История одного гоблина. Два в одном (СИ) - Болотов Андрей Тимофеевич

В шеольном мире Ченвай выглядел не таким переменчивым, как в Рахэн-ди, больше напоминая обычного пишаака с огромным уродливым ртом, полным зубов, чешуйчатым хвостом и длинными когтистыми передними лапами.

– Если ты о Бурбалке, то его здесь нет, – осторожно произнес гоблин, сопоставляя в уме сказанное Минору с пленением в яме.

По всему выходило, что Ченвай и есть тот, кому Мерилит поручила предательство.

– Хорошо, хорошо, – затараторил мастер, не переставая озираться. – Увидите его, бегите, если успеете. А хотите, я вам портал открою? Вдруг у вас получится? У меня никогда не получается.

Гарб хотел сначала вежливо отказаться, но едва он передумал, как из сумрака к Ченваю протянулись черные призрачные нити. Они мгновенно сорвали с демона все оболочки, оставив только тень. Маленький юркий сгусток тьмы метнулся вбок и скрылся на просторах Шеола, безумно хохоча. Вслед за этим к ошеломленным друзьям приблизилось облако черноты и, сгустившись до человеческих очертаний, остановилось перед пораженными компаньонами.

– Здрасьте! – сказала фигура, гулким замогильным голосом.

***

Последним портал покинул довольный собой Муфад'ал и закрыл пространственную дверь щелчком пальцев, не оборачиваясь. Жахани не принимал участия в сражении, но обеспечил пламенной речью безоговорочную поддержку тивада, а своей магией работу портала для переброски подкрепления в нужную точку.

Тивада приветствовали появление воина в золотистых латах бурными аплодисментами, но не спешили терять бдительность. Почти не понесший потерь файлак во главе с Рахиманой настороженно застыл, ожидая приказа. Пууты зализывали раны и тоже выжидали. Одна искра – и напряжение перерастет в пожар очередной бойни. Кто здесь кому союзник, а кто заклятый враг?

Муфад'ал снял шлем, делая доступными для взглядов всех желающих черные курчавые волосы и красную кожу. Несмотря на протестующие жесты серхенги он мысленно позвал на переговоры командиров армий-победительниц. Квимиаль явился с выпяченной колесом грудью, гремя шипастым навершием хвоста по камням. Хвост волочился за ним по земле, а сам тхан хромал на три лапы из четырех. Жахани поприветствовал его и темнокожего тивада Тиргилона, совершив круговое движение поднятой кверху ладонью правой руки по всем правилам этикета Эльжахима.

– Предлагаю мир, – без предисловий заявил он.

– Перемирие? – недоверчиво переспросил Квимиаль.

Тхан не понаслышке знал о расчетливой природе маров и не мог представить, что длительный мир может принести им несравнимо большую выгоду, чем война на уничтожение кровных врагов.

– Мир без претензий и контрибуций, со… братишка, – широко улыбнулся алхаким после небольшой заминки. – Нам всем теперь предстоит долго жить вместе на этой земле, и мне бы не хотелось портить отношения бессмысленной враждой и ненавистью, которая к новому миру не относится.

– Что ты несешь, мар недоделанный? – Квимиаль не хотел оскорбить собеседника, но фраза вырвалась сама по себе.

– Позвольте мне пояснить, – вмешался Тиргилон, поспешив сгладить возникшую напряженность. – Появлению драконов предшествовало сильное землетрясение. Оно всего лишь явилось следствием того, что наш мир навсегда отделился от Рахэн-ди. Во время катаклизма погибла наша королева. Это дело рук древнего титана Минору.

– Чем докажешь? – насупился тхан, нутром понимая, что его вряд ли обманывают.

Такую чушь еще поди выдумай.

– У нас есть загадка. Что может быть слаще халвы? Ответ: только дружба после вражды, – сказал жахани пустился в долгое повествование.

Он подробно рассказал о недавних событиях, память о которых сам почерпнул в голове полубезумного барда.

– Создатель дал нам шанс исправиться, – подытожил Муфад'ал. – Я вижу в сотворении нового мира его волю. По его воле мы все находимся в месте, лишенном древних проклятий, наложенных на наши народы. Так давайте не упустим такую возможность и заживем дружно, как подобает разумным существам. Просторов этого мира всем хватит. Здесь не должно быть места только для ненависти. Я обещаю, что мы изгоним это чувство из себя как можно скорее, хотя нам это сделать тяжелее всего. А вы?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Врешь! – безапелляционно заявил все еще не убежденный тхан.

