Зараза. Трилогия (СИ) - Гарцевич Евгений Александрович "jk57"

Ладно, я не гордый.

Сбегал в соседнюю комнату и вернулся с двумя наволочками. Набросил одну на свободную руку профессора, притянул к колодке, и рубанул несколько раз топором. Вытряхнул на пол почти невесомую кисть, перехватил новой тряпкой и стал тыкать в смартфон большим пальцем.

Но и сейчас хваленые технологии не справились.

Я помахал, отрубленной рукой, профессору и пошел наверх. Саму ладошку, не поленился и отнес на второй этаж, положил в сейф и закрыл. Телефон забрал с собой, вдруг что‑то еще смогу сделать.

Вышел на улицу – стало темнее, но в остальном все еще тихо.

Двери в лодочном сарае были распахнуты, как и на вход, так и на выход. Опасности я не заметил – луч фонаря высветил стеллаж с досками для кайтинга, а рядом лежали серые баулы, вероятно, с воздушными змеями. С другой стороны стена с рыболовными принадлежностями, веслами и парой канистр – одна с бензином, другая поменьше с маслом.

Во внутреннем причале, рассчитанном на два места, лодка была только одна. Фиг знает, на чем уехала Чика, а других вариантов ее исчезновения я не видел, но осталась в сарае самая обычная деревянная лодка. Втроем в ней вполне комфортно будет, и в одиночку можно справиться, даже если грести одним веслом в обе стороны. Сзади висел подвесной мотор «Ямаха» с наклейкой в виде двух цифр девять.

Грусть и опять ничего интересного. На всякий случай обошел участок, проверил все мусорки, но, кроме садового инвентаря, разжиться было нечем. Ещё раз окинул взглядом дом и через кусты, чтобы не попадаться датчикам света, пошел к воротам. Нужно забрать мотоцикл и валить уже, хотя бы в ЖД музей на ночёвку, а там решим.

Подошёл к калитке, пытаясь в темноте понять, как ее открыть и услышал гулкий щелчок датчика над головой.

Черт, все‑таки спалил меня искусственный разум, но светло не стало. Я посмотрел наверх, над забором действительно загорелся фонарь, только на той стороне. И сразу же послышалась тихая ругань на правильном английском языке. Но я не лингвист, может на креольском «фак» и «ступид» также произносятся.

Парни на той стороне проблему подсветки решили не так, как я, типа спалился, делаю, вид, что местный, а кардинально. Хлопнуло несколько приглушенных выстрелов, дзинькнули фонари и на землю посыпались осколки. Послышалось бряцание оружием, тихий голос кого‑то позвал в рацию, потом топот и писк какой‑то аппаратуры для взлома электронных замков.

Я отступил в кусты, пересек двор и, минуя известные мне датчики, бросился в лодочный сарай. Отвязал лодку, закинул внутрь канистры, пару весел и залез сам. Оттолкнулся веслом от причала и, стараясь не издавать лишних звуков, выплыл на большую воду.

Когда свет загорелся на участке, я был уже далеко. Увидеть еще могли и даже прицельно выстрелить, но пока они не найдут профессора, палить без разбора не должны. Зато могут броситься в погоню.

Попробовал ускориться, плыл вдоль берега, ориентируясь на редкие источники света. Доплыл до очередного пляжа с выступом и расслабился, только когда завернул за камни, точно уходя с линии обзора.

Посмотрел карту, понял, что из лодки можно и не выходить. Всего‑то нужно обойти часть Фритауна, каких‑то тридцать километров по воде. И это не город, тут действительно по прямой, если мотор заведется, то за час управлюсь. Сначала вдоль берега до района Абердин, судя по всему, местный аналог нашей «Рублевки», а потом сверну в сторону залива Тагрин, пройду дальше вдоль берега и окажусь в своем районе.

То есть совсем недалеко от ЖД музея. Там от него до берега всего двести пятьдесят метров. Я стал вертеть карту, прикидывая, что и где и понял, что и до нефтебазы, где Соломон обосновался, там совсем рукой подать. Это если городом, то плутать по захваченным районам, а с моря всего два километра.

