Кровавое дело - Ксавье Монтепен

— Не потрудитесь ли вы, господин следователь, выдать нам открытый лист на случай ареста Оскара Риго?

— Сейчас выдам.

Господин де Жеврэ написал и подписал открытый лист, который у него просил Казнев, и отдал ему.

Агенты удалились.

Проходя по двору окружного суда, Казнев обратился к Флоньи и сказал:

— Прежде всего мы с тобой хорошенько позавтракаем, а затем пойдем покупать карамельки от кашля.

— Что, ты горло простудил, что ли? — спросил Флоньи.

— Именно, именно. От кашля нет ничего лучше, как эти самые карамельки. Кроме того, я знаю одно место, где они необыкновенно вкусны.

— Где же это? — полюбопытствовал Флоньи.

— В Батиньоле, милый мой, в Батиньоле, на улице Дам. У одной нашей знакомой москательщицы.

Флоньи хоть и не всегда одобрял идеи своего товарища, тем не менее редко оспаривал их.

— Понял и одобряю, — сказал он.

И они отправились в маленький ресторанчик.

Плотно позавтракав, они сели в омнибус, который высадил их в Батиньоле, на площади Клиши, откуда уже пешком дошли до улицы Дам.

Не доходя шагов пятидесяти до травяной лавки, Казнев остановился.

— Подожди меня здесь, — сказал он Флоньи.

И с этими словами направился к дому под номером сто десять.

Когда Казнев вошел в лавку, старая Катерина что-то в ней прибирала.

— Что вам угодно, сударь? — вежливо обратилась она к вошедшему.

— Четверть фунта карамелек от кашля.

— Сейчас!

Пока Катерина взвешивала карамельки и завертывала их в бумажный картузик, Казнев снова заговорил:

— Давно существует эта лавка?

— Очень давно, сударь. Вот уже пять лет, как madame Анжель купила ее.

— Значит, вы знаете много народу в здешнем квартале?

— Да, мы здесь почти что всех знаем.

— Мне надо бы было повидать вашу хозяйку. Я хочу у нее кое-что спросить.

— Хозяйки нет дома. Она только завтра вернется. Бедная барыня! У нее страх теперь какое горе! Она возвращается со своей дочкой, которая сильно больна. Она была ранена, но теперь, по-видимому, ей лучше. Так по крайней мере писала мне барыня. Слава Тебе, Господи! Одним словом, если вы хотите о чем-нибудь справиться, то, может быть, я могу помочь вам. Ведь я знаю квартал не только не хуже барыни, а может быть, даже и лучше.

— Речь идет об одном моем приятеле, который, как я слышал, ходит сюда. Его зовут Оскар Риго. Вы его давно не видели?

Старуха посмотрела на своего собеседника с очевидным недоумением.

— Оскар Риго?

— Да, я знаю, что он из числа знакомых madame Анжель.

— Нет, сударь, вы, вероятно, ошибаетесь. У madame Анжель нет знакомых, да к нам мужчины вовсе не ходят. Я не помню, чтобы хоть один мужчина когда-либо приходил при мне к madame. Я вполне уверена, что она вовсе и не знает той личности, о которой вы говорите.

— А я, право, думал, что не ошибся, — медленно проговорил Казнев, не сводя с Катерины испытующего взгляда.

Но на добром простом лице старухи ясно читалась ее искренность, не способная ни на какие задние мысли.

— Когда madame Анжель вернется, я зайду к ней, — продолжал он.

— Вот и отлично, сударь.

Казнев заплатил за карамельки и вернулся к своему товарищу.

— Ну что? — спросил Флоньи.

— А вот, старина, что я думаю: или господин де Жеврэ совсем вляпался, что, между нами будь сказано, случается с господами следователями довольно часто, или же эта москательщица такая хитрая кумушка, которая умеет вести свою игру крайне ловко и в состоянии провести кого угодно, начиная с нас. Если у нее есть сообщник, то пари держу, хоть на тысячу франков, что этот сообщник и носа никогда не сунул в ее лавку.

— Так что же нам теперь делать?

— Давай рассуждать: по сведениям, полученным на Парижском вокзале и подтвержденным справками в Марселе и словами торговца ножами, убийца должен быть человек вульгарный, простой, уличный весельчак, настоящий тип каторжника из Централки. Было ли ему заплачено за убийство Жака Бернье или же он просто-напросто обокрал свою жертву, но только у него, во всяком случае, должна быть порядочная сумма. А тебе известно, мой милый, что у людей такого калибра деньги никогда долго не держатся. Золото льется у них сквозь пальцы, как вода. Когда случай, или преступление, делает их разом богачами, они начинают тут же вести невозможную жизнь!