– Произносить неправду не в природе моего народа, – с достоинством ответил алхаким. – Мы можем утаить истину, но не произносим лжи. С помощью правды манипулировать куда приятнее. Если вы этого не понимаете, то ваша голова полна камней. Все сказанное мной – правда. И я действительно считаю, что мир для нас выгоднее.

– Если все так, как ты говоришь, – потянул воздух носом Квимиаль и закашлялся, – я не вижу для себя другого выхода. Хотя все равно мне здесь не выжить.

Тиргилон тепло улыбнулся коллеге, но не рискнул похлопать его по плечу. Во-первых, наклоняться пришлось бы слишком низко, а во-вторых, тхан мог воспринять это как оскорбление.

– Я тоже был пуутом, тхан, и переродился, окунувшись в реку, – сказал тивада. – Если ты преодолеешь страх, то очищающие воды помогут и тебе, а может быть, и марам. Это было бы чудесно, если бы мы смогли стать единым новым народом, населяющим этот мир.

Квимиаль после испытанных лишений и так уже приготовился пасть смертью храбрых, поэтому купания страшился даже меньше, чем появления нового выводка драконов.

– Я готов нырнуть в воду, – заявил Муфад'ал. – Попробую. Вернее, начнем с моей армии. На всякий случай, а то мало ли.

– Для вас вода не яд, – хмыкнул Квимиаль, потирая единственной здоровой лапкой усики на крысином носу. – Но я готов рискнуть. Терять мне уже нечего.

Когда с сомнениями покончили, командиры все еще с недоверием друг к другу, но полные решимости, отправились каждый к своим солдатам для оглашения результатов.

– Берегись! Сзади! – внезапно передал Тиргилону мысль жахани.

Тивада обернулся в сторону новой угрозы и остолбенел. Та часть его народа, что владела магией, вдруг набросилась на своих менее одаренных товарищей подобно диким зверям. Облик безумцев тоже изменился. Тивада пришлось столкнуться не со своими сородичами, а с самыми настоящими порождениями тьмы. Все, кто получил энергию-Тэ от рук смертного мироходца, обернулись живыми сгустками мрака, повторяющими их прижизненные очертания.

***

– Антонио, это ты? – окликнул компаньона Гарб. – Как тебя так угораздило?

Шаман отказывался верить, что это странное существо когда-то дружило с ними. Когда Гарб впервые повстречал Бурбалку, то нисколько не сомневался, что это немного необычный, но дух. Кем он стал теперь, гоблин не знал. Внутреннее зрение показывало лишь мрак и черноту.

– Я был им недавно, – ответил призрак голосом, почти лишенным эмоций.

Лишь едва уловимые нотки грусти проскальзывали в его интонациях.

– А я был Минору, – добродушно сообщил минотавр, – и Гарб меня вылечил. Хочешь, тебя тоже попробуем?

Призрачная фигура издала пронзительный звук, больно резанувший по ушам.

– Я вас все еще помню, – все так же без эмоций сказал Бурбалка. – Вспомнил, когда увидел. Вы были друзьями. Друзьям не место в мире духов. Уходите, пока не стало поздно! Друзьям нужно домой.

Посох тревожно задергался в лапах Гарба, и гоблину пришлось крепко его стиснуть.

– Мы не уйдем без тебя, – возразил шаман.

– Оставьте меня, – глухо отозвался фантом. – Мне больше нет места среди живых. Я един с тенью, а у нее свои планы.

– Разве ты не хотел остаться с Мерилит? – Гарб очень боялся того, что может произойти с другом, если Гобмобом до него доберется, поэтому сдерживал оружие из последних сил.

Бурбалка страшно закричал, словно его душу и тело терзала нечеловеческая мука.

– Ее больше нет! Зачем мне теперь жить? Я подарю Умбре всех, из-за кого она умерла! – Бурбалка принял форму облака и растворился в воздухе.

Магическое зрение Гарба показало ему какие-то нереальные картины из мира плоти. Только что там происходило братание победителей, а сейчас одни снова бились с другими.