Моммзен Т. История Рима. - Теодор Моммзен

Поэтому по приказу Суллы сенат был пополнен в чрезвычайном порядке примерно тремя сотнями новых сенаторов. Они должны были быть избраны на окружных народных собраниях из лиц всаднического ценза, и, как понятно, новые сенаторы были избраны преимущественно из младших членов сенаторских семейств, из офицеров Суллы и из людей, возвысившихся во время последнего переворота. Впредь пополнение сената новыми членами тоже должно было происходить на существенно новых началах.

Прежде — до Суллы — в сенат вступали или по назначению цензоров, — это было прямым и обычным порядком, — или при занятии одной из трех курульных должностей: консула, претора или эдила. Занятие этих должностей было соединено со времени закона Овиния с участием в сенате, в его заседаниях и голосованиях (I, 742). Занятие менее высокой должности трибуна или квестора фактически давало право на место в сенате, так как цензоры в большинстве случаев выбирали сенаторов из среды этих лиц; но занимающие эти должности отнюдь не являлись еще кандидатами в сенат в силу закона. Первый из этих двух способов Сулла отменил, отменив цензуру по крайней мере фактически. Второй способ он изменил в том смысле, что законное вступление в сенат было связано с должностью не эдила, а квестора; вместе с тем число ежегодно выбираемых квесторов было увеличено до двадцати 96 .

Отменено было принадлежавшее до сих пор цензорам по закону право вычеркивать при происходившем каждые пять лет пересмотре сенаторских списков те или другие имена с указанием причин. (Впрочем, цензоры уже давно фактически перестали пользоваться этим правом в первоначальном положительном смысле.) Таким образом Сулла окончательно установил существовавшую до сих пор фактически несменяемость сенаторов. Это подняло общее число сенаторов, до сих пор, вероятно, мало превышавшее старую норму (300 сенаторов) и часто даже не достигавшее ее; теперь число сенаторов значительно увеличилось, быть может, в среднем даже удвоилось 97 . Это стало необходимым уже потому, что возложенные на сенаторов функции присяжных очень расширили круг дел сената. Отныне лица, становившиеся сенаторами в чрезвычайном порядке как квесторы, проходили в порядке выборов в комициях по трибам; таким образом сенат, который прежде покоился на непрямых народных выборах (I, 298), теперь основан был на прямых народных выборах и приблизился к представительному правлению, поскольку это вообще было совместимо с сущностью олигархии и с понятиями древних. Первоначально сенат мыслился только как коллегия с совещательным голосом при должностных лицах республики, но с течением времени он превратился в инстанцию, приказывающую должностным лицам и самостоятельно правящую. Логическим развитием этого было, что должностные лица были впоследствии лишены своего первоначального права назначать и смещать сенаторов и сенат был поставлен на такой же правовой фундамент, на котором была основана власть должностных лиц. В самом деле, чрезмерно широкое право цензоров пересматривать списки сенаторов и по своему усмотрению вычеркивать или вставлять в него то или другое имя, было несовместимо с упорядоченной системой олигархического правления. Достаточное и регулярное пополнение сената было теперь обеспечено выбором квесторов; поэтому цензорские ревизии стали излишними, и отпадение их окончательно упрочило основной принцип всякой олигархии: несменяемость и пожизненность тех членов правящего сословия, которые вошли в сенат, заседали и голосовали в нем.

В области законодательства Сулла ограничился тем, что стал на почву постановлений 666 г. [88 г.]. Законодательную инициативу, которая фактически давно уже принадлежала сенату, Сулла теперь обеспечил за ним в порядке закона, по крайней мере в противовес трибунским полномочиям. В принципе народу был оставлен суверенитет. Однако, что касается исконных народных собраний, то Сулла счел нужным тщательно сохранить их форму, но еще тщательнее устранить всякую конкретную их деятельность. Даже с правом римского гражданства Сулла поступал весьма пренебрежительно и, не колеблясь, признавал его за городскими общинами новых граждан и широко наделял им испанцев и кельтов. Вероятно, не без умысла, Сулла даже не предпринял ничего для установления цензового списка граждан; а между тем после столь огромных переворотов этот список настоятельно нуждался в пересмотре, если правительство вообще придавало еще серьезное значение правам, связанным с внесением в этот список. Впрочем, законодательная компетенция комиций не была прямо ограничена. В этом и не было необходимости, так как вследствие закрепления инициативы за сенатом народ и без того едва ли мог вмешиваться в управление, финансы и уголовную юрисдикцию против воли правительства. Участие народа в законодательстве в сущности снова было сведено к праву говорить «да» в случае изменения конституции.

