История русского народа в XX веке (Том 2, главы 1-56) - Олег Платонов

В этом вытеснении русской культуры невежество и малограмотность руководителей и чиновников хрущевского режима шло рука об руку с представителями интеллигенции "малого народа", поддерживавшими все антирусские начинания того времени.

Как писал кончивший жизнь самоубийством в атмосфере травли и преследований со стороны интеллигенции "малого народа" А.А. Фадеев*1:

"Искусство, которому я отдал жизнь свою, загублено самоуверенноневежественным руководством партии "..." Литература - это святая святых - отдана на растерзание бюрократам и самым отсталым элементам народа, из самых "высоких" трибун - таких, как Московская конференция или XX партсъезд - раздался новый лозунг "Ату ее!" Тот путь, которым собираются "исправить" положение, вызывает возмущение: собрана группа невежд, за исключением немногих честных людей, находящихся в состоянии такой же затравленности и потому не могущих сказать правду "..." Литература отдана во власть людей неталантливых, мелких, злопамятных. Единицы тех, кто сохранил в душе священный огонь, находятся в положении париев и - по возрасту своему - скоро умрут. И нет никакого уже стимула в душе, чтобы творить".

Ярким примером войны против русской культуры, которую вели совместно хрущевский режим и интеллигенция "малого народа", стала варварская реконструкция великого русского города Москвы. План реконструкции был разработан еще Кагановичем в 1935 году. Новый этап этого плана предусматривал снос только в центре города сотен памятников русского зодчества и построение на их местах уродливых модернистских коробок.

Против варварской акции выступила группа русских архитекторов, художников, писателей, заявивших, что новое строительство не должно противопоставляться памятникам русского зодчества, а гармонично увязываться с ними. Предлагалось не "утюжить" холмистый рельеф Москвы, а вписывать новые постройки в московский пейзаж, так чтобы они только подчеркивали древность, самобытность и неповторимый характер лица русской столицы.

У архитекторов-космополитов и поддерживавших их деятелей культуры "малого народа" - вроде академика Поспелова (Фогельсона) отпор русских патриотов вызвал взрыв ненависти. Новый вариант проекта еще более усиливал варварские, антирусские подходы к реконструкции Москвы.

*1 Интеллигенты "малого народа" старательно распространяли слухи, что Фадеев кончил жизнь самоубийством из-за своей причастности к сталинским репрессиям. Однако его участие в этих репрессиях было не больше, чем, скажем, участие Эренбурга в арестах по "делу врачей".

Как отмечал доктор архитектуры П. Ревякин, "здесь у проектировщиков была своя теория: новое должно вытеснять старое. Это догматическое положение они (космополитические архитекторы. - О.П.) распространяют, не задумываясь, даже на памятники архитектуры. В силу этой "теории" некоторые наши градостроители стремятся запроектировать свое сооружение именно так, чтобы оно либо превосходило своими размерами памятник архитектуры и подавляло его, либо шло вразрез с его архитектурным решением... Подобные методы проектирования приводят к тому, что целые районы старого города обречены на пестрое, неорганизованное и архитектурно-случайное нагромождение зданий".

Защитники сохранения национальной самобытности Москвы предлагали следующее: "Центр Москвы должен быть сохранен, его нужно оставить как заповедник, в котором будут сосредоточены памятники нашей культуры с древних времен и до наших дней. В кольце "А" следует установить особый режим строительства, эксплуатации зданий и территорий, ибо каждый метр этой земли имеет историческую ценность... Нельзя допустить, чтобы здесь возводились дома более четырех-пяти этажей".

Зачем сосредотачивать именно в центре гигантский поток машин? Не проще ли перенести ряд учреждений и министерств из центра, рассредоточив таким образом потоки движения? А центр вместе с ансамблем Кремля должен стать архитектурным заповедником. Это имеет важнейшее не только художественно-эстетическое, но и политическое значение.

Реакция, которая последовала за предложениями русских патриотов, показала, насколько были велики антирусские силы в архитектуре и каких высоких покровителей они имели.

11 мая 1962 года в "Правде" появилось большое письмо в духе 20-х годов, в котором сторонники сохранения самобытного лица Москвы обвинялись "в вопиющей безответственности, профессиональном невежестве и злопыхательстве". Их взгляды объявлялись "давно отброшенной, политически несостоятельной идеей о консервации исторически сложившейся части Москвы как музейного города, о подчинении всей жизни нашей столицы традициям старины".

