Незабываемая - Мерил Сойер

— Доктор Кармайкл пыталась на тебя повлиять, умерить твою вспыльчивость, но ты не переставала ссориться с другими заключенными и с охраной. Тебя несколько раз сажали в карцер. Ты была настоящей одинокой волчицей, отказывалась с кем-либо дружить. Первые пять лет ты проработала на кухне, а по вечерам посещала тюремную школу.

— Теперь понятно, почему у нас повар. Брэд говорит, что я ненавижу готовить. Но у меня сохранились эти навыки, потому что я посвятила готовке слишком много времени. И вот что "любопытно: я не помню, чтобы это занятие вызывало у меня ненависть!

Грег печально улыбнулся.

— Ты так упорно училась и так прогрессировала, что тебя приняли в специальный компьютерный класс. В тебе проснулся замечательный талант. Сам начальник тюрьмы поручил тебе перевести их архивы на новые носители.

— Хоть одно доброе дело!

Он покачал головой и крепче обнял ее.

— Не совсем. Ты оказалась такой умницей, что стерла из тюремных архивов все упоминания о себе. В их банках данных не осталось ровно ничего, даже отпечатков твоих пальцев! Вот почему Коди не мог получить о тебе никакой информации. Тебя опознали по фотографии, но сказали, что в тюрьме ты была длинноволосой шатенкой.

— На всех фотографиях, которые мне показывал Брэд, у меня длинные волосы. Я сходила к Себастьяну, своему парикмахеру. Он не мог поверить, что я осветлилась и завилась. Наверное, я очень гордилась своими волосами. Чего ради мне понадобилось их обесцвечивать?

— Понятия не имею. — Грег погладил ее по мокрой голове. — Какие коротенькие! И больше не завиваются. Ты похожа на зеленоглазую фею.

— Себастьян советует снова отрастить волосы и больше не дурить. Но я, может быть, останусь стриженой. Не хочу быть похожей на себя прежнюю.

— Понимаю, что у тебя на душе. — Он поцеловал ее в кончик носа. — Я всегда буду тебя любить — и с короткими волосами, и с длинными.

Лаки отвернулась: она не хотела переживать все это снова. Один раз они уже расстались, и второго раза она бы не выдержала. Но как ей хотелось быть достойной любви, которой светился его нежный взгляд!

— Все-таки непонятно, почему я не помнила собственного имени. Хорошо, я прожила десять лет под тюремным номером, но потом-то опять превратилась в Келли!

— Причина есть, и очень веская. — Грег посмотрел ей прямо в глаза. — В свидетельстве о рождении ты значишься Абигейл Сью Рестон.

— Абигейл?! Поразительно! Стоило тебе попросить меня придумать имя для тюлененка — и это слово само сорвалось у меня с языка!

— Знаю. Оно оставалось у тебя в подсознании: очевидно, мать иногда называла тебя по имени. Ну а приемная мать почему-то звала тебя Руди.

— Неужели? — Лаки едва не свалилась с камня. — Теперь понятно, почему я назвала так акуленка. Мозг подсказал мне мое собственное имя...

— Видимо, да. Видишь, как много у тебя было имен, начиная с «Заткнись!». У доктора Кармайкл записано, что в старших классах ты называла себя «Дасти». Неудивительно, что ты не могла вспомнить свое настоящее имя.

— Значит, перебравшись сюда, я в очередной раз назвалась по-новому?

— Да. Перед самым освобождением ты связалась с 'Каким-то человеком по Интернету, и он предложил тебе работу на Гавайях — так, по крайней мере, помечено в рапорте. Освободили тебя досрочно. По мнению доктора Кармайкл, ты была крепким орешком, но больше всего на свете боялась опять угодить в тюрьму.

Лаки задумалась. Теперь понятно, почему Брэд так мало о ней знает.

— Судя по всему, я никому здесь не рассказывала о своем прошлом. Уверена, что психолог права: меня преследовал страх снова оказаться в тюрьме.

— Кто же станет осуждать тебя за скрытность? Очень многие не доверяют человеку с судимостью. По словам доктора Кармайкл, ты была полна решимости выйти замуж за богача и жить как принцесса. — Грег

запнулся, устремив взгляд на роскошную виллу, которую она теперь звала своим домом. — Что ж, твое желание исполнилось...

«Нет, не исполнилось! — хотелось крикнуть ей. — Я хочу жить в домике у моря с тобой и Джулией. И с нашим с тобой малышом».

— Не знаю, как мне удастся искупить все свои проступки. Оказывается, я еще хуже, чем женщина в зеркале! Я законченная стерва. Я...

Грег провел пальцем по ее губам.

— Я решил рассказать тебе все это сам, потому что знаю, как тебе тяжело считать себя дурным человеком. — Он сжал ладонями ее лицо, заставил поднять глаза. В его взгляде было столько любви и тревоги за нее, что Лаки чуть не расплакалась. — Перестань себя грызть, Лаки! Тебе просто не было предоставлено шанса зажить достойной жизнью. Тебе не за что себя ненавидеть. То, что ты пережила, типично для многих детей, подвергавшихся в родной семье жестокому обращению. Такие дети, как правило, становятся трудными подростками, а потом, повзрослев, вступают в конфликт с законом.

— Не всегда, — возразила она. — Не все люди, над которыми издевались в детстве, попадают в тюрьмы.

— Верно, — согласился он. — Но если ты ознакомишься со статистикой, то увидишь: основные поставщики преступного мира — проблемные семьи, где мучают детей.

Лаки покачала головой.

— Все равно, я не хочу винить в своих ошибках других. Я сама несу ответственность за свои поступки, даже если не помню, как их совершала.

Она бы, наверное, разрыдалась, если бы Грег не смотрел на нее с такой любовью. Лаки почувствовала: он готов принимать ее такой, какая она есть.

— Вот и хорошо, — нежно сказал Грег. — Я знал, что ты не станешь искать для себя оправданий. Постарайся забыть о прошлом и думать о том, что тебе дали шанс, какого большинству людей не выпадает ни разу в жизни. Удар по голове — и полное перерождение личности!

— Очень надеюсь, что так оно и есть. Ах, Грег, ты не представляешь! Меня боялась собственная дочь, все, кто меня знал, были готовы к приступам моей раздражительности. Себастьян назвал меня капризной примадонной. И почему из ребенка, которого прижигали сигаретами, вырастает эгоистичная стерва? Ведь я, наоборот, могла бы научиться жалеть людей...

— Поведение диктуется внутренним содержанием человека. Можно забиться в угол, стать слабым и робким, а можно и огрызаться. Вряд ли мы узнаем о тебе все, но и так ясно, что ты не только огрызалась, но и сражалась за себя.

— Во мне говорили злоба и эгоизм!

— Не без этого. Но разве найдется человек, не совершавший ошибок? Зато теперь тебе предоставлен шанс стать такой, какой ты сама пожелаешь.

— Надо же! Потребовалась черепная травма, чтобы превратить меня в пригодного для общения человека и приличную мать! — Она покачала головой. — Что ж, я постараюсь сделать так, чтобы ты мог мной гордиться.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});