— Верно! — поддержал Флоньи.

— Скажите же мне теперь, в каких местах кутят такие молодцы?

Флоньи ответил не колеблясь, как ученик, хорошо знающий свой урок:

— «Красная кошка» в Батиньоле, «Заячья лапка» в Венсенне, «Погребок» в Лашапель, «Трехцветный фонарь» на Монмартре.

— Ты забыл самый шикарный из всех…

— Который же?

— «Сковородка» на улице Арфы. Это очень привлекательное место для господ известного сорта. А впрочем, мы будем действовать по порядку. Прежде всего пойдем в «Красную кошку», благо она ближе всех остальных.

Оба агента пошли по направлению к «Красной кошке».

Время завтрака уже прошло, а обеденное еще не наступило. Хозяин полудремал, сидя за конторкой.

При звуке открываемой и закрываемой двери он поднял голову и, увидев двух хорошо знакомых агентов, с живостью встал и пошел к ним навстречу.

— Здравствуйте, господа, — проговорил он, крепко пожимая им руки, и потом тихонько прибавил: — Разве у нас тут что-нибудь неладно?

— Пока ничего, голубчик, мы только пришли к вам за маленькой справочкой, — ответил Казнев.

— Весь к вашим услугам.

— Не знаете ли вы среди ваших почтенных клиентов некоего молодчика, носящего хорошенькое имечко Оскар Риго?

— По прозванию Весельчак, — закончил хозяин «Красной кошки». — Еще бы мне его не знать!

Казнев и Флоньи обрадовались.

— Я было совсем потерял его из виду, а недавно он появился опять и говорит, что только что вернулся из Марселя.

— А! Вот как! И что же, он ходит сюда каждый вечер?

— Нет. Два дня подряд приходил, а теперь опять запропал вместе с одним молодчиком, который приходил сюда нарочно за ним и увел его.

— С каким молодчиком?

— Сухаря знаете?

— Знаем! — ответил Флоньи. — Так он так и не показывался?

— Улетучился, как дым из трубки.

— А Сухарь?

— И он тоже.

— Что, Оскар Риго прилично выглядел?

— Да ничего себе, хотя и говорил, что не нашел денег в Африке, где пробыл носильщиком целых три года.

— В этом мы разберемся, — с громким смехом воскликнул Казнев. — Возвращение из Африки что-то очень похоже на грандиозную ложь. Не знаете ли вы, где гнездо этих перелетных пташек?

— Такие клиенты не имеют привычки оставлять своих адресов.

— Не можете ли вы по крайней мере сказать, в каком направлении они ушли отсюда?

— Теперь не могу, но если узнаю случайно, то что мне нужно будет сделать?

— Послать как можно скорее уведомление начальнику сыскной полиции. А мы пока наведаемся в «Трехцветный фонарь» на Монмартре.

Глава XXI АРЕСТ ОСКАРА РИГО

Оскар Риго и Сухарь действительно исчезли несколько дней назад из «Красной кошки», не потому, что они покинули свой квартал, а потому, что возвращались домой только в самое позднее ночное время.

Носильщик продал за шестьсот франков своему хозяину кольцо, найденное в чемодане Жака Бернье, и, заполучив эти деньги, рассудил так:

— С этими деньгами мне пока можно подождать. А теперь надо разыскать любезную сестрицу.

— Уж она, наверное, переплыла через реку и перебралась на другую сторону, — уверял товарища Сухарь.

Вполне доверяя словам товарища, Оскар каждый день обходил все те заведения на левом берегу Сены, где мог рассчитывать встретить Софи.

Прогулки поневоле продолжались далеко за полночь. Но до сих пор самые добросовестные розыски обоих достойных друзей не привели ни к какому результату, кроме того, что каждую ночь, или, вернее, каждое утро, они возвращались в свои берлоги мертвецки пьяными.

Среди всех более или менее оригинальных заведений, посещаемых Оскаром Риго и Сухарем, существовало одно, которому они больше всего симпатизировали. Это была знаменитая «Сковородка».

По виду «Сковородка» ничем не привлекает внимания и не может сразу внушить отвращения…

Прежде всего вход, какой сохранился и до сих пор у некоторых виноторговцев, и окна с железными решетками, оканчивающимися копьеобразными остриями.

Блестящая конторка, обитая ярко начищенной жестью, составляла украшение главной комнаты, содержащейся в большой чистоте и уставленной несколькими рядами столов.

К общей зале примыкают два кабинета.

С виду ничего нельзя было представить себе более приличного, даже в некотором роде патриархального.

Между двумя кабинетиками находился длинный коридор, в конце которого виднелась тяжелая, массивная дверь.