Архитекторы-космополиты демонстративно противопоставляли старое и новое, демагогически провозглашая, что "мы не можем предпочесть прошлое Москвы ее настоящему и будущему". Разгромное письмо подписали руководители Союза архитекторов и разных строительных организаций, возглавляемых преимущественно евреями.

Как и в 20-е годы, Москва подвергается чудовищному погрому. Взрывается ряд ценных архитектурных построек в Кремле, сносятся церковь Благовещенья, что на Бережках, 1697 год (на Ростовской набережной), Тихвинская церковь в Дорогомилове, 1746 года (около Киевского вокзала), Преображенская церковь XVIII века (на Преображенской площади), церковь Иоакима и Анны XVII-XVIII веков (на ул.Б. Якиманка) и Николая Чудотворца в Ямах XVII-XVIII веков; исчезают с лица земли Собачья площадка, дом Хомякова (где в 1920-е годы находился музей 40-х годов XIX века), десятки старинных московских домов и особняков.

Вместо разрушенных самобытных старинных московских построек возводятся безликие, однообразные коробки, спроектированные архитекторами-космополитами Посохиным, Макаревичем, Иоафаном, Гельфрейхом и т.п. Ни одна столица мира не знала такого варварства в отношении к бесценным памятникам национального зодчества, которое в Москве осуществляют "творцы" вроде Посохина. Этот архитектор-космополит, "подаривший" Москве унылое, стеклянное здание Дворца съездов в Кремле, при осуществлении своего плана застройки Арбата (Калининского проспекта) с какой-то патологической яростью настаивал на сносе русской церкви XVII века на Поварской улице. К счастью, русские патриоты в буквальном смысле слова легли под бульдозер, но не позволили уничтожить святыню.

Бульдозер идеологии "малого народа" стремился снести все, что не соответствовало космополитическому взгляду на жизнь и отражало духовные особенности Русского народа.

Несмотря на культурные погромы и неблагоприятные условия для русского национального творчества, оно продолжало существовать в трудах истинных русских писателей.

Патриотические мотивы поведения русского человека на войне отражаются в лучших произведениях этого времени: книгах М. Шолохова "Судьба человека" и "Последние залпы" и "Тишина" Ю. Бондарева, "Живые и мертвые" К. Симонова. Вехой в понимании русской крестьянской жизни стали "Районные будни" В. Овечкина. Весьма знаменательно - они начали печататься еще при жизни Сталина, отражая тот сдвиг в общественном сознании, который требовал изменения отношения к крестьянству.

Именно в этот период, несмотря на злобное противодействие космополитов в условиях жесткого раскрестьянивания, внутренним духовным, даже демонстративным протестом рождается новая, глубоко народная русская литература, корнями связанная с деревней, с крестьянством.

Создаются (хотя некоторые публикуются позднее) такие выдающиеся произведения русской литературы, как "Дело было в Пенькове" С. Антонова, "Линяги" С. Крутилина, "Пряслины" Ф. Абрамова, "Деньги для Марии" В. Распутина, "Привычное дело" В. Белова, "Горькие травы" П. Проскурина, а также произведения В. Астафьева, Е. Носова, В. Шукшина. Эти писатели рисуют замечательные по своей цельности и духовному богатству образы русских людей на селе. Многие из них становятся как бы певцами уходящей, но по-прежнему духовно великой крестьянской Руси.

В русле этой русской народной литературы появляются рассказы А.И. Солженицына. Особенно хорошо написан рассказ "Матренин двор". Простая русская женщина Матрена Васильевна выражает самые характерные черты коренных русских людей: трудолюбие, добротолюбие, нестяжательство - те самые черты, которые так нещадно и жестоко эксплуатировали большевики. Матрена любила самозабвенно работать, так работать, "чтобы звуку не было, только ой-ой-ойиньки, вот обед подкатил, вот вечер подступил". Как и для всех коренных русских крестьян работа для нее была смыслом жизни, "верным средством вернуть себе доброе расположение духа". Матрена "не гналась за обзаводом... Не выбивалась, чтобы купить вещи и потом беречь их больше своей жизни. Не гналась за нарядами. За одеждой, приукрашивающей уродов и злодеев". Именно на таких людях, заключал автор, стояло и стоит наше село, наш город и вся земля наша.