Ее темные рыцари - Лана Ежова

– Спасибо… – прошептали сбоку.

Резко обернувшись, увидела сидящего на лавочке бледного Ярослава. Благодарность для меня прозвучала укором, ведь если бы не близкое знакомство со мной, похищения не случилось бы вовсе.

Пока я в нерешительности переминалась с ноги на ногу, задняя дверца второго, черного «БМВ», открылась – и из салона выпорхнула девочка. Виолетта, моя несостоявшаяся падчерица. Иволгин подскочил к дочке и молча, не обращая внимания на ее плач, потащил к «ауди». Они сбегали, не оглядываясь.

Пара минут – и перед подъездом осталась только одна машина.

– Мне долго ждать? – насмешливо поинтересовался Томасовский из глубины салона.

Стиснув зубы, я стояла неподвижно, мысленно приказывая себе оставаться на месте.

– Люблю, когда ты сопротивляешься, – довольно протянул сидхе. – Жаль, продлится это недолго.

И он вышел из «БМВ», следом – двое мужчин внушительной комплекции. Поначалу меня испугали их лица – пустые, лишенные каких-либо эмоций, точно маски. А затем я увидела засунутые за пояса брюк ножи – и испугалась еще сильней. Зачем охранникам оружие? Я ведь не сопротивляюсь? И никто меня не защищает?..

Приказ колдуна подтвердил страшную догадку:

– Разберитесь с оборотнем как можно быстрее.

Горло сдавило спазмом, да так, что я с трудом могла дышать. Томасовский собрался убить беспомощного Руслана! И я сама его усыпила! Я своими руками лишила моего рыцаря возможности защищаться! Я… я – идиотка! Если бы все рассказала, Булатов придумал бы, как спасти Виолетту…

А еще я очень ясно поняла: мне незачем жить, если Руслана не станет. Незачем…

Ведомая страхом и виной, я бросилась к подъезду. И все вокруг затихло, замерло, словно увязнув в сером киселе, тогда как я превратилась в молнию. Вот значит, каким воспринимается мир, когда ускоряется вампир! Миг – и нож одного из неподвижных убийц у меня в руках, а после и прижат к шее.

Звуки и краски вернулись на свои места. А у Томасовского округлились глаза. Не ожидал, что я так сумею?

– Тронешь Руслана – и я перережу себе сонную артерию!

– Перережешь дрожащими ручками?

Колдун, быстро прогнав растерянность, неприятно улыбнулся. Но когда охранник шагнул в мою сторону, поднял руку, останавливая.

– Предлагаю новый договор: ни ты, ни твои люди не трогают Руслана, а я добровольно иду с тобой. Я буду послушной, перестану бегать от тебя.

– Мне не нужна твоя покорность, – хмыкнул мой враг – и сердце сжалось от страха за Булатова. – Скажешь Кайагарду, что все двадцать пять лет я был твоим другом и хранителем и ты довольна моей службой.

– Я не умею лгать…

Опальный фейри, по-звериному оскалившись, прошипел:

– Я действительно тебя оберегал все эти годы! Скрывал от поисковых заклинаний сидхе! Дважды спасал от порождений магии неблагих!

– Хорошо, я расскажу о диване-схроне и многоножках, но не стану лгать о нашей дружбе.

– Идет, – быстро согласился Арториус. И в тот же миг на его лицо вернулась маска невозмутимой насмешливости.

Испытывая невероятное облегчение, что он больше не шипит, потребовала:

– Поклянись, что ни ты, ни твои люди не убьете Булатова.

Томасовский усмехнулся:

– А ты дерзкая… Хорошо, но с тебя ответная клятва, Герда.

После обмена зароками на моей ладони вспыхнул новый символ. Секундное свечение – и он исчез с кожи.

– А теперь брось нож, девочка!

И я подчинилась приказу Артура. Подчинилась без колебаний! Получается, он мог это сделать в любой момент, но почему-то согласился на новый договор? Неужели из-за обещания замолвить за него словечко князю фейри?

Всю дорогу до дома колдуна провели в молчании.

Лишь в гостиной Томасовский сообщил:

– Через несколько дней увидишь прадеда – он пригласил нас, невзирая на то что твой Дар еще спит.

– Какая честь, – пробормотала тихо.

Но колдун услышал.

– Именно так, великая честь. Кайагард пожелал взглянуть на потомка непокорной дочери, хоть она и может оказаться пустоцветом.

Я промолчала, и на этом разговор оборвался. Будто забыв обо мне, Томасовский принялся собирать чемоданы. И я следовала за ним хвостом просто потому, что он не дал других указаний.

Близость к нему оказала странное, неприятное воздействие. Смелость и решительность постепенно испарились, взамен пришли апатия и безнадежность, лишая желания сопротивляться. Как муха в сиропе, так и я с каждой минутой, проведенной рядом с колдуном, все больше увязала в липкой полудреме…

– Подай саквояж, – приказал сидхе. – Нет, не чемодан! Очнись, я сказал саквояж! Он коричневый!

Его разраженное шипение выдернуло в реальность. И я словно проснулась, да только чтобы оказаться в кошмаре наяву.

Мы находились в спальне Томасовского. Я стояла у кровати, а он – возле открытого сейфа, из которого выгребал пачки денег в поданную мной сумку. С наличностью колдун не церемонился, а вот с документами и книгами обращался куда бережней.

Я поспешила с заявлением, что вырвалась из полудремы. Увы, определенная заторможенность, вызванная нахождением рядом с «хозяином», оставалась. Иначе об уговоре с демоном Карины вспомнила бы намного раньше.

Ничего не подозревающий колдун паковал сумки и не видел, как я бросила данный Максимилианом перстень на пол. И… ничего не произошло. Я ожидала грома и молний, то есть эффектной телепортации, считая, что даже ослабленный демон сможет перенестись в пространстве, когда ему подадут условленный знак.

Признаться, заключая договор с Артуром, я позабыла о сговоре с поклонником подруги. И лишь при виде книг вспомнила о кольце.

– Нам пора на поезд, Герда, пойдем.

Приподнятое настроение Томасовского резко контрастировало с моим. Я уныло последовала за фейри. Вот и все. Демон обманул – он не появится.

– Оставайся в доме! – вдруг крикнул первым ступивший на крыльцо колдун. И захлопнул перед моим носом дверь.

Но я успела заметить лужу крови и отрубленную голову одного из несостоявшихся убийц вертигра. Максимилиан! Он все-таки пришел на зов!

На улице светило солнце. Пели птицы. Палисадник, разбитый перед домом, радовал глаза многообразием цветов и деревьев. И только сражающиеся на мечах мужчины не вписывались в мирную картину. Откуда сидхе взял двуручный клинок, я не видела. Приникнув к окну, я следила за поединком с ужасом и надеждой. Страшно, когда из-за тебя должно умереть разумное существо… Но смерть Артура – это выход из комы Карины и моя свобода. И я всей душой болела за победу демона.