Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мои слова попали в самый центр осиного гнезда. Гитлер с негодованием возразил: «Я не могу сейчас расстаться со своим окружением».
Я: «Вам нет необходимости расставаться со своими личными адъютантами; не об этом идет речь. Важным является замена руководящих офицеров, занимающих должности в генеральном штабе, офицерами, обладающими фронтовым опытом, особенно опытом боевых действий в зимних условиях».
Эта моя просьба была также категорически отклонена. Беседа закончилась неудачно. Когда я выходил из помещения, где делал доклад, Гитлер сказал Кейтелю: «Этого человека я не переубедил!» Тем самым в отношениях между нами образовалась трещина, которая в дальнейшем уже никак не могла быть ликвидирована.
На следующее утро, прежде чем отправиться в обратный путь, я еще раз позвонил по телефону начальнику штаба оперативного руководства вооруженных сил генералу Иодлю и вторично заявил, что нынешние методы действий неизбежно приведут к исключительно большим человеческим жертвам, которые ничем не оправдываются. Необходимы резервы, причем незамедлительно, для того, чтобы, оторвавшись от противника, закрепиться на тыловой оборонительной полосе. Этот мой призыв не возымел никакого действия.
21 декабря, после телефонного разговора с Иодлем, я вылетел обратно в Орел. По приказу Гитлера граница левого фланга моей армии была установлена у места впадения р. Жиздра в Оку. Это изменение в значительной степени увеличило ответственность танковой армии, что было для меня весьма нежелательно. Остаток дня ушел на разработку и отдачу приказов, которые должны были учесть намерения Гитлера.
Для того, чтобы обеспечить выполнение этих приказов, я 22 декабря отправился в дивизии, входящие в состав 47-го танкового корпуса. После непродолжительной беседы в штабе корпуса я поехал в Чернь, где находилась 10-я мотодивизия, и сообщил командиру дивизии генералу фон Леперу цель нового приказа и причины, заставившие Гитлера его отдать. Во второй половине дня с той же целью я побывал в 18-й и 17-й танковых дивизиях. К полуночи я по гололедице возвратился обратно в Орел. Во всяком случае, я лично подробно ознакомил командиров соединений, находившихся на самом левом фланге, с изменениями, вызванными приказом Гитлера, и считал, что с чистой совестью могу ожидать событий ближайших дней.
23 декабря ушло на беседы с командирами остальных корпусов. В 43-м армейском корпусе мне сообщили, что 167-я пехотная дивизия также сильно пострадала, 296-я пехотная дивизия отступала по направлению к Белову. Способность этого корпуса к сопротивлению оценивалась очень низко. Между его левым флангом и 43-м армейским корпусом образовалась громадная брешь, которая не могла быть закрыта наличными силами, почти не имевшими возможности передвигаться вне дорог по непроходимой местности. Учитывая все это, я принял решение отвести по шоссе Тула – Орел 3-ю и 4-ю танковые дивизии к Орлу, дать им трехдневный отдых для приведения себя в порядок, а затем под командованием штаба 24-го танкового корпуса направить обе дивизии через Карачев, Брянск на север с задачей атаковать фланг противника, форсировавшего Оку. Однако прорыв противника в районе действий 2-й армии вынудил меня повернуть часть этих сил к месту нового кризиса, что замедлило сосредоточение обеих дивизий в районе Лихвина. Все остальные части 24-го танкового корпуса, кроме танковых, были сосредоточены в Орле и использованы в качестве гарнизона города.
День 24 декабря я использовал для посещения ряда госпиталей, где происходили рождественские празднества. Мне удалось доставить радость бравым солдатам. Но это была печальная обязанность Вечер я провел за работой, пока не явились Либенштейн, Бюсинг и Кальден, с которыми я и провел несколько часов в дружеской обстановке.
24 декабря 2-я армия оставила Ливны. Севернее Лихвина противник переправился через Оку. По приказу главного командования сухопутных войск 4-я танковая дивизия была направлена на Белев с задачей задержать противника. Намечаемая мной контратака сосредоточенными силами 24-го танкового корпуса грозила превратиться в частные, разрозненные действия.
