Освобождение. Переломные сражения 1943 года - Алексей Исаев

Вместе с тем нет оснований считать имеющей право на существование конспирологическую теорию о намеренном отказе от мер маскировки на Миусе во имя оттягивания крупных сил группы армий «Юг» с южного фаса Курской дуги. До последнего момента сохранять в тайне крупную наступательную операцию невозможно. Как правило, немецкое командование получало достоверные сведения о советских наступлениях, по крайней мере, за несколько дней до их начала. В случае с наступлением на Миусе этот срок оказался несколько сдвинут назад.

Главная причина успеха августовской попытки прорыва «Миус-фронта» и неуспеха июльского наступления Южного фронта лежит на поверхности. В августе у немецкого командования не было возможности бросить на выручку 6-й армии Холлидта свои лучшие танковые соединения. Дивизии СС «Тотенкопф» и «Дас Райх» безнадежно завязли в боях под Богодуховом. В свою очередь 23-я танковая и 16-я танкогренадерская дивизии были вовлечены в бои в полосе соседней 1-й танковой армии. 13-я танковая дивизия из Крыма прибыла в распоряжение Холлидта уже после того, как фронт рухнул, и могла лишь уменьшить масштабы катастрофы. Позднее прибывшие 9-я и 17-я танковые дивизии и батальон «Пантер» уже не могли радикально изменить обстановку в перешедшей к «подвижной обороне» армии Холлидта.

Это признается в отчете «Оборонительные бои 6-й армии в Донецком бассейне и Ногайской степи», написанном доктором Мартином Франком, офицером штаба 6-й армии. Франк пишет буквально следующее: «Неблагоприятное протекание начавшейся 18 августа второй оборонительной битвы 6-й армии на Миусе, по существу, надо отнести за счет того, что ее моторизованные резервы, столь успешно действовавшие в июльских оборонительных боях, 23-я танковая и 16-я танкогренадерская дивизии, были оттянуты к очагу боя соседней армии и не были заменены другими частями. Если бы танковая дивизия была переброшена на два дня раньше, для русских прорыв от 19.8 у Куйбышева стал бы роковым».

Одновременно нельзя отрицать существенных ошибок, допущенных командованием Южного фронта в планировании и проведении июльского наступления. Не оправдало себя разнесение по фронту ударов двух соседних армий с целью образования широкого прорыва и использование в качестве эшелона развития успеха смешанного объединения – 2-й гв. армии из стрелковых и механизированных корпусов. Также не оправдал себя сковывающий удар 51-й армии. Некоторым оправданием этих промахов могут быть сжатые сроки подготовки операции, а в первую очередь малое время на перегруппировку войск фронта.

Закономерен также вопрос: почему успешный прорыв обороны на Миусе в августе не завершился окружением XXIX армейского корпуса 6-й армии Холлидта к западу от Таганрога? Во-первых, необходимо напомнить, что план августовской операции не предусматривал «бега к морю» после выхода на оперативный простор. По первоначальному плану Южный фронт должен был наступать на запад во взаимодействии с соседним Юго-Западным фронтом. Поэтому ось главного удара операции тяготела не к югу, а к северо-западу. Однако наступление Юго-Западного фронта развивалось достаточно медленно, операция «Румянцев» также потеряла темп под Богодуховом. Это заставило командование Южного фронта на ходу менять форму операции, растрачивая время на перегруппировку сил. Соответственно у противника была возможность обдумать ситуацию и принять трудное решение на отвод войск. Классические «канны» получались в том случае, когда окружаемый проскакивал трудный с психологической точки зрения момент отвода войск из намечающейся ловушки. Смена на ходу плана операции также привела к тому, что не были вовлечены в образование внутреннего фронта окружения оба механизированных корпуса. Построение части внутреннего фронта окружения из кавалерийских частей не обеспечивало эффективного сдерживания прорывающегося противника. Кавалерия эффективно действовала на внешнем фронте окружения, в маневренных действиях в тылу противника.

САУ StuGIII одного из батальонов «Штурмгешюцев» 6-й армии. Эти самоходки были опасным противником советских войск на «Миус-фронте»

С точки зрения опыта использования родов войск сражение за «Миус-фронт» летом 1943 г. показало эффективность танковых соединений в качестве средства ведения оборонительных операций. Способность быстро перемещаться своим ходом обеспечивала им быстрое выдвижение на участок прорыва и его «запечатывание» контратаками или обороной. Формирование боевых групп пехоты и их переброска по железной дороге не давали такого же эффекта – это со всей очевидностью показали бои пехотных групп Пикера и Рекнагеля в августе 1943 г.

