Блондинка в озере. Сестричка. Долгое прощание. Обратный ход - Раймонд Чэндлер

на меня.

Пока звонил телефон, мы молчали. Когда телефон звонит, молчат все.

Вскоре он утих.

— Почему вы не идете домой, мисс Уотсон? Здесь вам нечего делать.

— Благодарю вас, доктор.

Она посидела совершенно неподвижно, глядя на стол. Зажмурила глаза, потом замигала. Безнадежно потрясла головой.

— Пойдемте ко мне в кабинет, — пригласил меня доктор Лагарди.

Мы вышли в другую дверь и оказались в каком-то коридоре. Я шел очень осторожно. Атмосфера в доме была зловещей. Доктор открыл какую-то дверь и впустил меня в комнату, очевидно, когда-то бывшую спальней. Но теперь ничто в ней спальню не напоминало. Это был маленький, тесный кабинет врача. Сквозь приоткрытую дверь виднелась часть смотровой комнаты. В углу кипел стерилизатор. Там кипятилось множество шприцевых игл.

— Масса игл, — ляпнул я, как всегда не подумав.

— Садитесь, мистер Марлоу.

Доктор зашел за стол, сел и взял в руки длинный нож для бумаг. Потом спокойно поглядел на меня своими печальными глазами.

— Так вот, мистер Марлоу, я не знаю никакого Оррина Квеста. И не имею ни малейшего понятия, с какой это стати он сказал, что находится в моем доме.

— Он прячется, — объяснил я.

Брови доктора поднялись.

— От кого?

— От парней, у которых, очевидно, руки чешутся от желания всадить ему в затылок пешню. Потому что он слишком уж старательно направо и налево щелкает своей «лейкой». Снимает людей, которые вовсе не желают этого. Или, может, тут что-то другое, например, торговля наркотиками, и он что-то пронюхал. Я говорю загадками?

— Это вы направили сюда полицию, — холодно проговорил доктор.

Я не ответил.

— Это вы позвонили и сообщили о смерти Клозена.

Я опять промолчал.

— Это вы звонили и спрашивали, знаю ли я Клозена. Я ответил, что нет.

— Это было неправдой.

— Я не обязан перед вами отчитываться, мистер Марлоу.

Я кивнул, достал сигарету и закурил. Доктор взглянул на свои часы, повернулся в кресле и выключил стерилизатор. Я поглядел на иглы. Масса игл. У меня как-то были осложнения с одним жителем Бэй-Сити, который стерилизовал массу игл.

— Куда их столько? — спросил я. — В гавань для яхт?

Доктор взял зловещего вида нож с серебряной рукояткой в форме обнаженной женщины. Уколол подушечку большого пальца. На ней выступила красная капелька. Подняв палец ко рту, он слизнул ее.

— Мне приятен вкус крови, — негромко сказал он.

Вдали открылась и закрылась дверь. Мы напряженно прислушались.

Донеслись удаляющиеся по парадному крыльцу дома шаги. Мы жадно ловили их звук.

— Мисс Уотсон ушла, — сказал доктор Лагарди. — Теперь здесь, кроме нас, никого нет.

Он обдумал это и снова лизнул большой палец. Затем осторожно положил нож на журнал регистрации пациентов.

— Да, — сказал он. — О гавани для яхт. Вы, конечно, подумали о близости Мексики. О том, как легко можно марихуану…

— Марихуану я, можно сказать, выбросил из головы, — перебил я и снова уставился на иглы. Он посмотрел в ту же сторону и пожал плечами.

— Почему их так много? — спросил я.

— Вас это не касается.

— Меня здесь ничто не касается.

— Однако вы, кажется, ждете ответов на свои вопросы.

— Я просто болтаю, — ответил я. — Тяну время, пока что-нибудь не стрясется. В этом доме что-то обязательно стрясется. Это «что-то» уже злобно глядит на меня изо всех углов.

Доктор Лагарди слизнул с большого пальца еще одну каплю крови.

Я сурово поглядел на него. Но проникнуть таким образом ему в душу не удалось. Он был спокоен, мрачен, подавлен, в глазах его можно было прочесть глубокое страдание. Однако, несмотря на это, он оставался любезным.

— Сказать вам, для чего эти иглы? — спросил я.

— Конечно. — Он снова взял длинный острый нож.

— Не надо, — резко сказал я. — От этого у меня по коже бегают мурашки. Как от прикосновения к змее.

Доктор Лагарди положил нож и улыбнулся.

— Мы, кажется, отклонились от темы.

— Мы вернемся к ней. Об иглах. Года два назад меня привело в этот город одно дело, которое свело меня с доктором Элмором. Жил он на Элтейр-стрит.

У него была странная практика. Ночами он выходил из дому с большим контейнером шприцев. И с наркотиками. Странная практика. Пьяницы, богатые наркоманы, которых гораздо больше, чем кажется. Другими словами, все те, кто зашел так далеко, что уже не может обходиться без дозы. Люди, страдающие бессонницей, — все невротики, уже не владеющие собой. Им необходимо принимать таблетки и делать уколы в руку. Это приносит облегчение. Вскоре они уже не могут обходиться без этого. Недурной бизнес для врача. Элмор и был их врачом. Сейчас об этом можно говорить. Около года назад он скончался. От собственного лекарства.

— И вы думаете, что я мог унаследовать его практику?

— Кто-то унаследовал. Пока есть пациенты, есть и врачи.

Вид у доктора стал еще более изможденным.

— По-моему, вы осел, мой друг. Я не знал доктора Элмора. И у меня не та практика, которую вы ему приписываете. Что касается игл — просто, чтобы покончить с этим пустяком, — в наше время врачи постоянно пользуются ими, зачастую для таких безобидных целей, как инъекция витаминов. Притом иглы тупятся. А тупые, они причиняют боль. Поэтому на день их может потребоваться дюжина, а то и больше. Причем ни единой для наркотиков.

Доктор Лагарди медленно приподнял голову и взглянул на меня с застывшим презрительным выражением.

— Возможно, я ошибаюсь, — согласился я. — Вчера я унюхал у Клозена дым марихуаны, потом он звонил сюда и обращался к вам по имени — может быть, это привело меня к поспешному и ошибочному умозаключению.

— Мне приходилось иметь дело с наркоманами, — сказал доктор. — Как и всем врачам. Лечить их — пустая трата времени.

— Иногда они излечиваются.

— Наркоманов можно лишить зелья. В конце концов после многих страданий они способны обходиться и без него. Но это не излечение, мой друг. Не снятие нервных или эмоциональных изъянов, которые сделали их наркоманами. Они становятся тупыми, бесцветными людьми, сидят на солнцепеке, вертят большими пальцами и умирают просто от скуки и душевной пустоты.

— Это очень спорная теория, доктор.

— Вы заговорили на эту тему. Я покончил с ней. Предлагаю другую. Очевидно, вы заметили какую-то гнетущую, напряженную атмосферу, царящую в этом доме. Заметили, несмотря на свои нелепые зеркальные очки, которые вы теперь можете спокойно снять, — они вовсе не придают вам сходства с Кэри Грантом.

Я снял очки. Я совсем забыл о них.

— Здесь была полиция, мистер Марлоу. Некий лейтенант Мэглешен, расследующий убийство Клозена. Он будет рад познакомиться с вами. Позвонить ему? Я уверен, что он вернется.

— Ну-ну, звоните, — ответил я. — Я просто заглянул сюда