Камерата и Хуан; они должны были уцепиться за борт лодки, иначе волны унесли бы их.

Наконец громадные волны отнесли их далеко от скал; лодка была то на волнах, то между ними и казалась бессильной игрушкой ужасной стихии. Буря шумела и уносила их все дальше и дальше от острова; оба беглеца, отдавшись на произвол судьбы, ожидали своего последнего часа.

В эту минуту на скалах вдруг показались две сигнальные ракеты; огненные лучи поднялись до облаков и образовали красные огненные шары.

На кайенском континенте было уже известно, что сделана попытка к бегству. Вдоль берега тотчас расставили стражу, чтобы поймать беглецов, если они в эту бурю не найдут смерти в волнах.

Хуан и Камерата уже потеряли надежду на спасение.

Лодка все более и более наполнялась водой, буря сломала мачту, которая своими тяжелыми снастями нагнула лодку на сторону.

— Будем бороться до последней минуты! — вскричал Хуан и принес из задней части лодки топор и черпак.

В то время, когда он рубил мачту и канаты, чтобы не дать лодке опрокинуться, Камерата вычерпывал воду. Однако все труды, все мужество были напрасны: на берегу их ожидали сыщики, в море беспрерывно охватывали волны; они не могли себе представить, куда их уносило. Хуану казалось при свете молнии, что они удаляются в море. Передняя часть лодки поднялась, задняя же опустилась; наконец вода хлынула на них, и на несколько минут исчез всякий след лодки и обоих беглецов; потом лодка, опрокинутая вверх килем, снова всплыла, показались человеческие руки, судорожно державшиеся за борт. Долго ли они будут в состоянии держаться?

IX. НОЧЬ В СЕН-КЛУ

Императорский двор переехал на лето в замок Сен-Клу, находящийся за Булонским лесом и за Сеной.

Было одиннадцать часов вечера, когда какой-то экипаж проехал мимо парка к террасе. Евгения сидела в зале, открытые окна которого выходили в парк.

В переднюю, где находилась дежурная камерфрау, вошел слуга.

— Будьте так добры, доложите ее императорскому величеству о девице Беланже.

— Императрица никого не принимает в такой поздний час, — отвечала камерфрау, удивленная и рассерженная.

— В таком случае девица Беланже просит немедленно доложить о ней инфанте Барселонской.

— Странное требование.

— Я умоляю вас, дело очень важное.

В эту минуту в передней показалась запыхавшаяся молодая дама. На ней был дорогой наряд; она была необыкновенно хороша. ЕЙ было не больше шестнадцати лет. В ее движениях обнаруживались волнение и поспешность.

Молодая дама, вошедшая в императорские комнаты, как будто имела на то право, была Маргарита Беланже, поменявшая простое платьице на дорогое шелковое и полинялый платок на шаль.

Камерфрау с удивлением смотрела на нее.

— Доложите поскорей инфанте, — сказала Маргарита в то время, когда слуга удалился.

— Как ваше имя? — спросила камерфрау, которая растерялась, потому что еще никогда не встречала подобного случая; она не могла предполагать, чтобы эта да? -га была незнатная, так как ее скорее можно было принять за графиню.

— Маргарита Беланже — поскорей!