В ночь на 25 декабря 10-я мотодивизия вынуждена была оставить Чернь в связи с охватывающим маневром, предпринятым русскими. Успех русских был неожиданно увеличен тем, что части 53-го армейского корпуса, действовавшие левее 10-й мотодивизии, не смогли удержаться больше на своих позициях, и противнику удалось прорвать здесь наш фронт. Части 10-й мотодивизии были окружены в Черни. Я немедленно доложил командованию группы армий об этом неблагоприятном событии. Фельдмаршал фон Клюге бросил мне ряд резких упреков, сказав, что я должен был бы отдать приказ об оставлении Черни не в эту ночь, а, по крайней мере, на 24 часа раньше. Результатом задержки приказа и явилось окружение части 10-й мотодивизии. Я же, как об этом сообщалось выше, лично передал войскам приказ Гитлера удержать этот населенный пункт. Поэтому я с возмущением отклонил предъявленный мне несправедливый упрек.
25 декабря окруженным частям 10-й мотодивизии удалось вырваться из кольца окружения и достигнуть наших позиций, приведя с собой несколько сот пленных. Был отдан приказ об отходе на рубеж рек Зуша, Ока.
Вечером у меня снова произошло резкое столкновение с фельдмаршалом фон Клюге, который упрекнул меня в том, что я представил ему неверное официальное донесение: он повесил трубку, сказав: «Я доложу о вас фюреру». Это было уже слишком. Я сообщил начальнику штаба группы армий, что после такого обращения я больше не считаю возможным командовать армией и прошу освободить меня от занимаемой должности. Это свое решение я немедленно передал также по телеграфу. Фельдмаршал фон Клюге упредил меня в этом отношении и еще раньше обратился к главному командованию сухопутных войск с ходатайством о моей смене. 26 декабря утром я получил распоряжение Гитлера о переводе меня в резерв главного командования сухопутных войск. Моим преемником был командующий 2-й армией генерал Рудольф Шмидт.
26 декабря я простился со своим штабом и отдал небольшой приказ войскам. 27 декабря я оставил фронт и переночевал в Рославле; ночь на 29 я провел в Минске, ночь на 30 – в Варшаве, ночь на 31 – в Познани, а 31 прибыл в Берлин.
По вопросу о моем прощальном приказе своим солдатам снова возник спор между фельдмаршалом фон Клюге и моим штабом. Командование группы армий хотело воспрепятствовать отдаче такого приказа, так как фельдмаршал фон Клюге опасался, что приказ будет содержать в себе критику командования.
Приказ, разумеется, был безукоризненный; Либенштейн позаботился о том, чтобы мои войска, по крайней мере, получили мой прощальный привет.
- Воспоминания немецкого генерала.Танковые войска Германии 1939-1945 - Гейнц Гудериан - Биографии и Мемуары
- На войне и в плену. Воспоминания немецкого солдата. 1937—1950 - Ханс Беккер - Биографии и Мемуары
- Фридрих Ницше в зеркале его творчества - Лу Андреас-Саломе - Биографии и Мемуары
- Великая и Малая Россия. Труды и дни фельдмаршала - Петр Румянцев-Задунайский - Биографии и Мемуары
- Встреча на Эльбе. Воспоминания советских и американских участников Второй мировой войны - Семен Красильщик - Биографии и Мемуары
- Дорога на Сталинград. Воспоминания немецкого пехотинца. 1941-1943. - Бенно Цизер - Биографии и Мемуары
- Краснов-Власов.Воспоминания - Иван Поляков - Биографии и Мемуары
- Люфтваффе: триумф и поражение. Воспоминания фельдмаршала Третьего рейха. 1933-1947 - Альберт Кессельринг - Биографии и Мемуары
- Алтарь Отечества. Альманах. Том 4 - Альманах - Биографии и Мемуары
- Камчатские экспедиции - Витус Беринг - Биографии и Мемуары