Выживальщики уже в осаде, а ультиматум истекает завтра днем – в любом случае бойцы Соломона либо уже покинули нефтебазу, либо сделают это заранее перед атакой. При таком раскладе идея заскочить по‑тихому на огонек не кажется такой уж безумной. Так что рискнем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

На берег я так и не вышел. Отдалившись на пару километров от экспериментального траходрома профессора, завел мотор и на скорости прошел почти весь маршрут. Сильно не гнал, и видимость плохая и глаза слипаться начали. Поравнялся с ЖД музеем и прошел еще немного до небольшого залива, где располагалась паромная станция.

И если в районе Абердина многое реально выглядело «дорохо и бохато», и высокие красивые отели с ухоженными пляжами, и дорогие яхты, на которые я жадно пускал слюни, но не решался выпускать журавля из рук. То стоило приблизиться к районам для бедняков, так все вернулось на свои места.

Грязь, ржавчина, недострой и мусор – и локальное кладбище кораблей. Местные даже старые паромы никуда не убрали. Совсем недалеко от станции на небольшой глубине в воде ржавели темные остовы. Я приткнулся к крепкой на ощупь железяке и привязал лодку. Убедился, что с берега ко мне не подобраться и завалился спать.

***

        Кисси ту Тагрин ферри. 29 марта 03:50      

Проснулся без будильника, нога затекла. И рука, и спина – все, что могло, затекло от неудобной позы на ребрах жесткости. Хорошо хоть не протекало. Перекусил, проверил оружие, перебрал все вещи, заодно обдумывая планы.

Зацепок у меня было целых три.

Чика, которую, возможно, я скоро найду, но будет ли она со мной разговаривать – это другой вопрос. ВИП абонемент в теннисный клуб, а, скорее всего, там нужно искать личный шкафчик Гульдберга. И «Музей Мира», который приглашал посетителей на экспозицию, посвященную истории алмазных войн в регионе.

Силуэты высоких башен резервуаров уже можно было разглядеть в лунном свете. Насчитал как минимум десять штук, плюс еще какие‑то здания, ангары, трубопроводы. На трех резервуарах светились прожекторы, прочесывающие местность внизу. Один смотрел в сторону моря, но до места, где я был, не добивал. Да и не пытался, только набережную шерстил.

Один раз прожектор все же скользнул по воде, но быстро вернулся на берег, давая рассмотреть всю полосу. Три причала, возле каждого грузовые корабли разного размера, движения на них не заметно. На углу небольшой дом с высокими воротами, рядом кран и вышка, там уже окна горят. Глубже в город были еще какие‑то здания, но прожекторы до них не доставали.

Я поплыл к самому краю нефтебазы, там, где заканчивался забор. И когда оказался в зоне, куда добивает прожектор, тихонько соскочил в воду. Бодрит, зараза! Ощущается градусов на двадцать с малюсеньким хвостиком. Еще минуту назад мечтал о кофе, чтобы остатки сна развеять, а сейчас одна мысль, что сон для слабаков. Но как оклемался, опять начал мечтать о кофе, да чтобы погорячей, а может и коньячку туда бы бахнуть.

Прикрылся за лодкой и, толкая ее перед собой, поплыл к берегу. Если засветят, то за потеряшку примут, у одного из причалов я видел несколько таких, гроздью привязанных.

Пронесло, хотя в океан помочился, и прижимало уже и детские морские рефлексы включились, а стоя на лодке тот еще вариант, проходили как‑то по пьяни. Ничего хорошего из этого не вышло.

Уже когда приткнулся лодкой к остальным, замер, потому что по причалу кто‑то шел. Когда прожектор вильнул в нашу сторону, я разглядел высокого безоружного (по крайней мере, на виду ничего не было) аборигена в спецовке, резиновых сапогах и охапкой коротких толстых спиннингов. Он скинул рюкзак в одну из соседних лодок (через две от моей), опустил туда же удочки и, позевывая, стал потягиваться.

Я приткнулся к причалу, спрятавшись между покрытым водорослями бетоном и краем лодки, взял в руки томагавк и мысленно считал шансы рыбака отправится на рыбалку или на корм. И что ждет меня, если он заметит рюкзак с автоматом на дне моей лодки.

Туземец прыгнул в ближайшую лодку и, раскачивая ее так, что стенки соседних начали биться друг о дружку, а меня прижало к причалу, перепрыгнул на крайнюю. Сел там и начал чем‑то шуршать и скрипеть, громко зевнул, а потом практически подписал себе приговор, когда между лодок, как в дурацкой рекламе «якобс» пронесся дымок с запахом растворимого кофе.