Франция. Большой исторический путеводитель - Алексей Дельнов

Карлу Смелому предстояло стать четвертым герцогом бургундской династии дома Валуа (его прадед Филипп Храбрый - сын французского короля Иоанна II Доброго). Повелителем страны, ставшей за годы Столетней войны вполне самостоятельной. Предшественники создали обширное, прекрасное государство (мудрой политикой, завоеваниями, династическими браками). В него входили собственно Бургундское герцогство со столицей Дижоном, графство Бургундское - или «Свободное графство» Франш-Конте с Безансоном, а еще Фландрия, Люксембург, Брабант, Голландия, Артуа, Эно и некоторые другие области. Правда, вследствие тогдашнего феодального порядка большинство этих владений числились как находящиеся в ленной зависимости или от французского короля, или от германского императора - но если есть сила, стоит ли делать акцент на таких условностях?

А сила была. Во всей Европе не было страны богаче, чем Бургундия. Торговля и промышленность процветали - одно фламандское сукно чего стоило. Брюссель, Льеж, Гент, Брюгге - крупнейшие по тому времени города. Огромный торговый флот, а военный такой, что никто не рискнул бы выйти в море ему навстречу. Большая армия, оснащенная мощной артиллерией. Высочайший уровень культуры: именно в пределах Бургундского герцогства зародилось и развивалось Северное Возрождение. Слютер, братья Лимбурги, ван Эйк, Рогир ван дер Вейден, Мемлинг - они творили здесь, и можно назвать еще десятки замечательных имен.

И люди в Бургундии жили - как вряд ли жили где еще. Красиво жили, в довольстве и достатке. Государи не обременяли свой народ налогами. Де Коммин: «Я не знал ни одной другой сеньории или страны… где бы столь же расточительно тратились деньги и устраивались богатые празднества и пиршества… Бани и другие распутные заведения с женщинами устраивались с бесстыдным размахом».

В этой стране согласно звучали французская и германская речь - как звучат в нынешней Бельгии. А если бы такое согласие; установилось тогда на пространстве от Северного моря до Средиземного (о таком варианте будет повод поговорить) - во что бы это вылилось?

***

В 1461 г. не стало Карла VII, его сын вернулся из своего бургундского убежища в Париж и короновался как Людовик XI.

На трон взошел волевой мужчина тридцати восьми лет, имеющий уже представление, с кем и как иметь дело. И с опытом управления: будучи наследником, он до бегства в Бургундию успел показать себя толковым правителем в Дофине.

В течение всего своего царствования он неустанно расширял познания о стране. Много путешествуя, король старался въезжать в свои города как-нибудь с черного хода, чтобы избежать суетных пышных встреч. По вечерам в одиночку, в простом одеянии, в непременной старенькой шапчонке с козырьком, выходил на улицу и затевал долгие, пытливые разговоры с первыми попавшимися прохожими (что твой Ленин из старых кинофильмов). Расположить к себе, завязать беседу и поддержать ее - на это он был великий мастер.

И не менее великим мастером он был в подборе людей полезных: умел их ценить, не жалел денег, чтобы удержать при себе. Не придавал значения, если изначально человек не очень-то был к нему расположен или даже опасен - такого тем более стоило приблизить. Если не удавалось добиться доверия с первого раза - повторял попытки и обычно добивался успеха. В самом начале своего правления занялся было сведением личных счетов - но сразу решил, что это ни к чему. Научился прощать - если это выгодно, разумеется. Правда, иногда не мог совладать с присущим ему злоязычием - но умел и посмеяться над этой своей слабостью. Грехом гордыни этот король явно не страдал, любил повторять: «Когда шествует гордыня, следом за ней идут бесчестье и убыток». Не присуща ему была и жадность: не забывал наградить самого простого гонца, не важно, какое тот доставил известие.

Король утвердился в принципе, что опираться следует на людей незнатных (один из ближайших его советников - цирюльник Оливье по прозвищу Дьявол, или Злой - его вывел Вальтер Скотт в романе «Квентин Дорвард»). В более широком социально-политическом плане - на города. Крупные сеньоры, как правило, его недруги. Поэтому задача - еще больше укрепить королевскую власть в ущерб феодальным владетелям.

Людовик не был упертым властолюбцем или жадным стяжателем земель, но не был он и идеалистом, патриотом «милой Франции». Скорее, это был домовитый державник, стремившийся понадежнее обустроить жилище свое и своего народа, а по возможности и прирастить его.

