Дети Сиспилы - Александр Абердин

Вскоре все, более или менее, остепенились перебравшись в большой VIP-зал, где немедленно началась отнюдь не импровизированная и довольно долгая пресс-конференция, на которую собралось не менее сотни журналистов. Стосу сразу же стало ясно, что гастроли оказались для его сына весьма успешными. Он был слишком занят, чтобы интересоваться тем, как они проходили, но то, что уже через два месяца "Здыму" предстояло отправиться в Англию, чтобы записать там свой новый диск на фирме "Эми", явно, было достижением.

Ему тоже пришлось ответить на добрую дюжину вопросов, что он и сделал со свойственным ему юмором и весельем, по привычке называя своего сына Резиной. Здымовцы при этом дружно хохотали и молотили по спине их обоих. На взгляд некоторых журналистов они вели себя слишком отвязано и когда какая-то страшноватая мымра в маленьких очёчках задала Ольхон довольно нескромный вопрос о происхождении её знаменитого драгоценного колье, та дерзко ответила ей:

— Да, пошла ты на хер, кобыла! Уж тебе то известно, что такие подарки в Москве можно заработать только лёжа на спине в "Мерсе" какого-нибудь старого козла, но мне оно досталось совсем не так. — Смилостивившись, она добавила — Это колье подарила мне Лулу и подарила за мое пение, а вовсе не за то, о чём ты так мечтаешь.

Глядя на это, Стосу сразу же расхотелось сажать эту публику и везти их в ресторан в к Севке. Он пошептался с Изей и тот сказал ему, что всё обойдется фуршетом прямо в соседнем зале. К его удовольствию это заняло не более получаса и они, наконец, смогли выйти из здания аэропорта и направились к автобусу. Троих репортеров они всё-таки с собой забрали, но, явно, не в этом качестве. Эдуардо успел охмурить одну дамочку из английской газеты, Серёга прицепился к какой-то миловидной испанке средних лет, а Магда, словно клещ, вцепилась в русского фотографа и уже ворковала ему во весь голос о том, как она любит позировать художникам обнаженной.

Что же, это была обычная практика здымовцев, да, и всего их звёздного клана, к которому примкнуло уже свыше трёхсот человек. Так что в том, что уже очень скоро ещё три человека могли стать обладателями полупрозрачного, зеленовато-желтого кружочка размером с пятирублёвую монету, с тиснёным профилем Лулуаной не было ничего удивительного. Вилли не стал выбрасывать его родильную шкуру и, как только освоил технологию энергосиловой формовки, немедленно наштамповал из неё множество таких полупрозрачных медальонов. Эти неказистые изделия имелись только у истинных здымовцев.

Скрипач "Здыма", увидев какой автобус пригнал Хачик, тотчас стал пробиваться вперёд, таща на буксире испанскую журналистку, изрядно смущенную такой напористостью юнца, но было поздно. Влетев в автобус, Серёга тотчас перекинул эту даму с сединой в пышных, черных волосах, через плечо, словно сноп, и бегом бросился в хвост автобуса, где располагался крохотный спальный салон. Не успели остальные здымовцы занять свои места в автобусе, как оттуда сразу же понеслись по всему салону громкие, страстные возгласы на испанском. Удивлению более молодой англичанки, казалось, не будет предела, но её окончательно добил средний сыночек Соны, который, немедленно поставив свои лопоухие уши топориком, важным голосом заявил во всеуслышание:

— Ну, вот, теперь у нас будет новая сестричка. Правда, мне кажется, что она слишком старая для дочери Сиспилы.

Отец тотчас шикнул на него:

— Васька, ты у меня сейчас, всё-таки, допрыгаешься! Я тебе точно задницу надеру.

Пацан обиделся и, фыркнув, поинтересовался у него:

— Папа, ну, чего я сказал такого? Разве ты сам не так стал братом звёздной путешественницы Лулуаной Торол?

Хачик одарил свою сестру сердитым взглядом и включил музыку на всю громкость. Это была какая-то новая песня в исполнении Ольхон и Ульты, которую те пели в довольно быстром темпе, что хоть немного замаскировало процесс посвящения, который Серега, отчего-то хотел провести на редкость ударными темпами. Англичанка попыталась было встать, но Эдуардо стал что-то шептать ей на ухо, незаметно показывая рукой на Лулу и Стоса, стоящих возле Хачика, отчего она как-то вся обмякла и, словно бы впала в транс. Автобус тем временем едва плёлся по трассе и его обгоняли все, кому не лень.

Очнулась она только часа через три, когда, уже подъезжая к ресторану, её испанская коллега, пошатываясь, вышла из спального отсека. И не только встрепенулась, но и чуть не лишилась чувств, так как эта матрона с пышными формами так помолодела и расцвела, что её было уже совершенно не узнать. Ещё больше эту обалдевшую дамочку поразило то, что испанка, подойдя к Станиславу Резанову, который встал при её приближении, вдруг, привстала на цыпочки и страстно поцеловала, после чего крепко обняла его спутницу, которую Эдуардо всю дорогу называл не иначе, как наша богиня.

Теперь и ей самой захотелось испытать то же самое, так как она, внезапно, поверила в то, о чём ей шептал на ухо этот чернокожий саксофонист, положив свой сверкающий инструмент на её колени. Когда же они вошли в ресторан, на дверях которого висела табличка "Закрыто на спецобслуживание", она уже не была поражена тому, что Лулуаной, вдруг, стали кланяться и целовать руки парни и девушки, одетые в национальные греческие костюмы, которые, судя по всему, были менеджерами, поварами, официантами и официантками этого заведения. Всё это действительно выглядело так, словно они на самом деле встречали свою повелительницу, если не богиню.

Стосу только приходилось удивляться прыти своих друзей, но он сам напутствовал их на такие подвиги и потому, едва войдя в ресторан, вопросительно посмотрел на Севку. Тот сразу же сообщил Эдуардо и Магде о том, где они смогут уединиться на часок, чтобы посвятить своих избранников в звёздное братство. После этого все гурьбой двинулись к накрытому столу, подле которого стояла Медея с сыном на руках, а рядом с нею Татьяна с дочерями-скандалистками и своим младшеньким, кучерявым и черноволосым мальчиком.

Весело подшучивая друг над другом, все стали рассаживаться, как у себя дома. Да, это и было чисто домашнее застолье, ведь даже парни и девочки Севки сели за стол потому, что они тоже были членами клана Лулуаной Торол. Для них это была первая встреча с Лулу и Стосом, но это вовсе не говорило о том, что те их не знали. Как раз с этими-то парнями и девчонками они оба беседовали не раз по радиоментальной связи.

Добрых полтора часа они просто сидели за столом, ели и пили, поздравляя Резину и Изю с успехом его первой крупной гастроли. Исабель, которой Серега уже повесил на шею родильный медальон, совершенно офанарела от всех тех чудес, о которых ей довелось узнать. Она без конца обращалась к своим новым братьям и сестрам по радиоментальной связи, но только Лулу отвечала ей серьёзно, все остальные весело кричали этой женщине в ответ на её вопросы всякие глупости.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});