Шестая могила не за горами - Даринда Джонс

Впервые я видела ее волосы, и они оказались короче, чем можно было ожидать. Наверное, в обычные дни простое каре смотрелось неплохо, но сейчас локоны спутались, словно сестра только что проснулась, а во сне всю ночь пыталась снять с себя скальп. Подозрения подтверждались еще и тем, что между пальцами у нее виднелись целые пряди.

— Она то и дело стонет от боли и твердит, что все они говорят одновременно, — сказала третья сестра, которую я не узнала.

— Ангелы? — уточнила я, прижимая к груди голову сестры Мэри Элизабет. Она тут же успокоилась, но все еще раскачивалась в моих руках.

— Да, — ответила мать-настоятельница. — По ее словам, они чем-то крайне расстроены.

— Чем? — спросила Куки. На зеленом лице отражался шок. — Что могло так расстроить ангелов?

Прежде чем кто-то успел ответить, сестра Мэри Элизабет замерла. Потом вдруг выпрямилась и встала на ноги. Я помогла ей, а Рейес — мне, потому что нога все еще побаливала. Взяв сестру за плечи, я попыталась привлечь к себе внимание.

Когда наполненные страхом глаза сосредоточились на мне, ужас на ее лице уступил шоку, а затем и невыразимой печали. Коснувшись моей щеки, сестра посмотрела вниз и тихо, испуганно проговорила:

— Чарли, что же вы натворили?

— Чего? — Я глянула на остальных сестер, но они, похоже, тоже ничего не понимали. — А что я натворила?

Вдруг сестра Мэри Элизабет рухнула на колени и положила руки мне на живот. Потом одной ладонью прикрыла рот и, глядя то на меня, то на Рейеса, приглушенно повторила:

— Что же вы наделали?!

И тут меня осенило. Потрогав живот, я все поняла. Мгновенно, словно в голове ярко вспыхнула молния. В животе разливался теплый свет, наполняя меня до краев необъяснимой пылкой радостью, невообразимой безоговорочной, самоотверженной любовью.

Первым все понял Рейес. На его лице, как и на лице сестры Мэри Элизабет, отразился полнейший шок. Рейес подошел ближе и положил руку мне на живот, накрыв одновременно обе наши с сестрой ладони. В ответ я ощутила теплую пульсацию, словно новая жизнь приветствовала его, словно между нашими телами образовалась невидимая связь.

Я глянула на Гаррета. Он тоже все понял.

— Дочь, — с благоговением выдохнул он.

Он знал. Пророчества о дочери света касались меня, но те отрывки, в которых речь шла просто о дочери… Я уставилась на свой живот. Бережно обняла его, как будто уже держала ее в руках. Из Рейеса на меня волнами лился водопад счастья и замешательства.

И вдруг я ощутила присутствие кого-то еще. Кого-то, кто в буквальном смысле наслаждался происходящим. Почувствовав то же, что и я, Рейес напрягся. На улице перед домом стоял Дилер. Я практически видела, как он улыбается в темноте, пока все мы постепенно осознаем истину. Но он уже знал. И всегда знал.

Господи, что же я натворила?!

Бонус: Глазами Рейеса

Я разделся и залез в постель, стараясь не думать о последних открытиях, касающихся Чарли Дэвидсон. Напрасно. Беспокойство не отступало, и я ни черта с этим поделать не мог. Она никогда меня не слушает. Давно пора это понять. Впрочем, стоит признать, что упрямство составляет львиную долю ее очарования. К сожалению, рано или поздно это ее убьет. Разумеется, я сделаю все, что смогу, чтобы не дать этому случиться, но она снова и снова отказывается прислушиваться к моим советам и предупреждениям, а это весьма затрудняет достижение цели.

Но она расплачивается за свое упрямство. Еще как, черт бы все побрал, расплачивается. Учитывая все, через что она прошла, любой на ее месте хотя бы постарался избегать рискованных ситуаций. Я не раз слышал, как она вскрикивает по ночам. Чувствовал, как по ее венам течет холодный страх, когда сны становятся мрачными. Этот страх проникает сквозь разделяющую нас стену и острым лезвием врезается мне в кости.

Стоило об этом подумать, как снова разожглась ярость. Я тяжело сглотнул, чтобы взять себя в руки и не дать ей вырваться на свободу. О других Датч беспокоится несоизмеримо больше, чем о самой себе. И это никак не вписывается в то, что мне известно об ангелах смерти. На людей им плевать. Они делают свою работу и живут как ни в чем не бывало.

Датч совершенно другая. Уникальная. Всякий раз, думая об этом, я против воли испытываю прилив гордости. Если бы она имела хоть какое-то понятие, на что способна, мне бы светили серьезные неприятности. С ангелами смерти не шутят. И однажды она все поймет.

Я почувствовал, когда она легла в постель. Не считая гипсокартона, наши кровати стоят изголовьями друг к другу. И наличие стены, честно говоря, все больше и больше меня бесит. Надо что-то с ней делать, и поскорее. Но даже со стеной между нами чувствовать Датч так близко все равно что смазать рану бальзамом. Она успокаивает вечно бушующие во мне моря. Освещает тьму, в которой я существую. Что бы я ни делал, я не могу ею насытиться. И никогда не смогу. Даже в детстве я постоянно о ней мечтал. Знай я тогда, что она не просто плод моего воображения, пустился бы на ее поиски во плоти гораздо раньше, чем это произошло на самом деле. И все же я снова и снова ходил к ней во сне. Живая, ни с чем не сравнимая энергия ее ослепительно яркой души манила меня каждый раз, когда я закрывал глаза. Но мне удавалось держаться на расстоянии и обнаруживать себя, только когда Датч угрожала опасность, что случалось не так уж редко.

И все же в самые одинокие, самые тяжелые моменты, когда боль становилась невыносимой, я искал ее намеренно. Жил только благодаря ей. Если бы ее свет не освещал мой путь, я бы заблудился много лет назад. Наверняка бы наложил на себя руки и, очень может быть, прихватил бы по пути еще несколько жизней. Такова простая истина.

Какое-то время спустя я снова ее почувствовал. Почувствовал, как она осторожно, неуверенно прошла сквозь преграду между нами. Нервы зазвенели. Что она задумала? Всего пару недель назад ее серьезно ранили, и я поклялся дать ей время прийти в себя. Может быть, она потихоньку исцелялась. Учитывая, чем она лучилась прямо сейчас, ей уже было намного лучше.

Энергия набирала силу. Датч тянулась ко мне разумом, играя в игру, в которой я преуспел давным-давно. Естественно, меня это развлекало, поэтому в ответ я послал к ней свою сущность. Вышел из тела и просочился сквозь барьер, словно его и не было.

Датч прижалась ладонью к стене. Ей хотелось ко мне прикоснуться. Так же, как я сейчас прикасался к ней. Я специально не материализовался. Провел пальцами вниз по ее руке. Погладил по щеке и шее и лег сверху. Датч втянула носом воздух, и от легкого движения что-то сдвинулось в самом центре моего естества. Я накрыл ладонью упругую, дразнящую своей податливостью грудь. У Датч вырвался тихий стон, спина изогнулась. Она терлась об меня, и я во всех смыслах стал тверже. Ей-богу, она — самое сексуальное создание из всех, что я видел. А повидать довелось немало.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});