Старый патагонский экспресс - Пол Теру

— Теперь я понимаю, что надо было вести себя по-умному и прикрепить эти штуки на мой автомобиль, — заметил Дадли. — Придется так и поступить, если я проторчу здесь до следующих выборов.

Дадли был черным. Он много лет проработал в Нигерии и Мексике. Он говорил по-испански, растягивая слова. Он утверждал, что никогда не попадал в такую дыру, как Барранкилья, и что ему частенько хочется удрать отсюда домой, в Джорджию.

— Вы достаточно насмотрелись на выборы?

Я сказал, что более чем. Я достаточно насмотрелся и на Барранкилью. В этом городе не было центра. Он состоял из сотни пыльных улиц, идущих под прямым углом друг к другу. На каждом углу — по автомобильной пробке, на каждой улице — гонки без правил. Солдаты занимают все избирательные участки, полицейские без толку дуют в свои свистки. Шумная музыка, шумные толпы. В передовой статье утреннего выпуска «Кроникл» я прочел: «Живя в демократическом обществе, часто приходится принимать его свободу на веру». С этой точки зрения все, что происходило в Барранкилье, можно было вполне назвать демократией, если принимать за свободу царивший здесь хаос. Выборы окружала какая-то скрытая суета, и толпы на улицах выглядели так, словно были готовы к тому, что что-то вот-вот случится.

Но ничего так и не случилось. На следующее утро все до единой партии провозгласили себя одержавшими победу того или иного толка. Возможно, это и было разгадкой. При диктатуре побеждает всего одна партия; при демократии латиноамериканского образца побеждают все, и такие противоречия неизбежно приводят к конфликту. Это напомнило мне футбол по-латиноамерикански. Счет голов, стратегия игры, да и сама игра практически ничего не значат. Главное чтобы толпа удовлетворила свои страсти. И в итоге все кончается свалкой, потому что, как бы то ни было, Барранкилья останется Барранкильей.

— Однажды я побывал в Буэнавентуре, — рассказывал мне один американец. — Мне сказали, что это самое ужасное место в Колумбии, и я не смог поверить, что где-то может быть хуже, чем в Барранкилье. Да, там было плохо, но все же не так плохо, как здесь.

Пока выборы шли своим чередом, немцы, англичане, ливийцы, американцы и даже японцы — все иностранцы, находившиеся в Барранкилье, равно как и члены Кабана-клаб, ждали, пока город откроют, на берегах плавательного бассейна или во внутреннем дворе отеля «Прадо». Женщины листали старые номера «Вог», девушки крутили настройку приемников, мужчины играли золотыми цепочками с распятиями у себя на шее; все флиртовали и убивали время. Меньше чем в миле отсюда на улицах сидели крестьяне с деньгами, полученными за свои голоса. Они ждали, пока город откроют, чтобы вернуться к себе в горы.

Была лишь одна вещь, связывающая воедино всех находившихся в Барранкилье: наркотики. Кто-то выращивал, кто-то продавал, кто-то покупал, кто-то курил. Почти все заключенные в тюрьме Барранкильи попали сюда за участие в трафике (Анри Шарьер[39], написавший «Мотылька», провел год в такой же вот тюрьме после того, как сбежал с острова Дьявола), но гораздо больше было таких, кто успел нажить на торговле марихуаной миллионы. Для них даже придумали специальный термин: марихуанерос, то есть марихуанисты. Выгода от их занятия была особенно очевидна в Барранкилье — гораздо более очевидна, чем в любом американском городе, потому что трудно найти более бедный город, чем Барранкилья. Менее чем в миле от его убогих кварталов на пологих холмах, с которых открывается вид на низины Магдалены и туманную дымку над Карибским побережьем, рядами расположены улицы с самыми странными домами, когда-либо виденными мной. Это дома контрабандистов и дилеров, известных нам как пресловутая «мафия». Каждый дом выстроен как банковское хранилище. Он окружен высокими стенами или непроницаемой изгородью. Многие облицованы мрамором и при этом либо вообще не имеют окон, либо имеют окна в виде узких щелей-бойниц. Они не просто защищены от грабителей, они запросто выдержат полномасштабную осаду. По сравнению с этими твердынями защищенные от вторжения особняки миллионеров в Бель-Эйре в Калифорнии кажутся гостеприимными и уязвимыми домишками. Сразу возникает вопрос: откуда у нищих жителей этого города столько денег, чтобы отгрохать не один, а целый поселок этих странных домов, напоминающих одновременно и тюрьму, и мавзолей? Зачем здесь столько сторожевых псов, вооруженной охраны и проводов под током?

Чтобы найти ответ, достаточно взглянуть на карту. Барранкилья расположена в стратегически важной точке. Это перевалочный пункт. В горах к востоку от нее имеется множество укромных долин, где невозможно обнаружить поля марихуаны. Их прикрывает гористый мыс под названием Гуаджира. Это создает превосходные условия для культивирования марихуаны, и экономика Гуаджиры давно ориентирована на одну-единственную культуру. Знатоки трубочного табака узнаю́т его по вкусу и почтительно называют «колумбийским золотом». И большинство домов в этом странном пригороде Барранкильи принадлежат бывшим фермерам, создавшим капитал на торговле наркотиками. Потому что это баснословно выгодный бизнес и для фермеров, и для перекупщиков. Самолет без труда примет на борт тонну-другую сырой марихуаны, и контрабанда превратила Барранкилью одновременно и в центр торговли кокаином. Коку выращивают в Перу, контрабандой доставляют в Колумбию, обрабатывают в Кали, пакуют в Боготе, переправляют на побережье, и в Барранкилью она попадает вполне готовой к употреблению. Килограмм кокаина в США стоит около полумиллиона долларов. Риск велик, но и награда за него немалая.

Самолет для чартерного рейса нанимается в Майами. Те, что поменьше, могут сесть на дозаправку на побережье, те, что побольше, летят прямо в Гуаджиру. Время от времени случаются и аресты — полет порожняком в Колумбию считается уголовным преступлением, — но в тюрьму попадают лишь мелкие неудачники. Остальные либо откупаются от полиции, либо используют свои связи в Боготе — надо быть совсем наивным, чтобы возмущаться при мысли о том, что большинство колумбийских политиков так или иначе завязаны с наркомафией. Удачливый американский перекупщик может заработать таким образом не один миллион. Удачливые колумбийцы вкладывают свои деньги в роскошные дома, или в машины, или в самую дорогую технику в Майами. Барранкилья служит им стартовой площадкой. Но, кроме своих невероятных особняков, они стараются держаться в тени. Один такой наркодилер ввез в страну «роллс-ройс корникл» за 400 000 долларов, но его друзья все равно не позволили разъезжать по Барранкилье на такой тачке — это выглядело бы слишком вызывающе, и не в их интересах настраивать против себя местных жителей. Что же до мелких неудачников, угодивших в тюрьму, их участь остается довольно печальной. Их ждут конфискация денег и большой срок. Когда я был в Барранкилье, в местной тюрьме сидело двадцать американцев, и американское консульство, закрытое уже несколько лет, пришлось открыть исключительно для того, чтобы помочь им попасть в Штаты. Но кроме того, в консульстве начали выдавать визы. Выяснилось, что за годы, пока Барранкилья богатела на торговле наркотиками, плата за визу выросла на сто долларов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});