Важнее было участие народа в выборах, от которых представлялось невозможным отказаться без слишком больших сдвигов, на которые не могла и не желала пойти едва державшаяся реставрация Суллы. Посягательство революционной партии на участие в выборах в жреческие коллегии было устранено. Сулла отменил не только закон Домития от 650 г. [104 г.], который вообще предоставлял народу право выборов на высшие жреческие должности, но и более старые аналогичные постановления относительно выборов великого понтифика и верховного куриона (I, 778). Жреческим коллегиям было возвращено их право кооптации в его первоначальном неограниченном виде. Что касается выборов на государственные должности, все осталось в общем по-старому; исключение составляли только новые постановления о военном командовании, о чем сейчас будет речь. Эти постановления, разумеется, существенно ограничивали права народных собраний; больше того: до известной степени они передавали сенату права народных собраний на распределение высших командных должностей. Как кажется, Сулла даже не возобновил предпринятой им раньше попытки восстановления Сервиева порядка голосования. Возможно, что он вообще не придавал значения тому или другому порядку распределения голосов по разрядам или считал, что этот старый порядок может усилить опасное влияние капиталистов.

Были восстановлены и отчасти усилены только правила относительно квалификации должностных лиц. Снова проведены были правила относительно возраста, необходимого для занятия той или другой должности; точно так же восстановлено было правило, что каждый, домогающийся избрания в консулы, должен пройти раньше должность претора, каждый кандидат в преторы должен был раньше быть квестором; однако разрешалось миновать должность эдила. Ввиду недавних попыток ввести тиранию в форме сохранения в одних руках консульской власти в течение нескольких лет, были приняты особенно строгие меры против этого злоупотребления. В новую должность можно было вступить лишь через два года после оставления прежней должности; а до вторичного вступления на ту же самую должность должно было пройти по крайней мере 10 лет. Это последнее постановление восстановляло старый порядок 412 г. [342 г.] (I, 295), тогда как в недавний период крайней олигархии излюбленным методом было абсолютное запрещение всякого повторного избрания в консулы. Но в общем Сулла не вмешивался в выборы. Он лишь старался поставить должностных лиц в такие рамки, чтобы, независимо от того, на кого падет выбор по случайному капризу комиций, избранный не был в состоянии предпринять что-либо во вред олигархии.

Высшими должностными лицами в государстве были в то время фактически три коллегии: народных трибунов, консулов и преторов и цензоров. Сулланская реставрация существенно урезала права всех их и прежде всего права трибунов. Сулла считал, что трибунат является, правда, необходимым орудием также и для сенатского правления, но так как этот институт возник в ходе революции и всегда склонен вызывать новые революции, то он нуждается в строгом и длительном обуздании. Власть народных трибунов имела своей отправной точкой право опротестовывать и таким образом отменять действия магистратов, устранять противодействующих и требовать их дальнейшего наказания. Все это осталось за трибунами и теперь с той разницей, что за злоупотребление правом интерцессии налагались такие тяжелые денежные штрафы, которые должны были подорвать все гражданское существование данного лица. Трибуны обладали правом обращаться по своему усмотрению к народу в тех случаях, когда они выступали с обвинениями, в частности когда они привлекали к ответственности перед народом бывших должностных лиц, а также когда они вносили законы на народное голосование. Это право было тем рычагом, с помощью которого Гракхи, Сатурнин и Сульпиций произвели государственный переворот. Оно не было отменено, но поставлено впредь в зависимость от получения предварительного разрешения сената 98 . Наконец, было постановлено, что занятие должности трибуна лишает права занимать в будущем высшую должность. Это постановление, как и ряд других в сулланской реставрации, являлось возвратом к старопатрицианским нормам. Точно так же, как во времена, предшествовавшие допущению плебеев к гражданским должностям, оно объявляло должность трибуна несовместимой с курульными должностями. Законодатель олигархии надеялся таким образом дать отпор демагогии трибунов и устранить от трибуната всех честолюбцев. Однако он желал сохранить трибунат в качестве орудия сената, сохранить его для посредничества между сенатом и народом и в случае надобности для обуздания магистратуры. Власть царей, а впоследствии власть должностных лиц республики над народом ярче всего выражалась в положении, что только они имеют право публично обращаться к народу; теперь же верховная власть сената, впервые установленная законом, определеннее всего проявляется в том, что трибун мог обращаться к народу каждый раз только с разрешения сената.