***

Король часто опирался на поддержку сословий, на штаты: она была нужна в первую очередь для успешного сбора налогов. Время его правления было трудным, денег требовалось все больше - особенно на ведение войн и на реорганизацию армии. Поборы при нем возросли в три раза, но сколь-нибудь громких протестов снизу не было.

А вот принцы и прочие большие господа в самом скором времени не преминули воспользоваться ростом налогов. Для них это был всего лишь предлог, чтобы посеять общее недовольство королем. На самом деле они весьма озаботились, почувствовав наступление на свои права. Следовало заставить короля вести себя поскромнее.

Назревало противостояние. Главную свою опору сеньоры видели, и небезосновательно, в недавних благодетелях Людовика - бургундском герцоге Филиппе и его сыне Карле. В конце концов, они ведь тоже Валуа…

В 1465 г. была создана «Лига общего блага», ратующая за облегчение налогового бремени. Во главе движения встал брат короля Карл - он носил титул герцога Беррийского. Бургундию представлял Карл Смелый - его отец пребывал уже в преклонном возрасте и не в добром здравии. Важно было участие герцога Франциска Бретонского - Бретань хоть и находилась в номинальной зависимости от французской короны, но ее правители считали себя «добровольными вассалами». На деле же это было самостоятельное государство - не такое мощное, как Бургундия, но тоже весьма мускулистое. В Лигу вошли и некоторые сеньоры помельче, как с севера, так и с юга Франции.

Положение короля было опасным - соединенные силы сеньоров не уступали его армии, а, пожалуй, что и превосходили ее. Людовик двинулся против наиболее сильного неприятеля - бургундцев. Их предводитель Карл Смелый был в то время очень зол на Людовика. Вдобавок к прежней антипатии, у него была уверенность, что тот, едва превратившись из бесправного изгнанника в монарха, заслал в Бургундию своих агентов с заданием его похитить (дело темное, но в любом случае безрезультатное). Самое же главное - Людовик выкупил у престарелого Филиппа несколько городов на Сомме. В свое время эти города отошли к Бургундии - по Аррасскому договору 1435 г., положившему конец борьбе арманьяков и бургиньонов во время Столетней войны. В том договоре было оговорено право французской короны выкупить их обратно за 400 тысяч франков, чем и воспользовался сейчас Людовик. Но будь воля Карла, он бы ни за что их не вернул.

Армии сошлись при Менлери. Сражение получилось шумное и сумбурное. В соответствии с новой традицией, вовсю палили пушки - количество их у противников было немалым, и довольно метко стрелять из них чугунными ядрами уже научились.

Бургундцы пошли в наступление прямо с марша, не успев ни отдохнуть, ни толком разобраться в ситуации. В результате на левом фланге их кавалерия проломилась прямо сквозь строй собственных лучников, а потом, опрокинутая неприятелем, вместе с ними искала спасения в лесу - на счастье, недалеком.

Но другой фланг, которым командовал сам Карл Смелый, отважной атакой компенсировал эту неудачу - причем Карл, вырвавшись вперед, получил сильный удар мечом в горло - спасла шейная пластина, и чуть не попал в плен.

Общий перевес, хоть и не решительный, был на стороне бургундцев, и король предпочел отступить. Он вообще не любил рисковать. По мнениям знавших его людей, Людовик по природе не был храбрым человеком - был даже боязлив, хотя многие годы провел в сражениях. Боясь смерти, держал при себе большой штат астрологов и врачей. Но можно сказать и так, что он не любил кидаться в драку очертя голову. Предпочитал собраться с силами, чтобы действовать наверняка. А еще лучше - попытаться добиться цели дипломатическими и прочими ухищрениями: если можно было взять вражескую крепость, подкупив ее коменданта - король не скупился. Но если уж попадал в передрягу, вел себя вполне достойно - хладнокровно и решительно, мгновенно оценивая обстановку.

В данной ситуации испытывать фортуну никак не стоило - войска Лиги вскоре объединились. Король заперся в Париже. Шла артиллерийская перестрелка (ядра, пущенные со стен, пролетали уже до 4 километров!). Осажденные делали вылазки, нападали на вражеских фуражиров. По Сене продолжалось интенсивное судоходство, и столица не знала недостатка в провианте. Воевать особого желания ни у кого не было, ежедневно по 10-12 человек перебегало из стана в стан. Однажды в предрассветной туманной полумгле бургундские дозорные принесли весть, что из Парижа высыпало несметное войско. Лагерь Лиги оживился, все спешно хватали оружие и строились - близилась развязка, ясно было, что противник решился на битву. Воодушевление и тревожное ожидание сменились злой досадой: взошло солнце, туман испарился, и вражеское войско оказалось зарослями высоченного чертополоха.