Здесь хотелось бы обратить внимание на некорректность прямого сравнения числа соединений противостоящих армий. Если посчитать только соединения, называющиеся формально по обе стороны фронта «дивизия», то может создаться впечатление сдерживания крупной массы советских войск горсткой немецкой пехоты. Однако по своей численности пехотные дивизии Холлидта и стрелковые дивизии Южного фронта неэквивалентны. Так, например, по документам 6-й армии на 26 августа 1943 г. боевая группа 111-й пехотной дивизии (группа Рекнагеля) насчитывала 6000 человек, из них 2000 – в пехотных частях. Боевая группа Пикера насчитывала 5500 человек, в том числе 2766 человек в пехотных батальонах. 17-я пехотная дивизия насчитывала 12 893 человека (4232 человека в пехотных батальонах), 336-я пехотная дивизия – 13 875 человек (3360 в пехотных батальонах), 15-я авиаполевая дивизия – 5150 человек (2496 человек в пехотных батальонах), 304-я пехотная дивизия – 15 463 человека (6713 человек в пехотных батальонах, 3013 человек в артиллерийских, саперных частях и частях связи). Всего в восьми пехотных дивизиях и трех боевых группах 6-й армии насчитывалось 140 015 человек, в том числе 51 703 – в пехотных батальонах. Из 51 703 человек в пехотных батальонах 1260 человек составляли коллаборационисты из «осттруппен», входившие в так называемую боевую группу фон Бюлова. Соответственно по своей численности немецкие пехотные дивизии были эквивалентны, скорее, не советским стрелковым дивизиям, а советским стрелковым корпусам.

Один из «Штурмгешюцев» 6-й армии. На крыше рубки хорошо видна командирская башенка

Из участвовавшей в боях на Миусе бронетехники ярче всего себя проявили САУ «Штурмгешюц». В условиях перехода немецкой армии к обороне «Штурмгешюцы» стали важным средством обеспечения устойчивости пехоты. Отработанное шасси танка Pz.III позволяло самоходкам маневрировать вдоль фронта, сохраняя боеспособность в длительных маршах. На счету «Штурмгешюцев» значительная часть подбитых на Миусе советских танков. При этом они могли применяться не только в качестве танкоборцев как буксируемая или самоходная противотанковая артиллерия, но и как средство непосредственной поддержки пехоты. Вместе с тем отдельные батальоны САУ не имели своей пехоты, зависели от темпов переброски пехотных резервов и не могли самостоятельно решать задачи «запечатывания» прорыва.

Малочисленные «Тигры» эсэсовских соединений были быстро потеряны на минных полях и заметного влияния на сражение не оказали. Присланные Холлидту «Пантеры» также не стали чудо-оружием, способным остановить наступление Южного фронта. В сущности, меньше чем через две недели после прибытия на фронт батальон «Пантер» утратил свою мощь. На 20 сентября 1943 г. из 96 «Пантер» II батальона 23-го танкового полка, с которыми он прибыл на фронт, числились боеспособными только 11 машин: 8 в боевой группе Цандера и 3 в подчинении батальонов в Новом Свете. Еще 11 танков должны были вернуться из ремонта к 23 сентября. Остальные числились в долгосрочном ремонте: 13 танков в Днепропетровске, 24 – на сборном пункте к востоку от Днепра, 4 – в полковом ремонтном подразделении, 4 были погружены на железнодорожные платформы, и 1 танк охранял плотину в Запорожье. 28 «Пантер» были взорваны вследствие невозможности их эвакуировать при постоянно смещающейся линии фронта. Осенью 1943 г. немцы испытывали те же проблемы, что и мехкорпуса РККА в 1941 г. Вместо 18 штатных 18-тонных полугусеничных тягачей в распоряжении батальона было только 4. При этом для буксировки тяжелой «Пантеры» требовалось два тягача, впрягающихся цугом. Это существенно ограничивало возможности эвакуации подбитых и вышедших из строя танков при откатывающейся назад линии фронта. Новые средние танки не терпели использования в стиле «Штурмгешюцев». Несомненно, однако, что в случае позиционного сражения длинноствольные орудия «Пантер» могли нанести существенный урон наступающим советским танковым бригадам и механизированным корпусам.

Артиллерия в боях на Миусе еще раз продемонстрировала свои впечатляющие возможности. Летом 1943 г. немцам остро не хватало пехоты, т. е. средства поражения противника огнем стрелкового оружия и проведения контратак. Кроме того, обычная пехота не обладала нужной для затыкания прорывов подвижностью. Боеспособных подвижных соединений (танковых и танкогренадерских дивизий) для парирования всех возникающих кризисов также остро не хватало. В этих условиях артиллерия часто оказывалась подвижным и эффективным средством отражения наступлений. Это был один из опытов, подвигших немцев на создание артиллерийских дивизий. Показательно, что из пяти существовавших в вермахте артиллерийских дивизий 310, 311 и 312-я артиллерийские дивизии были созданы в группе армий «Юг» осенью 1943 г. 18-я артиллерийская дивизия, переформированная из 18-й танковой дивизии, с января 1944 г. действовала в группе армий «Юг».